Зверь внутри тебя (СИ) - Новикова Татьяна О. - Страница 18

Ради той, которая сводила с ума.

Боги, пусть она переживет сегодняшний вечер. Иначе моё существование потеряет всякий смысл. Она – мой алкоголь. Крепче любого спирта. Необходимее воздуха.

Гена запер дверь на ключ и куда-то свалил, оставив нас с Денисом на долгие часы в заточении и полнейшем неведении. Я всхлипывала, неспособная удержать в себе слезы безысходности и страха, такого сильного, что сводил живот болью.

Если он приедет сюда, если только кинется к нам на помощь…

– Кира, услышь меня, – взмолился Денис, усаживаясь на колени передо мной.

– Отвали, прошу тебя.

От волнения закружилась голова, и мне пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы не упасть в обморок. Денис тряхнул меня за плечи.

– Я позвонил не Игнату, а Алексу. Потому что понимаю, что твой Фирсанов либо ломанется сюда с шашкой наголо, либо нежится с какой-то девицей и ему глубоко фиолетово на твои проблемы.

Я подняла на него полный благодарности взгляд – уверена, Алекс что-нибудь придумает, – а брат невесело улыбнулся. Он практически положил на жертвенный алтарь свое будущее, подвергнув любимого человека опасности. Но держался мужественно и напрасных слез не лил.

Так мы и сидели, обнявшись, потеряв счет времени, когда дверь распахнулась, и в комнату влетел Гена.

– К стенке, – приказал он трясущимися губами. – За вами пришли, но я так просто не собираюсь сдаваться. Нет-нет… если нужно, пристрелю… безболезненно и быстро, хе-хе, – бормотал несвязно. – Кира, свяжи руки Денису.

В меня полетел моток веревки. Я поколебалась, не решаясь поднять её или сказать что-то, попытаться заболтать его и выиграть несколько дополнительных минут, но Гена направил пистолет прямо в лицо моему брату.

– Или так, или будешь собирать его мозги.

Пришлось подчиниться. Дрожащими пальцами я связывала Дениса. Руки не двигались, долго возились с веревкой, которая не гнулась, распутывалась. Гена отпихнул меня – я свалилась кулем на пол, – проверил узлы и одобрительно кивнул.

– Иди сюда.

Я сделала шаг, ещё один. Не верилось, что мой бывший парень, человек, который неделями ошивался возле моего дома, институтский друг, оказался жестоким убийцей. Безумцем, для которого человеческая жизнь – пустяк. Или таким его сделали ОСО, начисто запудрив мозги сектантскими бреднями?

– Гена, пожалуйста, одумайся.

– Иди сюда! – зарычал и схватил меня за запястье, притягивая к себе.

Его руки скользнули по моей спине, опустились ниже. Губы, холодные, мокрые, исследовали шею. Мне хотелось дать ему пощечину, но дуло пистолета упиралось в живот, а страх за жизнь брата заставлял подчиниться чужой воле.

– Ты будешь моей, Кира. Живой или мертвой, но моей, – повторял Гена, а глаза его бегали из стороны в сторону, точно в наркотическом дурмане.

Краем глаза я увидела, как открывается дверь. Медленно. Сантиметр за сантиметром. Неужели свои?! Нельзя было спугнуть Гену, заставить его выстрелить. Поэтому я осторожно провела по щеке бывшего, улыбнулась так, что рот чуть не треснул. Животом вдавилась в дуло, чтобы в любом случае выстрел пришелся на меня, а не того, кто войдет сейчас в эти двери.

Чудо, что Гена позабыл запереть дверь изнутри.

– Я хочу быть с тобой, очень хочу.

– Правда? – Он на секунду забылся, глянув на меня маслянистыми глазами мертвой рыбы, и эта секунда стоила ему всего.

Гена отлетел к стене, так и не успев нажать на спусковой крючок. Игнат! От него исходило нечто, что заставило меня вжаться в Дениса. Первобытная ярость. Незамутненное ничем звериное нутро. Глаза безжалостного убийцы. Он надавил ботинком на руку Гене, выбивая пистолет, взял тот и прицелился точно в переносицу.

– Не убивай его, – попросила я шепотом.

Всё-таки нас связывало нечто больше, чем приятельство. Когда-то Гена был для меня другом, и я не была готова увидеть его мертвым, даже сейчас.

Фирсанов схватил Гену за шкирку и пророкотал:

– Ты жив только благодаря ей.

