Лепестки камелии (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 58

— Не услышат, госпожа. Но я повинуюсь.

Так у меня появился телохранитель, которому я могла доверять. И личный Шепчущий. Как говорится, повезло.

— Когда ты видел Ли последний раз? — не могла не спросить я.

— Недавно, госпожа. Если вы хотите его вернуть, просто позовите.

— Лучше передай ему, чтобы валил куда-нибудь подальше от меня. Желательно на край света, — бросила я, думая, что сделает император, если найдёт его.

Будет у него новый Соль.

Шики ничего спрашивать не стал, просто кивнул.

— Я приведу к вам других Возрождённых, ваше высочество. Они будут ваши.

Я представила толпу таких же, как Шики — и всем убийства осточертели хуже… не знаю чего. Представила, как я заставляю их клясться мне и почувствовала себя такой сволочью, что хоть сейчас удавись.

Но они нужны мне. Позарез нужны, а потом я сделаю для них, что смогу.

Господи, во что я превращаюсь!

Ещё и Шики добил, заметив, прежде чем исчез:

— Ли говорил, что вы добры. Он не лгал.

Словно плетью меня огрел.

И кровь Шепчущего у моих ног — человека, который ничего плохого мне сделать не успел, и чьей жизнью я купила себе отряд наёмных убийц.

Добрая, да.

Меня опять тошнило — теперь уже от отвращения к себе.

Я начинаю понимать тёху-принца. Зато он-то, говорят, был добрый. Но слабак. А я стремлюсь стать сильнее и всё больше теряю человеческий облик. Что же дальше будет?..

Матушка снова позвала меня на чашку чая в Восточный дворец. Спросила, как там Йоко, её милая протеже. Подтвердила, что она бесприданница, но это даже удобно: раньше императоры женились как раз на таких бедняжках. Хорошо же: их родня на власть претендовать не будет.

Хорошо…

Я сказала, что Йоко — девушка, безусловно, милая, и очень мне нравится, но торопиться, наверное, со свадьбой всё же не стоит. Королева рассмеялась и больше мы об этом не говорили. Честно говоря, её больше волновали мои грудные боли. То есть, принца, конечно. Она мне даже настой сварила, и я без задней мысли его выпила: боли последнее время и правда замучили. А от настоя их как рукой сняло.

Королева пообещала, что сварит ещё. Смотрела ласково, гладила по щеке, улыбалась. Любит она сына, так любит…

Была ли у меня такая мать в прошлой жизни? Нет, совсем иное порой вспоминается…

Не хочу об этом думать.

С Йоко мы вечером встретились в том же павильоне — застолбили, видать, наши с мамой евнухи это местечко.

Смотрели на звёзды.

Она уже всё знала и, что характерно, рада не была.

— Ваше высочество, прошу вас… Я не гожусь в императрицы. Я не достойна.

— Почему же?

Йоко ткнула узким красивым пальчиком в небо.

— Я звёзды больше людей люблю.

— И что? Отвечают взаимностью? — вырвалось у меня.

Йоко бросила на меня хмурый взгляд и промолчала.

За нашей спиной Ванхи заигрывал с её служанкой. Та хихикала и прикрывалась веером — девица явно приземлённая. В отличие от хозяйки.

— Расскажите, — попросила я и улеглась рядом. — Про звёзды. Вдруг и я их полюблю? Больше людей. Кажется, это несложно…

Может, и стоило сказать матери, что не по душе мне её протеже. Пусть другую предлагает. И ещё. И ещё… Земля подо мной и так шатается, а если заметят, что фаворитку завела… Нехорошо.

Пусть и нравится мне её спокойный голос, и хорошо с ней, и рассказывает она действительно интересно. А когда распалится…

Кого-то она мне напоминает. Из прошлой жизни кого-то, близкого, родного, кого я любила…

Кто теперь плачет обо мне…

Нет, милосерднее прогнать эти мысли. Важно лишь, что за те три часа в компании невесты, будущей императрицы я отдохнула, как никогда за эти дни. И сама, не чинясь, позвала её быть здесь же завтра.

— Ваше высочество, — сказала она грустно и просто. — Не надо. Не впутывайте меня в это. Я лучше в гарем пойду, если нравлюсь вам, но не нужно мне быть императрицей. Меня же убьют.

Как удар под дых.

