Там, у края неба (СИ) - Корнилова Веда - Страница 16

— Так может, объяснишь, наконец, зачем ты на мне женился?

— Можно подумать, у меня был выбор!.. — огрызнулся тот.

— Послушайте меня, Ваша Светлость…

— Это пока что титул отца Патрика, пошли ему Светлые Небеса долгих лет жизни… — вмешался в наш разговор господин Ормон. — И мне бы очень хотелось, чтоб мой племянник унаследовал этот титул…

— Что в данный момент представляется делом весьма сомнительным… — а вот теперь Патрик говорит серьезно, и в его голосе звучит настоящая горечь. Что же такое страшное произошло в их семье?

— Попрошу вас набраться терпения, это будет довольно долгое повествование… — вздохнул господин Ормон, он же граф Фиер.

— Вообще-то я никуда не спешу…

История, и верно, оказалась длинной. Мне и раньше было известно о том, что у нашего короля Конрада есть два младших брата — герцог Тирнуольский и герцог Нельский, только вот из глубины нашей провинциальной жизни мне всегда казалось, что эти люди обитают где-то очень далеко. Можно сказать, они почти что небожители, и их проблемы не имеют никакого отношения к нам, простым грешным. Как утверждал рассказчик, братья короля в государственные дела не лезли, каждый из них жил своей жизнью, и оба семейства поддерживали хорошие отношения с королевским двором, что немаловажно.

Однако недавно многое изменилось, причем в худшую сторону. Немногим более месяца назад в семье герцога Тирнуольского произошла страшная трагедия: во время охоты герцог и его сын погибли страшной смертью: оба сгорели в охотничьем домике, причем огонь был такой силы, что тела было трудно опознать. Спастись удалось только герцогине Тирнуольской, которая отправилась на охоту вместе с отцом и сыном. Вернее, герцогиню каким-то чудом сумела вытащить из огня ее старая нянька, которая после произошедшего сама едва ли не отправилась на Небеса.

По словам герцогини, егерь, который в то время находился в домике, внезапно набросился на герцога, и убил его, затем сумел ранить сына, но тот успел добраться до убийцы. Схватка была короткой, и оба противника погибли, однако во время того сражения несколько свечей упали на пол, который очень быстро вспыхнул. Герцогиня попыталась, было, вынести из горящего домика хотя бы тело сына, но на это у нее не хватило сил, и она без сознания опустилась на пол… В себя несчастная женщина пришла уже на поляне, куда ее сумела вытащить старая служанка, и им обоим оставалось только смотреть за пожаром, охватившим охотничий домик, в котором сгорали тела их близких…

На похоронах, когда герцог Нельский подошел к вдове своего брата (бедная женщина полностью поседела за одну ночь), та ему негромко сказала (вернее, прошептала) нечто вроде того, что, дескать, если в вашей семье произойдет что-то страшное и необъяснимое, то сразу же зовите меня. То же самое передай Патрику, своему сыну, но никому не говорите о том, что я вам сейчас сказала. А еще сделайте все, чтоб о том непостижимом происшествии (если оно, конечно, произойдет) не узнал никто из посторонних.

Более герцогиня ничего говорить не стала, а герцог Нельский не знал, как относиться к словам несчастной жены своего покойного брата: она очень умная женщина — это признавали все, и просто так говорить подобное не станет. Впрочем, может статься, что горе помутило ее разум — такое случается сплошь и рядом…

Слова графини оправдались уже через пару седмиц. В тот день к герцогу Нельскому приехал по делу граф Фиер, брат его покойной жены. К беседующим мужчинам заглянул Патрик, который собирался отправиться на собачьи бега, и зашел к родным только для того, чтоб поприветствовать дядю, с которым у него были прекрасные отношения. Разговор немного затянулся, и Патрик уже собирался уходить, когда внезапно, на глазах отца и дяди, молодой человек вдруг стал превращаться в страшное чудовище — лицо стало вытягиваться и походить на морду дракона, вместо кожи появилась чешуя, а ладони куда больше смахивали на лапы со страшными когтями…

Думаю, нет смысла описать реакцию мужчин на все происходящее. Это было даже не потрясение, а полный шок и отказ воспринимать действительность. По-счастью, отец первым пришел в себя и в его памяти всплыли слова вдовы своего брата, после чего мужчина сумел взять себя в руки, и, спрятав сына в своей гардеробной, отправил слугу к герцогине Тирнуольской с просьбой немедленно посетить его дом.

