Там, у края неба (СИ) - Корнилова Веда - Страница 9

— Черил… — на лице дядюшки было написано самое настоящее мучение. — Давай об этом поговорим позже, не сейчас.

— Но дядя Тобиас…

— Милая, я не сержусь на тебя за эти фантазии. Не обижайся — просто мне сейчас не до них. У меня с утра что-то со здоровьем неладно…

— Фантазии? Вы считаете, что я сейчас собираюсь рассказать вам какую-то выдумку?!

— Я понимаю тебя… — дядюшка держался за голову обеими руками. — Каждому из нас хочется внимания, сочувствия, потому многие и выдумают разную чушь. Из-за завещания моей матери ты оказалась в весьма непростой ситуации, чувствуешь себя брошенной и едва ли не преданной. По большому счету так оно и есть, и потому вполне объяснимо твое желание привлечь к себе хоть немного интереса и участия… Да и то, что вчера тебя демонстративно не пригласили на свадьбу — это говорит о многом.

— Дядя Тобиас!.. — моему возмущению не было предела. Я бы поняла, если бы подобное сказал кто-то иной, но вот от дяди Тобиаса таких слов я точно не ожидала!

— Черил, милая, давай с тобой поговорим позже, когда я буду чувствовать себя немного лучше… — вздохнул дядюшка, явно не желая продолжать разговор, и вновь хватаясь за кувшин с холодной водой.

Глядя на несчастное лицо дяди Тобиаса, я решила пока что более не говорить с ним о вчерашнем происшествии: пусть немного отдохнет и придет в себя, после чего станет куда более серьезно относиться к моим словам.

Подниматься к себе в комнату не хотелось, и я решила выйти в сад — видела, что там сейчас находятся оба садовника, утреннее солнце ярко освещало все вокруг, и потому вчерашние страхи от меня немного отступили. Может, стоит подойти к садовникам, которые что-то поправляют в цветнике — вдруг они мне что-то могут подсказать. Хотя о чем я их спрошу? Не видели ли они в саду кого-то страшного? И без того понятно, что только разведут руками — какие вы, барышня, страхи говорите, мы о них ничего не знаем, вам, наверное, все это почудилось!.. К тому же вчера я бежала в дом, не разбирая дороги, и, кажется, повредила цветы, так что сейчас эти двое поправляют то, что я вчера успела истоптать, и к посторонним разговорам не склонны…

Ладно, отложим разговор о вчерашнем происшествии на какое-то время. Через пару часов, когда дяде Тобиасу станет немного полегче, я поговорю с ним о том, чтоб он поискал мне место гувернантки — в монастырь я идти не хочу, так что надо каким-то образом устраиваться в жизни. Конечно, дядя Тобиас будет возражать против моего отъезда, но при здравом размышлении он и сам поймет, что сейчас для меня это будет лучшим выходом. Пока же мне, пожалуй, следует отправиться в свою комнату, и начать собирать дорожную сумку — думаю, она может пригодиться мне в самое ближайшее время.

Мои сборы были в самом разгаре, когда ко мне в комнату заглянула Инес.

— Черил, знала бы ты, столько всего мы успели купить… А что ты делаешь?

— Да так, на всякий случай собираю вещи.

— Ты что, и верно собираешься уйти в монастырь?.. — растерянно спросила кузина. — Мама сказала, что ты очень скоро нас покинешь, навсегда отправишься в святую обитель…

— Думаю, что монашка из меня получится никакая… — усмехнулась я. — Так что я, скорей всего, найду себе иной жизненный путь, и он будет пролегать мимо монастырских стен.

— Ой, Черил, меня же просили тебе кое-что передать!.. — чувствуется, что Инес очень хочется поделиться со мной какой-то новостью, и именно для этого она ко мне и пришла. — Когда мы с мамой были в лавке господина Юбера, то туда пришел и Тигу. Когда мама отвернулась, он подошел ко мне. Я вначале с ним даже разговаривать не хотела, но он был очень настойчив, и все время спрашивал о тебе. Сказал, что ему надо с тобой переговорить…

— О чем, интересно?.. — значит, Тигу желает поговорить, только вот у меня не было ни малейшего желания с ним встречаться.