Гену скрутили незнакомые мне мужчины, и только тогда Игнат подошел ко мне.

– Кира, – начал он, когда я все-таки рухнула без чувств прямиком в объятия этого великолепного мужчины, пахнущего алкоголем и звериной сущностью.

***

– Первичный осмотр выявил незначительное сотрясение. Куда больше меня тревожит тяжелое нервное потрясение, посему рекомендую постельный режим и наблюдение, – доносилось до меня обрывками, словно речь телевизионного диктора. – Лучше всего направить Киру Алексеевну на обследование, а уже потом решить, нужна ли госпитализация.

Я попыталась разлепить веки или открыть рот, чтобы воспротивиться, но сознание вновь поплыло.

В следующий раз я очнулась от тепла губ, что коснулись моего виска. Приоткрыла глаза и увидела Фирсанова, склонившегося надо мной, одетого в больничный халат. Он был утомлен сверх меры, под глазами залегли синяки. Неужели я проспала целый месяц, и сейчас опять полнолуние?

– Ты как? – спросила шепотом вместо приветствия.

Фирсанов заулыбался. Никогда не замечала ямочек на щеках, делающих его совсем мальчишкой. Если бы не излишняя бледность и морщины в уголках глаз – совсем юный парень, вчерашний студент.

– Жить буду.

– Надеюсь, это больница, а не тюрьма? – повертела головой, присматриваясь.

Белоснежная палата на одного, зарешеченное окно, капельница, воткнутая в локоть. Голова кружилась, но в целом состояние было терпимое. Игнат все-таки выглядел не очень. В смятой рубашке, с красными от недосыпа глазами. Осунувшийся и уставший как после десятка обращений. Неужели он караулил меня всё это время?

– Больница, – усмехнулся Игнат. – И ты будешь лежать здесь столько, сколько придется.

Не сказал, но припечатал.

– Я так за тебя волновалась, – призналась, зажмурившись от боязни быть осмеянной.

Наш последний разговор окончился ссорой. Я сама перечеркнула возможное будущее, ещё тогда, как сбежала после первого обращения. Он никогда меня не простит и не забудет моего предательства. Мне не стать ему достойным стражем. От этого особенно тошно.

Если сейчас он скажет что-нибудь гадкое, я пойму. Если он уйдет – приму его выбор. Нас ничего не держит вместе. Но мне не забыть его взгляда, темного, бездонного. Не забыть того поцелуя на веранде, после которого захотелось жить. Не забыть звериной ярости, с которой он сражался, и от которой меня прошибало током.

– Я за тебя – тоже, – ответил он и дотронулся до моей руки, сплел наши пальцы. – Кира, если бы они что-то с тобой сделали, я бы…

Он не закончил, а я не стала додумывать.

– Кира, послушай меня. – Голос зазвучал жестче. – Теперь ты в ещё большей опасности, чем раньше. Историю с заброшенным складом замяли, но в тот день мы объявили негласную войну всем в ОСО. За нами будут охотиться, поэтому в твоих же интересах переехать ко мне и уходить куда-либо только под присмотром. Алекс пообещал присмотреть за Денисом, но ты – на моей совести.

– Переехать в гостевую комнату? – кисло улыбнулась.

– Можешь в мою. Думаю, смогу потесниться.

– Нет, я, конечно, приму предложение, но…

Я собиралась добавить что-то колкое про вечеринки из трех девиц и него самого, но Фирсанов смял мои губы властным поцелуем. Слишком быстрым, слишком коротким, чтобы насытиться им. Потом Игнат и вовсе заявил:

– Мне надо идти.

– Фирсанов! – Я приподнялась на локтях, поудобнее устроилась на подушке. Капельница, тянущаяся к руке, пошатнулась, но устояла.

Он обернулся в дверях.

– Я согласна переехать, но не думай, будто я влюбилась в тебя, – уколола в самое сердце.

– О, даже не смел мечтать. Я тоже тебя не люблю.

Не люблю. Нисколько. Любовь – это пустые слова. Он совсем не герой моего романа. Он неправильный, не умеющий подчиняться. Но с ним я готова спуститься в ад. Его демоны не умолкают ни на миг.

Это не любовь. Это жизненная необходимость.

***

В его доме нашлось место для моего гардероба, ванную расчистили под нескончаемые тюбики и крема. Игнат принял мои заскоки, я научилась успокаивать его ночные кошмары.