Лепестки камелии (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 54

Я же раздумывала о беседах с наместниками. Мне повезло, что все они были в сборе благодаря моим смотринам. Прекрасное время для переворота, наверняка отец это осознаёт… По городу уже поползли слухи, что принц в очередной раз спятил. В очередной, да. Возможно, это уже не совсем принц, а ёкай, влезший в его шкуру. Наверное, вскорости меня ждёт очередная проверка…

Наместникам плевать было, принц я или чудовище. Они тоже поили меня чаем (в некоторых случаях саке), улыбались, предлагали полюбоваться видом на искусственный пруд или озеро, а потом говорили, что понимают, куда ветер дует, и если он несёт с собой бурю, то они лучше укроются от неё и переждут, пока гроза ломает молодые деревья. Учитывая любовь местных к метафорам, намёк мог быть и тоньше, но принц же в глазах чиновников идиот, вдруг не сообразит? Другими словами, они решили, что ничего не будут делать, пока отец меня не казнит. И помощи я, естественно, не дождусь. Паре-тройке из них я намекнула, что в случае успеха могу выбрать жену из их клана. Они задумались, и ответ пока не дали. Возможно, доложат императору.

Я танцую на стекле…

Ничего другого от этих переговоров я и не ждала. Император силён, а принц мало того, что слюнтяй, так ещё и пришлый, из Рё-Ка, без покровительства матери он ничто. Как могло быть иначе?

Но как же противно было пить с ними чай и помнить рассказы юрэй. Эти местные призраки, конечно, жуть жуткая, но сидевшие передо мной люди были мерзавцами иного рода и куда, на мой взгляд, страшнее.

Они умрут, думала я, оставляя в их доме щепотку земли с могилы (спасибо исполнительному Ванхи, пришедшему в ужас от такого приказа) или лоскут савана. Сегодня ночью в их дом придёт ненависть.

Я знала, что эти мерзавцы, во-первых, виновны, а во-вторых, продадут меня с потрохами. Но мне было… неправильно — участвовать в их убийстве.

Но я не могла придумать, как ещё добиться желаемого. Я вспоминаю сейчас, как уже убила двух человек, причём своими руками. Помните моих тюремщиков у Плащей? Бедные мальчики… Я не чувствовала тогда ничего, и сейчас не могу убедить себя, что моё сожаление и есть вина. Цель оправдывает средства, да?

— Ты очень задумчив, Ичи, — сказала мне королева, предлагая пирожные из рисовой муки. — Что тебя гложет?

Она единственная добра ко мне — единственная, кого вообще волнует, о чём я думаю. И что бы я ей ответила? Мама, я хочу занять здешний трон, потому что мой папа псих, и я его боюсь?

Лгать ей было противно, но я сказала, кивая на танцующих красавиц:

— Я не знаю, кого выбрать. Все они великолепны.

И все одинаковые, словно близняшки.

Не совсем, конечно, лица у них разные, а ещё одежды — но и только. Они одинаково улыбались, опускали взгляд, пытались обратить моё внимание, попадались то под руки («Ах, господин, попробуйте эти сладости, я приготовила их сама), то под ноги («Господин, ваши сапоги… Позвольте, я помогу).

Я видела, как они хихикают за моей спиной. Они тоже знают, что стоит им выйти за меня замуж, забеременеть, а матери уехать, как я не проживу и дня?

Наверняка. Они же не дуры.

— Конечно. Я привезла для тебя самых красивых, — ответила мать так, словно передо мной были редкие цветы, а не девушки.

А потом наклонилась и шепнула на ухо:

— Приходи к полуночи в Сад Долгого Ожидания.

Я чуть не ляпнула: куда?

— Хорошо, матушка. И кого же мне там долго ждать?

Королева рассмеялась, прикрыв рот рукавом.

— Ждать будут тебя, Ичи. Познакомься с ней.

Ясно. Ещё одна невеста. Чёрт бы их всех побрал!

— Хотя бы поговори, Ичи, я не прошу многого, — с мольбой взглянула на меня королева. — Пожалуйста.

Я поцеловала её руку — как подобает любящему сыну. И с поклоном ответила:

— Конечно, матушка. Я всё сделаю.

Вечер у меня и впрямь был не занят — не стихи же учить, в самом деле… Которые неуч принц умудрялся сочинять.

Может, я к нему несправедлива?

Так что, когда луна поднялась высоко, ярким светом заслонив звёзды, я и Ванхи пришли в Сад Долгого Ожидания.