Я не сказала, что защищу её — это было бы неправдой, я себя защитить не могу. Я ничего не сказала — просто ушла.

Дура я дура, Ли же специально отослала, а эту… Ну нравится она мне, хорошая девочка, интересная. Не могу я от неё отказаться — она как глоток свежего воздуха. Не могу.

Чёрствая я сволочь.

Добрая, ха!

У меня ведь даже голова в её присутствии в кой-то веки не болит.

Нет, не могу.

А может, всё ещё наладится? Наместники мои будут, юрэй крепко их напугают. Шики приведёт Возрождённых. Императора мы к ногтю прижмём и вздохну я свободно… Ну а вдруг?

Как вернулась с похорон того мальчишки-наёмника, я снова наведалась в гарем. Оно и плохо: вдруг тут ещё убийца прячется? А здесь я, сама ему в руки пришла… Но не хотелось быть одной. Хотелось выпить, но не в стельку, а чтобы в голове приятно шумело, и действительность не такой мрачной казалась.

Эти записки дарят покой. С собой потом в спальню листы возьму, ещё допишу — успокаивает меня этот дневник, пожалуй, даже лучше Йоко.

Ластятся ко мне наложники, я уже научилась близко их не подпускать, но смотреть этак благосклонно. Играем с ними в кости. Чёрненький тот, похожий на мавра, (иностранец, что ли?) мухлюет и думает, что я не вижу.

Ну-ну.

Надо бы ещё стихи принца повторить перед сном. Есть там один про сосну, нижними ветвями целующую пропасть. Я как прочитала, аж прослезилась… Может, гений был принц, местный Пушкин. Нет, не справедлива я к нему… Вон какие стихи писал. А я только и могу что трепыхаться, как рыба на суше…

Только он помер, а я ещё живая.

Завтра явлюсь к «папе» без приглашения… Или нет, сразу к левому министру, потом к правому, а потом к канцлеру — и дальше вместе пойдём. Если наместники живые ещё…

Нет, ну мухлюет же, шельма!..

Два часа спустя, в спальне принца

Голову Шики прибили к окну здоровенной такой палкой… копьём.

Господи!

Десятый день шестой Луны

Император всех надул.

Или сделал финт ушами. Или как это здесь называется — когда тебе свинью подкладывают? В моём случае — целого кабана…

Мне донесли, что советники и правда погибли этой ночью, ещё до моего возращения из гарема. Тогда же император взял заложников у всех, даже мало-мальски значимых чиновников. Любимую мать министра, например. Или сестру. А чтобы им не было скучно, всех потенциальных будущих наместников — сыновей или братьев тех, что погибли — предусмотрительный «папа» тоже упёк за решётку. На всякий случай. Он назвал это необходимой предосторожностью, а то в стране неспокойно. Погостите пока у меня, а я вашей армией покомандую.

Умно.

И спорить с ним никто не стал: он же Сын Неба, кто, как не он, справится с нечистой силой?

У меня язык отнялся, когда я это узнала. Очень хотелось кричать — даже орать от отчаяния. Но голос иссяк. Я смотрела на голову Шики, которую двое стражников и четверо евнухов никак не могли снять со стены — то есть, вытащить копьё, — и думала, что это конец.

Вдобавок, словно чтобы у меня нашлось время это осознать, император явился ко мне лишь спустя час. Час, за который я так ничего дельного не придумала. Бежать было некуда: нас окружили и охраняли почище тех самых заложников.

Ванхи уговорил меня вернуться в гарем. Господин, молил он, вы должны выглядеть непричастным (читай: «веселящимся идиотом»). Если государь сомневается…

Я понимала, что сомневаться «папа» точно не будет, но не играть уже не могла. И я отправилась в гарем, и за этот час устроила там разнузданную пирушку: дескать, принц действительно веселится и ни о каких ужасах вроде дворцового переворота не помышляет.

Надо знать императора, чтобы понять: это не могло сработать.

Он явился ко мне. Лично. С отрядом гвардейцев.

И на моих глазах они вырезали весь гарем. Весь, вы представляете? Сотни мальчишек, юношей и вполне зрелых мужиков, даром что евнухов. Которые не сопротивлялись. Это была такая… красочная… мясорубка! Трупы на шёлковых подушках, в чаше фонтана, брызги на створках синоби, алая от крови, липкая циновка и удушливый запах грязи.