— Не знаю, он не успел сказать — моя мама подошла к нам, и настолько холодно и отстраненно поздоровалась с ним, что Тигу поневоле пришлось откланяться! Позже мама мне сказала, чтоб отныне я не вступала ни в какие разговоры с твоим бывшим женихом — мол, это не нравится ни ей, ни отцу, и со стороны выглядит просто неуважительно по отношению к нашему семейству, которое он выставил в весьма неприглядном свете.

— Тигу что что-то покупал в лавке?

— Да, роскошный бархат нескольких цветов, причем тот, что идет по самой высокой цене!..

В лавке господина Юбера, насколько мне известно, торгуют только дорогими иноземными тканями. Если в семье Тигу, и верно, так плохо с деньгами, то покупать что-либо у господина Юбера моему бывшему жениху просто не по карману. Скорей всего, платить за столь дорогостоящие покупки будет госпожа Раско (как я понимаю, носить звание вдовы ей осталось недолго), и этот роскошный бархат предназначен для свадебных одеяний жениха, то бишь моего бывшего ухажера. И он еще после этого желает со мной поговорить?! Да ни за что на свете! Святые Небеса, ну как же хочется отомстить ему хоть чем-то! Только бы сейчас из глаз снова не потекли слезы горечи и обиды…

— Знаешь, Тигу не выглядит веселым и довольным… — продолжала кузина. — Мне даже показалось, что он подавлен и говорит искренне…

— Инес, хватит, больше ничего не хочу слышать!.. — подняла я руку. — Если даже он, как ты говоришь, искренен, то время для наших с ним разговоров все одно закончилось…

В этот момент в дверь постучали, и на пороге появилась служанка, та самая Энн, которую я вчера отпустила на праздник.

— Барышня, вас хозяин к себе в кабинет зовет… — обратилась она ко мне. — Просит поторапливаться.

— Меня одну?

— Да. Госпожа Мей тоже находится в кабинете хозяина.

— Иду… — я направилась к двери.

— А еще к хозяину гость пришел… — добавила служанка, когда я стала спускаться по лестнице.

— Кто именно?.. — а про себя подумала — неужели это Тигу? Да нет, вряд ли…

— Не знаем, раньше никогда его не видели, но понятно, что это приезжий — по ухваткам видно… — продолжала Энн. — Наверное, он из тех господ, которые на свадьбу понаехали, но то, что хозяин его первый раз в жизни видит — это точно.

Ну, и кто после этого скажет, что слуги ничего не замечают и не знают? Как бы ни так — им все известно, даже то, чего еще не знаем мы.

— А еще они разговаривают очень долго — целый час, а то и больше… — продолжала Энн. — Хозяйка, как только вернулась, тоже к ним направилась, вернее, хозяин велел сказать, что как только она вернется, так сразу к нему в кабинет пойти. Господин Тобиас даже голос повышал несколько раз, разговаривая с гостем, сердитый был, но сейчас вроде все стихло, беседуют промеж собой как положено господам. Вот и вас велели позвать…

— Понятно.

Приезжий, значит… Так поневоле и вспомнишь о том, как тетя Мей несколько дней назад сказала, что намерена пригласить к нам в дом святого проповедника для того, чтоб тот прояснил мне все положительные стороны жизни в монастыре и направил меня на путь истинный. Неужели тетушка сдержала свое обещание? Вполне возможно, а то, что я ничего об этом не знаю — как раз вполне объяснимо, уж слишком много в последнее время у тети Мей было хлопот, можно было кое о чем забыть или просто упустить из виду… Если это так, то мне предстоит непростой разговор, и, надеюсь, что дядя Тобиас меня поддержит.

Гость оказался человеком средних лет, довольно высокий и привлекательный внешне. Одет хотя и просто, но понятно, что его одежда стоит немалых денег. Если судить по тому, как легко он поднялся при моем появлении и как изящно наклонил голову, то можно предположить, что этот мужчина не только служил в армии, но и в свое время получил прекрасное воспитание. Похоже, перед нами человек знатного рода. На первый взгляд наш гость не очень похож на святого проповедника, но это еще ни о чем не говорит.

— Моя племянница Черил Визер… — произнес дядюшка, не вставая с места. Хм, а лицо у дяди Тобиаса довольно мрачное — судя по всему, разговор с гостем его озадачил. Что же касается тети Мей, то по выражению ее лица ничего прочитать нельзя.