Ожидание, считают местные, должно быть комфортным, особенно в Запретном городе. Поэтому в Саду имелось с десяток уютных беседок, с подушками явно не имперского происхождения (очень похожи на турецкие), ширмами (слуг прятать), а также статуями красавиц-танцовщиц — точь-в-точь, как те, что сегодня передо мной у матери выступали. Я даже подумала ненароком, а не обратили ли их в камень?

Да нет, так даже здесь не бывает.

Предложенная королевой Рё-Ка невеста ждала меня в одной из таких беседок. И к стыду своему, я чуть не спутала её со служанкой.

А что? Две девушки расположились на подушках, одна играла на флейте (ах, красиво, ну прямо как тот мой наложник… как там его?). Другая сидела у широкого окна — решётчатые створки распахнуты, внизу — гладь пруда, подсвеченная плавающими фонариками. Сидела и смотрела на звёзды.

Обе показались мне сначала совершенно одинаковыми. У них даже одежды были похожи: одна в розовом платье, другая — в сиреневом. В Рё-Ка одежды не как в империи, женщины носят именно платья с высокой талией, подвязанной под грудью шёлковой лентой. Грудь от этого кажется больше, чем она есть — такой вот трюк. Ну а сверху — тоже халат, обычно в тон платью.

На девушках не было ничего роскошного, и я решила было: две служанки пришли отдохнуть. Или младшие наложницы из папиного гарема.

— Ванхи? Это они?

Ванхи, конечно, всё уже знал — мамину протеже в том числе.

— Да, господин.

Я присмотрелась к девушкам внимательнее. Та, что играла на флейте, глянула в ответ и подмигнула. Лисичка…

— Которая?

Ответ уже был понятен — та, что играет. Девушки здесь стремятся показать, как они умелы в женском искусстве. В музыке в том числе — нужно же ублажать мужа… хотя бы так.

Но Ванхи взглядом указал на ту, что в упор меня не замечала.

Девушка-лисичка с флейтой, казалось, вот-вот засмеётся. Мелодия стала игривее, веселее. Я поборола желание показать ей язык — совсем не королевское поведение — и подошла к той, что увлеклась звёздами. Села неподалёку и тоже задрала голову.

Не могу сказать, что я впервые смотрела на местные звёзды — но впервые у меня нашлось время сделать это повнимательнее. Они были как наши, только их больше, и рисунок вроде бы другой. Много-много, высоко-высоко, они заставляли думать о вечном: как человек — песчинка в море времени, как все мои желания и мечты на самом деле приземлённые и ничего не значат для Вселенной, и что звёзды светили, светят и будут светить после моей смерти. Странные мысли.

— Что вы думаете, ваше высочество? — спросила вдруг мамина протеже, и её голос оказался созвучен голосу флейту. — Когда смотрите на звёзды, что вы думаете?

— Что они будут жить, когда я умру, — отозвалась я, не опуская головы.

— Вы считаете это несправедливым? — поинтересовалась девушка чуть погодя.

— Нет. Должно же быть в мире что-то вечное.

В моей прошлой жизни говорили, что звёзды гаснут. И что когда-нибудь умрут и они, и Вселенная.

Или, как феникс, возродится вновь из Большого взрыва, и так будет вечность. Я боялась сказать это сейчас — это наверняка было противно местной религии, как очень долго было противно нашей. И девушки решили бы, что принц снова придумал бред.

Но именно об этом я и думала.

— Я не услышу об этом стих, ваше высочество? — сказала девушка, помолчав.

— Я больше не сочиняю стихов.

— Отчего же?

— Память отшибло.

Прозвучало это грубо, и девушка замолчала. А я вдруг поняла, что мне не хватает её голоса — уж очень гармонично он звучал с флейтой.

— Простите, госпожа. Я не хотел вас обидеть.

— Вы и не обидели. — Она тоже не опускала головы. Создавалось впечатление, что на звёзды ей смотреть приятнее, чем на жениха. Я не страдаю иллюзией, что принц чертовски красив, но разве не интересно взглянуть на будущую корону, которую вот-вот наденешь?

— Принц, — продолжила эта странная невеста. — Я понимаю, что вам неприятно говорить со мной. Вы дали матери обещание, и вы здесь. Я тоже дала обещание. Мы оба здесь из чувства долга. Давайте потерпим ещё немного и разойдёмся, а завтра вы скажете государыне, что я вам не понравилась, и больше мы никогда не встретимся.