Операция «Катамаран». Падение. После похорон - Фалуш Дьёрдь - Страница 51

— Не собираюсь! — Миллс вскочил и шагнул к двери, но Форстер выхватил пистолет.

— Сядьте. Вы останетесь здесь.

Миллс медленно опустился на стул. Так садится на цирковую тумбу леопард под хлыстом укротителя. Прищуренные глаза его горели, а в вяло опущенных плечах угадывалась напряженная готовность к прыжку в любой момент.

Неподалеку от дома «феникс» на улице Валленберга остановилась, прижавшись к тротуару, оперативная машина. Подполковник Рона взял микрофон и вызвал Салаи. Тот тут же отозвался:

— Я «Сокол», докладываю: все подъезды и проходные дворы нами перекрыты и контролируются.

— Объект появился?

— В двадцать сорок поднялся в квартиру Форстера.

— Благодарю. Конец связи.

По противоположной стороне улицы ковылял какой-то оборванец из тех, что интересуются содержимым мусорных ящиков, на боку у него висела сшитая из мешковины сумка. Он приблизился к одному из контейнеров, поднял крышку и заглянул в него. Невидимый с улицы, мусорщик поднес к губам микрофон.

— Докладываю «Орлу», — услышал Рона. — На углу улицы Ласло Райка стоит «фольксваген»; в ста метрах от него, за углом, на улице Йожефа Катона, — «остин». На первой приехал Миллс, вторая принадлежит Форстеру. Конец связи!

— Подождем еще кое-кого, — спокойно заметил Рона. — На всякий случай объявляю готовность к открытой погоне. Где машина преследования?

— Почти на самом углу. Стоит с нарушением правил, зато удобно, выезд открыт на три стороны.

— Кто за рулем?

— Парень, который ездил в Брук.

— Отлично. Уж от него-то они не уйдут! — довольный, проворчал Рона. — Однако, сын мой Кути, ты устроил тут такие потемки, что я почти ничего не вижу.

В динамике прозвучал негромкий голос одного из наблюдателей.

— Кто-то вошел в подъезд. Свет не зажигал, поднимается по лестнице.

— Кто это был? Мужчина? Женщина? Какого роста? — допрашивал Рона по рации оперативника, замаскированного под оборванца.

— Не разглядел. Заметил только, что он высокого роста, в брюках…

— Ладно, старик, не расстраивайся. Если этот гость пожаловал к Форстеру, его заметят с балкона второго этажа, там тоже наши люди.

Несколько секунд напряженной тишины. Затем третий по счету голос произнес шепотом:

— Я «Голубь»! Человек высокого роста остановился у двери. Звонит…

Услышав условный звонок — длинный, короткий, затем еще два длинных, — Форстер сделал знак Миллсу подняться и выйти в прихожую.

— Идите вперед, только без глупостей! Стреляю без предупреждения, — тихо, но внятно приказал он по-английски.

Форстер открыл входную дверь, не сводя с Миллса дула пистолета.

На пороге стояла Тереза Кинчеш.

Смерив холодным взглядом обоих мужчин, она вошла в прихожую.

— Два, — сказала она.

— Плюс три! — отозвался Форстер.

— Плюс один: всего шесть. — Она подняла руку с зажатой в ней половиной банкнота стоимостью в десять марок. Форстер достал из кармана вторую половину, сложил с первой — срез совпадал.

Тереза твердым мужским шагом прошла в гостиную. В этот момент дверь спальни почтенной вдовы с шумом распахнулась, и хозяйка квартиры с поразительной для ее возраста прыткостью выскочила на середину комнаты с победным возгласом:

— Ага, наконец-то я вас накрыла с поличным! Вы привели с улицы женщину! В мой дом! А я вас предупреждала: этого я не потерплю!

Тереза замерла на месте. Форстер попытался было затолкать старушенцию обратно в спальню, но та оказала стойкое сопротивление, продолжая вопить истошным голосом.

— Заткните ей рот! — приказала Тереза, обращаясь к Миллсу. — Вы это лучше умеете делать. Только не насовсем. Пусть помолчит с часок, старая карга!

Миллс зажал старушке рот, сгреб ее в охапку, отнес в спальню и положил на кровать. Затем прыснул два раза в лицо вдовы из какого-то желтого баллончика. Почтенная Керекешне, подергавшись немного, вдруг затихла и сползла с кровати на ковер.