Та сразу же откликнулась, и, оказавшись в доме герцога, первым делом попросила не терять время понапрасну, и честно сказать, что случилось. Увидев вместо Патрика невесть какое чудище, герцогиня лишь вздохнула — мол, чего-то подобного она и опасалась…

Герцогиня рассказала, что тогда, в охотничьем домике, в точно таких же чудовищ на ее глазах превратились сын и муж. Пока герцогиня находилась в прострации от увиденного, егерь, находящийся с ними в комнате, решил, что перед ним находятся оборотни или некто вроде того. Первым делом он швырнул большой охотничий нож в герцога, и попал тому прямо в сердце, а второй нож ранил второго несчастного сына герцога, и молодой человек сам накинулся на егеря, пытаясь остановить того… Через минуту перед герцогиней лежало трое погибших…

Как сказала женщина, в тот момент у нее было только одно желание — умереть, и в то же самое время она не могла допустить, чтоб хоть кто-то увидел, в кого превратились ее любимые люди. Преодолевая себя и плохо соображая, что делает, она достала особую жидкость для розжига костров, которая имелась в охотничьем домике, облила ею сына и мужа, после чего высекла огонь. Как сказала герцогиня, она не хотела уходить из горящей комнаты, в то время у нее было только одно желание — умереть вместе со всеми… Когда же пламя полностью охватило погибших, женщина увидела, что ее родные под действием огня вновь превращаются в тех, кого она знала ранее, то есть в людей. Тогда нечастная отстраненно подумала о том, что кое в чем церковники правы — огонь, и верно, уничтожает колдовство… Более герцогиня ничего не помнит — она пришла в себя уже на земле, неподалеку от охотничьего домика, куда ее непонятно как сумела вытащить ее старая нянька…

— Погодите… — остановила я рассказчика. — Но как же старая женщина сумела спасти свою госпожу? Если я поняла, нянька — человек в довольно преклонном возрасте.

— Знаете, существуют такие люди, которые до глубокой старости не теряют сил и разума. Так вот, эта старая женщина относится к их числу, и видели бы вы ее — крепкая, сильная женщина, которая всюду следует за своей госпожой. К тому же она всю жизнь посвятила своей воспитаннице, и за нее готова пойти на что угодно, и даже рисковать своей жизнью, лишь бы спасти герцогиню, к которой относится, как к родной дочери.

— А как же так получилось, что в охотничьем домике не оказалось слуг?

— Почему же — они там были, но в тот день на охоте герцог подвернул ногу, и одного из слуг послали за лекарем, а второй слуга отправился в город с поручением от герцогини. Кроме того, конюх повел лошадь герцога к кузнецу — та потеряла подкову, и потому любимую кобылу герцога нужно было срочно перековать… Именно потому во время трагедии рядом с хозяевами не оказалось слуг.

— Кому-то повезло.

— Можно сказать и так…

По словам графа Фиера, через несколько дней, когда герцогиня немного пришла в себя, она решила разобраться в том, что же, собственно, произошло в охотничьем домике, и на ком лежит вина за все случившееся. Хотя женщина публично возложила ответственность за смерть своих близких на егеря, но в действительности она не считала его виновным — этот опытный охотник поступил так, как счел нужным действовать в непростой ситуации.

Вдова герцога Тирнуольского была не просто очень умной женщиной — у нее, вдобавок ко всему, был сильный и жесткий характер, и ее ни в коем случае не следовало относить к числу своих врагов. Герцогиня, если можно так сказать, не обращала внимания на комариные укусы, но тем, кто вставал на ее пути, приходилось не просто плохо, а очень плохо. Тот, кто придумал и претворил в жизнь всю эту отвратительную историю, приобрел в лице герцогини непримиримого врага. Хотя женщина внешне выглядела спокойной и выдержанной, но в ее душе, как она сказала, было ощущение самого настоящего ада. Она поклялась, что не отступится, пока не отомстит, чего бы это ей не стоило.