Исход Эдема (СИ) - Дженнингс Сайрита Л. - Страница 52

— Ну и что теперь? — спрашивает Крисиз, глядя на часы.

— Теперь мы перевернем каждый камень в поисках улик, которые приведут к взрыву, — отвечает Легион. — Теперь мы будем держать Иден подальше от глаз общественности и защищать ее сестру Мери, пока она не станет достаточно стабильной, чтобы мы могли перевести ее из реанимации.

— Куда перевезти? — выпучив глаза, спрашиваю я. В еще одно роскошное здание с дворецким. Ничто из этого не защитит ее сейчас.

— Даже не знаю. Но подальше от больницы. Где-нибудь, где она сможет получить необходимую медицинскую помощь, пока выздоравливает, находясь под защитой. Надеюсь, тот, кто стоял за этим нападением, думает, что она не выжила. В городе полный хаос, и невозможно отследить всех пострадавших в этой бойне. Как только мы узнаем, что она пришла в себя, мы вытащим ее оттуда.

— Я тоже сделаю все, что смогу, чтобы помочь, — предлагает Крисиз. — Наша разведка могла обнаружить что-то, что упустила ваша. У нас есть камеры и жучки, установленные во всех больницах города. Я могу проверить, нет ли кого-нибудь, кто слишком заинтересован в поиске конкретной жертвы.

Ли кивает.

— Спасибо.

Это слово посылает небольшой взрыв тепла в мою грудь. Хорошее начало. Я знаю, что это не позволяет мне сорваться с крючка за ложь, но, по крайней мере, Легион видит, что намерения Крисиза были несколько благородными. Это прекращение огня может быть больше, чем временное перемирие.

— И в следующий раз, когда ты попытаешься добраться своими грязными нефилимскими руками до Искупителя, я с огромным удовольствием отрежу тебе каждый палец, а после отрублю твою гребаную голову.

Легион встает и поворачивается к двери, оставляя меня с удивленным Крисизом.

— Эм, поговорим позже, — заикаюсь я, прежде чем последовать за Ли.

Ну, вот и весь план. Я даю им неделю до того, как прольется кровь.

— Ты действительно думаешь, что можешь доверять этому ублюдку?

Я улыбаюсь про себя и качаю головой. Хотя он и не сидит на своем месте напротив Легиона, я отчетливо представляю себе лицо Каина, искаженное гнусной горечью. Остальные семеро сидят вокруг обеденного стола, перед нами кружки с кофе, источающие ароматный пар. Каин в больнице. После того, как Тойол и Феникс проверили ситуацию и сбросили достаточно оружия и боеприпасов, чтобы защитить целый городской квартал, они помчались домой, чтобы встретить нас. Когда Легион созывает семейное собрание, на нем присутствуют все, даже если это происходит по громкой связи.

— На самом деле у нас нет выбора, так ведь? — заявляет Ли, достаточно громко, чтобы его гулкий баритон был слышен в трубке.

— Да, черт побери! — резко шепчет Каин. Я представляю его в палате сестры, прижатым к уху телефоном, пристально смотрящим на дверной косяк. Уже далеко за полночь, но мне так не кажется. Вот в чем проблема, когда имеешь дело с животными ночи. Теряешь всякое чувство времени.

— Каин, агент нефилимов может добыть нам информацию из Альянса. То, чего мы не смогли достичь из-за него. И тот факт, что у него есть какая-то привязанность к Иден, заставляет нас думать, что его намерения благородны. Предательство может причинить ей боль.

Я бросаю взгляд на Легиона, челюсть которого сжата от недоверия, может быть, даже от зависти. Он не отвечает на мой взгляд. Я извинилась дюжину раз, и, хотя он утверждает, что все в порядке, и что Крисиз не представляет для него угрозы, я могу сказать, что его недоверие не только зарезервировано для ангельско-человеческого гибрида, который стал моим маленьким грязным секретом. Он не полностью доверяет мне. И я это заслужила. Я хранила тайну, которая потенциально могла подвергнуть его и его семью опасности. Может быть, если бы я была откровенна с самого начала, мы смогли предотвратить нападение на мою сестру. Не знаю, как, учитывая, что мы даже не знаем, кто, черт возьми, стоит за всем этим, но я могла бы что-то сделать. И это чувство вины — это непоколебимое чувство в животе, которое заставляет меня чувствовать себя плохо каждый раз, когда я думаю о своей сестре…напуганной, покрытой кровью и мусором — это то, с чем мне, возможно, придется жить всю оставшуюся жизнь.

