Там, у края неба (СИ) - Корнилова Веда - Страница 33

— Не понимаю…

— Постараюсь объяснить как можно более доходчиво, потому как девица ты, судя по всему, в некоторых вопросах довольно бестолковая. Видишь ли, та старая лесная ведьма строго-настрого предупредила меня, чтоб я ни в коем случае не гм… использовал свою мужскую сущность по прямому назначению — надеюсь, ты понимаешь, о чем идет речь. Беда в том, что при хм… подобной страсти заколдованный человек в самый э-э… наивысший момент блаженства почти всегда теряет над собой контроль, и в эти мгновения может просто-напросто убить своего партнера. Говорят, самка богомола при спаривании отгрызает голову своему кавалеру, так и я могу тебя просто убить, сам не желая того — иногда бывают мгновения, когда звериная сущность однозначно берет верх над человеческим разумом. Так что, радость моего сердца, как мне это ни горько, но я просто вынужден вести праведный образ жизни — увы, но без тебя мне пока что никак не обойтись. В любое другое время у нас с тобой был бы другой разговор, вернее, мы бы не стали терять время на пустую болтовню, а сразу же приступили к делу, но сейчас, как я уже сказал, мне остается только предаваться горестным мечтам…

— Вспомни заповедь — не прелюбодействуй… — посоветовала я.

— Это с законной-то супругой?.. — покосился на меня Патрик.

— С временной супругой — ты же намерен со мной развестись через какое-то время.

— Один хрен… — подосадовал Патрик. — Сейчас-то мы еще женаты!

— Ну, раз дела обстоят таким образом, то и мне остается только пожелать тебе спокойной ночи… — я сказала первое, что пришло мне в голову.

— Не знаю, как другие, а лично я в присутствии красивой девушки, да к тому же находясь с ней на одной кровати, могу чувствовать себя спокойно лет после девяноста. Если доживу, конечно.

— Давай исходить из того, что в итоге все закончится хорошо… — я постаралась удобнее устроиться на жестком соломенном матрасе.

— А мне больше ничего и не остается… — вздохнул Патрик. — Надеюсь, счастье мое, что находясь подле меня, тебя не стали посещать мысли, абсолютно чуждые нравственности? Ты так задергалась после моих слов о выполнении супружеского долга, что это меня по-настоящему удивило! Могу поспорить, что ты, сапфир моего сердца, рассчитывала на нечто большее. Не намекнешь, что было у тебя в голове?

— Да ну тебя!.. — рассмеялась я. — Хотя болтать ты умеешь — вон, как крестьян сумел разговорить!

— Этот несложно… — усмехнулся тот. — Зато мы знаем, что дракон все еще на Синих горах, не улетел, а это значит, что у меня все же имеется шанс… Хотя мне и без того есть о чем подумать, и, прежде всего, я беспокоюсь о своем отце. Не знаю, как сейчас он себя чувствует, ведь когда я уезжал из дома (вернее, меня оттуда увозили в почти невменяемом состоянии) — в то время отец еще держался, но у него больное сердце, и подобные встряски для него очень опасны. Не знаю, как он пережил все то, что произошло со мной — боюсь, как бы эта история его не подкосила. Когда я видел отца в последний раз, он с трудом мог говорить, и герцогиня Тирнуольская приказала послать за лекарем. Кроме того, Эмма…

— А кто такая Эмма? Помнится, ты говорил, что твою невесту звать Розамунда.

— Эмма — это моя младшая сестра, ей четырнадцать лет, и мне не хочется даже думать о том, что могло произойти, если бы она была дома в тот момент, когда я стал превращаться в чудовище. По счастью, в тот день она со своей гувернанткой отправилась в гости к подруге, и задержалась у нее чуть дольше дозволенного.

— Но когда она вернулась домой…

— Все, что я знаю, так только то, что и тут вмешалась герцогиня Тирнуольская. От имени моего отца она приказала: как только Эмма вернется, то сразу же должна на какое-то время отправиться в монастырь, где в данный момент находятся обе дочери герцогини. Подобное распоряжение вполне разумно, и подозрений вызвать не должно: суди сама — отец болен, брат уехал по делам, так что молодой девушке предпочтительней провести некоторое время среди монастырских стен, в компании своих родственниц.

