Навеки твой, Лео - Шеридан Миа - Страница 1

© 2013. LEO by Mia Sheridan The moral rights of the author have been asserted

© Бараш О., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Я сижу на крыше над окном своей спальни, смотрю в темное ночное небо и наблюдаю, как мое дыхание растворяется в холодном ноябрьском воздухе. Я плотнее закутываюсь в грязное розовое одеяло и пристраиваю голову на колени, крепко прижатые к груди. Внезапно рядом со мной на крышу шлепается камешек и скользит по некрутому скату к земле. Я поднимаю голову и улыбаюсь, услышав, как Лео начинает подниматься по ветхой решетке на боковой стене. Прибавит еще фунт, и полуразвалившаяся конструкция перестанет его выдерживать. Но это уже неважно. Его уже не будет здесь, чтобы лазать. При этой мысли мое сердце мучительно сжимается, но я встречаю его с подобающей миной, когда он одолевает уступ и подползает ко мне: сплошные локти, колени и лохматые темно-русые волосы. Усевшись рядом, он радостно улыбается, и становится видна щелочка между передними зубами, которая мне так нравится. Я наклоняюсь к нему, и несколько минут мы сидим голова к голове и смотрим друг другу в глаза. Потом он со вздохом выпрямляется.

– Боюсь, не смогу я без тебя жить, Эви, – говорит он, будто сдерживая слезы.

Я хлопаю его по плечу.

– Прямо мелодрама, тебе не кажется, Лео? – поддразниваю я, пытаясь выжать из него улыбку. Сработало.

Но улыбка тут же исчезает, и он проводит рукой по лицу. И, помолчав минуту, продолжает:

– Нет. Так оно и есть.

Я не знаю, что сказать. Как я могу утешить его, если чувствую то же самое?

Он снова смотрит на меня, и наши глаза встречаются.

– Чего уставился? – спрашиваю я, зная, что он поймет. Это были первые слова, которые я сказала ему.

Выражение его лица не меняется, но затем на него медленно наползает улыбка.

– Ты симпатичная, – говорит он, уже широко улыбаясь, снова показывая мне щелочку между зубами и безошибочно произнося свою реплику.

Он худой, лохматый, встрепанный; и он самый красивый мальчишка, которого я когда-либо видела. Мне никогда не надоедает смотреть на него. Я хочу все время быть рядом с ним. Но он переезжает на другой конец страны, и мы ничего не можем сделать. Мы встретились в первом приемном доме, куда оба были отправлены. Он стал моим лучшим другом на свете, я по-настоящему полюбила его, благодаря ему я поняла, что мечтать не опасно. Но его усыновили. Я очень рада, что у него наконец появилась семья, ведь с подростками такое редко бывает. И в то же время сердце у меня обливается кровью.

Он смотрит на меня так пристально, будто может прочесть мои мысли. А он и вправду может. То ли я – открытая книга, то ли любовь – увеличительное стекло, направленное прямо в души тех, кто владеет твоим сердцем.

Несколько секунд он молча смотрит на меня, и по его лицу я понимаю, что он принял решение. Прежде чем я угадываю, что он задумал, он наклоняется ко мне и мягко касается губами моих губ. В воздухе вокруг нас вспыхивают крошечные искры, и я слегка дрожу. Он придвигается ко мне и обхватывает ладонями мое лицо. Смотрит прямо мне в глаза, и его губы, все еще в нескольких дюймах от моих, шепчут:

– Я поцелую тебя сейчас, Эви, и это будет означать, что ты моя. Мне все равно, как далеко мы друг от друга. Ты. Моя. Я буду ждать тебя. И хочу, чтобы ты тоже ждала. Обещай, что никому не позволишь коснуться тебя. Обещай мне, что ты сохранишь себя для меня, и только для меня.

Весь мир исчез, и только мы сидим здесь, на крыше, посреди ноябрьской ночи. «Да», – шепчу я в ответ, и слово отдается в моем мозгу. Да, да, да, миллион раз да.