— Я милосерден, — сказал Миллс. — Это всего-навсего снотворное.

Быстро пройдя в комнату Форстера, гостья села на стул возле занавешенного портьерой окна, мужчины расположились в креслах напротив. Не говоря ни слова, Тереза еще раз, без стеснения, в упор оглядела по очереди обоих. Все молчали. Лишь когда молчание стало слишком уж тягостным, Тереза произнесла:

— Я уже информировала вас по телефону: Имре сумел выкрасть у нас свою дочь и зятя. Все трое находятся сейчас в Будапеште.

— Но как это могло произойти? — Форстер со злостью хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

— У меня нет времени посвящать вас во все подробности, — жестко ответила гостья. — Двое наших людей ранены. К счастью, шеф сумел вытащить их из больницы прежде, чем австрийская полиция вплотную занялась этим делом и разобралась, кто они и при каких обстоятельствах получили ранения.

— Что делать с Имре? — поинтересовался Форстер. — Каким образом шеф предполагает заставить его работать на нас теперь?

— Никак! — отрезала гостья и взглянула на Миллса. — Все равно Нандор Саас уже не может выступить против него свидетелем!

Миллс, не моргнув, ответил Терезе наглым взглядом, но промолчал.

— Бела Имре должен умереть. И не далее как сегодня. Таков приказ шефа.

— Сегодня? — машинально повторил Миллс. — Но как? Каким способом?

— Это уже ваша забота! — Ответ прозвучал резко и категорично. — Что касается способа, годится и тот, которым убрали Сааса.

— Откуда мне знать, как его убрали? — проворчал Миллс. — Я впервые слышу, что Саас убит!

— Из Мюнхена мне сообщили, — не моргнув глазом, продолжала Тереза, будто не слышала реакции Миллса, — что, если Бела Имре будет убит, вам простят смерть Сааса. Если же вы не сделаете этого, вам лучше добровольно сдаться венгерской полиции. Надеюсь, вы поняли, о чем речь?

Форстеру послышалось, будто в гостиной что-то скрипнуло. Он вскинул голову и прислушался, но скрип не повторился. «Старая мебель, иногда потрескивает», — успокоил он себя. Действительно, звук был похож.

Тереза опустила руку в сумочку и вынула револьвер «кольт» двадцать второго калибра. На конце его ствола темным пятном выделялся цилиндрик глушителя.

— Подойдите, — Тереза поманила к себе Миллса. — Возьмите этот пистолет. Сегодня ночью вы должны застрелить из него Белу Имре. У него дома, на улице или где вам заблагорассудится. Вы найдете его и убьете.

Одновременно с Миллсом с кресла вскочил и Форстер. Ему отнюдь не улыбалось увидеть в руках сообщника оружие. Он сделал два шага к двери.

Миллс потянулся к револьверу.

В этот момент с треском распахнулись створки двери.

— Руки вверх! — хлестнула как удар бича команда — Рона и его помощники ворвались в комнату. Пистолет в руке подполковника уставился в грудь Миллса. Агент опешил и поднял руки. Форстер оказался за створкой распахнутой двери и поднял свой пистолет, целясь в Рону, стоявшего к нему спиной. В этот миг сверкнуло пламя и глухо, как хлопушка, щелкнул выстрел — выстрелила Тереза. Форстер пошатнулся, схватился за плечо и выронил оружие. Выпучив глаза, он изумленно смотрел на «шестого». Салаи прыгнул и подхватил Форстера.

В возникшей суматохе Миллс, пригнувшись, метнулся было к двери, но его перехватил Кути. Еще секунда, и на запястьях обоих агентов защелкнулись наручники.

Рона шагнул к девушке, протянув обе руки:

— Спасибо, Терике!

Секретаршу била дрожь. «Кольт» с глушителем вывалился из ослабевших пальцев и упал к ее ногам. Рона нагнулся и поднял его. Из глаз девушки текли крупные, как градинки, слезы.

— Спокойно, Тери, все уже позади. — Рона по-отцовски обнял девушку за плечи. — Мы захватили этих бандитов, к тому же живьем, как и хотели. Благодаря вам, Тереза Кинчеш! — Обернувшись к одному из опертехников, вскрывавших замок входной двери, он скомандовал: — Лейтенант, принесите даме стакан воды!

Лейтенант уже двинулся на кухню, как вдруг раздался не то вопль, не то визг:

— Караул! Убивают!