— Я ничего не знаю об этом, Ли, — вмешивается Андрас. Он качает головой, отчего прядь его светлых волос выбивается из пучка и падает на небесно-голубые глаза. Он убирает ее за ухо. — Я имею в виду, насколько хорошо вы его знаете? Насколько хорошо Иден его знает?

Все взгляды устремлены на меня. Клянусь, я даже чувствую силу усмешки Каина по телефону. Я делаю глубокий вдох и просеиваю хаос в своей голове, надеясь найти правильные слова.

— Он засранец, — начинаю я. — Он дерзок и высокомерен. Он думает, что ходит по воде. Он обманчив, ложь дается ему слишком легко. Но…Но я чувствую, что он говорит правду. Я чувствую, в глубине души, что мы можем доверять ему. Он мог бы давным-давно передать информацию обо мне, сделав так, чтобы я никогда не вышла из штаб-квартиры Альянса в ту первую ночь, когда я встретила его. Но я вышла. Он сдержал свое обещание даже после того, как я сказала ему, что не буду красть для него. Так что да… я его знаю. По крайней мере, достаточно, чтобы знать, что ему можно доверять.

Он молчит добрых тридцать секунд, прежде чем Кайн стонет:

— Вот, черт! Так мы теперь работаем с нефилимами?

— Похоже на то, — отвечает Ли.

— Ну, посмотри на это с другой стороны, — начинает Тойол. — Если он переступит черту, нас будет семеро, а он один. Он должен когда-нибудь выйти из укрытия.

У меня не хватает духу рассказать ему о способностях Крисиза, что делает его практически невозможным для отслеживания. Именно поэтому они не обнаружили, что он был чем-то большим, чем обычный человек, в ту ночь, когда они появились в том баре, как раз вовремя, чтобы остановить меня от того, о чем я пожалею. Именно поэтому их сигналы будут перехвачены всякий раз, как они приблизятся к штаб-квартире Альянса. Крисиз — это оружие. И лучше, чтобы он был с нами, чем против нас, особенно теперь, когда мы можем столкнуться с чем-то практически неразрушимым.

И все же этого недостаточно.

Если Серафим действительно замешан, нам нужны люди. Бойцы. Нам придется на этот раз сражаться с огнем с помощью огня.

— Лилит… — я даже не могу поверить, что ее имя у меня на устах. Мне больно просто поворачивать голову в ее сторону и смотреть на нее. — Ты думаешь?..

— К черту это, — рычит Легион, точно понимая, куда направляются мои мысли.

— Ли, если кто и знает, как с ним связаться, так это она. И если у нас есть хоть какой-то шанс выжить…

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я сказал, «нет!»

Он хлопает ладонями по столешнице, заставляя мраморный камень дрожать от страха, после чего Легион вскакивает на ноги и шагает в коридор. Дверь спальни хлопает, лязг дерева и стали рикошетом разносится по квартире. Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, что все смотрят на меня, бросая неловкие сочувственные взгляды.

— Я…я… — сглатываю я, во рту пересохло.

— Ты не можешь этого сделать. После того, что сделал Люцифер… после того, через что Ли прошел, чтобы вернуть тебя. Ты не можешь этого сделать, — голос Каина чистый… спокойный. Это напоминает мне ту ночь, когда он поймал меня, когда я пыталась улизнуть. Ночь после того, как Легион вытащил меня из ада.

— Я просто хочу помочь, — объясняю я, поднимая подбородок, несмотря на свое смущение. — Я просто пытаюсь найти способ обезопасить вас всех. Я не пытаюсь причинить ему боль.

— Тогда прекрати это делать.

Я не могу спорить с искренностью Каина. Он прав. С тех пор как я сбежала из ада, я искала предлог, чтобы уйти. Я не чувствовала себя достойной Легиона. На моих руках кровь, и что бы я ни делала — как бы он ни пытался убедить меня, что это не моя вина, — я не могла ее смыть. Я никогда не буду достаточно чистой для него. Никогда не буду достаточно хороша для его тайных косых взглядов, редких улыбок с ямочками на щеках и обжигающих поцелуев, от которых замирает сердце. Несмотря на все, что я сделала, чтобы пережить двадцать два бурных года в качестве забытого урода, ничто не могло сравниться с чувством вины, которое гноилось в моих костях, как рак, с того самого дня, когда я сидела в той залитой кровью столовой и смотрела, как жестоко насилуют моих школьных врагов. И этот рак распространялся каждую ночь… каждую гребаную ночь…с каждой мерзкой выставкой, которую я не пытался остановить. И теперь я причиняла боль человеку, который хотел исцелить меня от этой болезни. Кто хотел избавить мое сердце и душу от мерзости, разъедающую мою кровь, не прося ничего взамен.