Он замолкает, все еще глядя мне в глаза, и мне хочется крикнуть: «Поцелуй меня скорее!» Мое тело ошалело от предвкушения.

А потом его губы снова касаются моих, и это настоящий поцелуй. Все начинается нежно, его мягкие губы легко пощипывают мои. Но затем что-то в нем меняется, он неожиданно проводит языком между моих сжатых губ, прося входа. Когда я открываюсь ему, по моему позвоночнику проходит дрожь, я издаю непроизвольный стон, и, услышав меня, он стонет в ответ. Его язык заигрывает с моим – ласково, будто ведет нежную дуэль, – и я чувствую, что мое тело сейчас взорвется от удовольствия. Мы возимся так несколько минут, и даже наша неопытность восхитительна в своих поисках. Или, по крайней мере, мне так кажется, и я надеюсь, что ему тоже. Мы изучаем и запоминаем рты друг друга. И вскоре мы словно два партнера в танце, движущиеся в идеальной синхронности, живущие страстной хореографией губ и языков.

Я откидываюсь на крышу, прижимая его к себе, и мы продолжаем целоваться. Мы целуемся часами, днями, неделями, возможно, всю жизнь. Наш поцелуй – это блаженное забвение. Это слишком много и слишком мало.

Это мой первый поцелуй, и я знаю, что для Лео он тоже первый. И это совершенство.

Внезапно я чувствую что-то мокрое и холодное на своих щеках, и это возвращает меня к реальности. Я открываю глаза, и он тоже, и мы оба осознаем, что вокруг нас падают большие пушистые снежинки.

Мы оба смеемся от удивления. Как будто ангелы устроили это шоу только для нас, чтобы этот самый памятный миг нашей жизни стал еще волшебнее.

Лео скатывается с меня, и мне тут же становится холодно. Мне пора внутрь, а ему – домой. Осознание этого – как холодный душ, в горле у меня встает комок. По щекам катятся слезы.

Лео притягивает меня к себе, и мы долго цепляемся друг за друга, чтобы собраться с силами и сказать «прощай».

Он отстраняется, на его лице выражение душераздирающей муки.

– Это не прощание, Эви. Помни нашу клятву. Никогда не забывай нашей клятвы. Я вернусь за тобой. Я напишу тебе с нового адреса, как только доберусь до Сан-Диего, и мы всегда будем на связи. Я хочу носить твои письма с собой и перечитывать их снова и снова. Номер телефона я тоже пришлю, на всякий случай, но лучше напиши, хорошо? Не успеем оглянуться, тебе стукнет восемнадцать, и я смогу вернуться за тобой. И мы больше не расстанемся.

– Хорошо, – шепчу я. – Напиши, как только приедешь, ладно?

– Конечно. Это первое, что я сделаю. – В последний раз он притягивает меня к себе и поцелуями сушит слезы на моих щеках. Уже начав спускаться, он оборачивается и тихо говорит: «Никого, кроме тебя, Эви».

Это его последние слова. Больше я никогда не увижу Лео.

Кто-то следит за мной. Уже полторы недели. И наконец спалился. Я заметила его почти сразу и наблюдала, как он следит за мной. Видимо, не профессионал. Но мне не известна ни одна причина, по которой кто-то может преследовать меня по всему городу. Особенно кто-то вроде этого парня. Я слышала, что многим серийным убийцам удается заманить жертв, потому что с виду они симпатичные, славные, обыкновенные ребята. Но мне как-то не верится, что преследующий меня Адонис чем-то опасен. Может быть, я наивна, но это просто внутреннее чувство. Мое воспитание научило меня немедленно чуять угрозу, а от него я ее не чувствую. К тому же он скорее из тех, кого вы станете просить – даже умолять – завести вас в темный переулок, а не дадите от него деру. Я рассматривала его и через щель в жалюзи с помощью стратегически расположенного зеркальца от пудреницы, и через витрины магазина, в которых он отражался, и мне было почти неловко за его смехотворные навыки слежки. Очевидно, что он никогда не станет ценным приобретением ни для одной организации ниндзя.