— Не думаю, что твоя сестра с охотой отправится в святую обитель.

— Верно, но герцог Малк способен на многое, так что пусть все девушки будут под приглядом монахинь и той охраны, которую прислала в монастырь герцогиня.

— Охрана?.. — удивилась я. — В женском монастыре?

— А ты считаешь, что на свете нет женщин-охранников?

— Я об этом никогда не думала…

— Оно и заметно… Кстати, я давно хотел тебя спросить: насколько мне известно, твое имя переводится со старого языка как «вишня». Почему тебя так назвали?

— Тут все просто. Я родилась весной, в то время, когда в садах вовсю цвели вишни. Помнится, мама говорила мне, что ни раньше, ни позже она никогда не видела столько белого цвета, покрывающего даже самую маленькую вишенку. Как мне рассказывали родители, в тот год вишневые деревья стояли, словно в облаках, и даже старики утверждали, что такой красоты ранее никогда не видели — конечно, вишни цветут каждый год, но чтоб было такое буйство цвета — это, как говорили, просто уму непостижимо! Вот потому-то отец и мать, не мудрствуя лукаво, назвали меня Черил, то есть вишня… Ой, что это?

Надо сказать, тут было, чего испугаться — до нас донесся то ли вой, то ли стон. Это что, волки? Непохоже…

— Я бы сказал не «что», а «кто»… — поправил меня Патрик. — Скорей всего, это именно тот зверь, от которого в этой деревушке на ночь запирают все двери и окна. Недаром крестьяне так дружно потянулись домой с постоялого двора — как видно, знают, с какого времени следует находиться дома, за крепкими запорами.

Вой повторился, и я невольно прижалась к Патрику, и тот успокоительно похлопал меня по плечу.

— Не бойся. Раз тут люди живут всю жизнь, и воспринимают все, как должное, то и мы одну ночку переживем, ничего с нами не случится.

— И все же кто это может быть? Уж очень неприятный вой у этого зверя! Знаешь, когда мы с тобой проезжали мимо здешней церкви, то женщины выносили оттуда святую воду — я по бутылкам узнала… И потом, помнишь, нас спрашивали о том, не видели ли мы чего-то подозрительного в дороге…

— Думаешь, нечисть какая-то в округе появилась? Ну, если даже и так, то нас с тобой это касаться не должно — местные сами с этим разберутся, тем более что у них к этому времени должен быть накоплен богатый опыт по борьбе с такими милыми зверушками. В нашу комнатенку, судя по всему, этот зверь тоже не придет, так что спи спокойно, и не забивай свою голову лишним.

Надеюсь, что Патрик прав, во всяком случае, его слова меня успокоили. К тому же за сегодняшний день я, и верно, устала, так что уснула со спокойной душой.

Утром, глядя на солнце, освещающее все вокруг своими яркими лучами, ночные страхи казались несерьезными, ушедшими с ночной тьмой. Когда мы расплачивались за ночлег, хозяин постоялого двора поинтересовался:

— Вы что, сейчас намереваетесь отправляться в Кряжник?

— А что тянуть?.. — пожал плечами Патрик. — Двинемся прямо по утренней прохладце.

— Подождали бы… — посоветовал хозяин. — Меньше чем через полчаса в Кряжник купцы отправляются. Обоз пусть и не очень большой — шесть телег, но зато с ними пара охранников, а это парни крепкие, и оружием владеть умеют. Вместе бы и добрались до места, да и в дороге всем вместе куда спокойнее, чем поодиночке.

Конечно, этот человек прав: вместе ехать куда безопасной, только нам подобное соседство не подходит, и причина тому — все то-же расстояние в пять шагов, переступать которое Патрику ни в коем случае не стоит. Когда мы ехали только вдвоем, резвая лошадь Патрика то и дело вырывалась вперед, и тогда я видела, как облик молодого человека начинал меняться просто на глазах. Тут и без слов ясно, как поведут себя люди в том случае, если увидят подобное. Нет уж, лучше не рисковать понапрасну.

— Спасибо за заботу, но мы торопимся… — вздохнул Патрик. — А вот не скажете ли нам, что это за звуки мы ночью слышали? На волчий вой очень похоже…

— У нас тут много чего можно услышать… — уклончиво ответил хозяин. — Места здесь такие.