Исход Эдема (СИ) - Дженнингс Сайрита Л. - Страница 31

— Ага, только дай я схожу в дамскую комнату и мы сможем уйти.

Он даже встает, когда и я встаю, и я чувствую, как щеки заливает румянец. Он настоящий джентльмен. Этого ведь неплохо?

Я слишком навеселе и слишком рассеяна, чтобы попросить сестру пойти со мной, правило, которое мы приняли много лет назад. Не смотря на мой послужной список туалетных стычек, сегодня у меня все путем. И после того, как справляю нужду, мою руки и наношу блеск на губы, я чувствую себя чертовски довольной. То есть чувствовала, пока не оборачиваюсь и не натыкаюсь на грудь, вырезанную из гранита. Тут же чьи-то горячие руки хватают меня за талию.

Серьезно?

Серьезно?

Что девушке уже нельзя спокойно пописать?

— Кто он такой?

Я толкаю Легиона в грудь, разрывая его хватку на моем теле.

— Что ты здесь делаешь?

— Я задал тебе вопрос. — Его тон резок, как битое стекло, а в глазах бушует шторм.

— Я спрашиваю тебя тоже. Ты не можешь вот так запросто появляться.

— И оставить тебя без защиты? Могу. Именно это и делаю. — Он смотрит на меня с яростным недоумением, будто я просто ударила его по лицу. — В чем дело, Иден? Я просил — умолял — тебя вернуться домой со мной. И ты говоришь, чтобы я держался подальше? Разве недостаточно всего того, что мы пережили вместе, чтобы вернуться? Чтобы ты вернулась?

— Нет. Не для меня. Мне нужно время. Я не знаю… — я качаю головой. Я не могу рассказать ему все, как есть, потому, что правда сломает нас обоих. — Я не знаю чего хочу.

— Ты не знаешь, хочешь ли ты меня.

— Нет, нет. Я знаю что хочу, просто…

Адриэль.

Лилит.

Люцифер.

Так много факторов стоит на нашем пути. Легион солгал мне про Адриэль. Лилит лгала мне обо всем. А Люцифер… он, возможно, единственный, кто говорил мне правду. И теперь я лгу Легиону насчет него. Что, черт возьми, мне с эти делать?

— Ты сам сказал, — продолжаю я. — Люцифер отпустил меня. Призыв разрушен. Я тебе больше не нужна.

В мгновение ока, он прижимает меня к кафельной стене и прижимает свое тело к моему. У меня перехватывает дыхание от ощущения его жара и твердого тела, меня переполняют эмоции.　

До этого момента я была в порядке. Изо всех сил я сопротивляюсь желанию позволить ему обнять меня и задушить своим огромным телом. Он знает, что делает. Он держит меня в клетке своих рук и смотрит с понимающей ухмылкой. он знает, какое влияние оказывает на меня. Мы могли бы говорить обо одном и том же целый день, но как только он касается меня, у меня не остается выбора, кроме как подчиниться его огню.　

— Ты хочешь сказать, что не уверена во мне? — бормочет он, его теплое дыхание задевает волосы у моего уха. — Что ты не уверена на счет этого?　

— Я говорю…

Затем его губы сминают мои в горячем, нежном и властном поцелуе. Он зарывается пальцами мне в волосы, и потянув, наклоняет мою голову так, чтобы получить достаточно доступа к моему рту. Он языком раздвигает мои губы и медленно углубляет поцелуй. Как ленивый воскресный секс, который длится часами под звуки дождя на фоне запотевших окон. Я полностью растворяюсь в Легионе, стоя на цыпочках и обхватывая руками его за шею. Это маленькое шоу капитуляции что-то вызывает по его холодной, черствой внешностью и воспламеняет горячее безумие. Стоя прижатой к стене, я чувствую, как мои сапоги до бедер сползают и Легион кладет, нет сжимает мои бедра. Он глотает мои стоны, как воду, позволяя им утолить его разрушительную жажду. Он разрывает поцелуй для того, чтобы пригвоздить меня своим безжалостным серебристым взглядом.　

— Он не прикоснется к тебе, — приказывает он. — Твою мать, он даже пальцем тебя не тронет.

— Ты не можешь указывать мне, что делать, — отвечаю я, неровно дыша. Я задыхаюсь, голова кружится. Я не знаю, из-за алкоголя это или из-за Ли.

— Только что указал.

Он целует меня снова, на этот раз, нападая на мой рот языком и зубами. Он не проявляет нежности. Он груб. И черт бы побрал, меня это заводит. Мои соски напряжены, трутся об бюстгальтер и изнывают от желания, чтобы к ним прикоснулись. Он настолько твёрд, что натягивается перед джинс, трения шва мне хватает, чтобы вызвать первые спазмы оргазма и стоны. Я, должно быть, прошлой ночью кончала с полдюжины раз, но я чувствую, что нахожусь на грани еще одного оргазма.　Затем, он целует меня и опускает на пол. Стоя на каблуках, меня покачивает и я хватаюсь за бицепсы Легиона, чтобы сохранить равновесие и успокоиться.

— Что это было? — тяжело дыша, спрашиваю я. В голове туман, и я чувствую, что вот-вот упаду в обморок, это либо от недостатка кислорода, либо от алкоголя или от сильнейшего вожделения.

— Это я. Повторяю…он не прикоснется к тебе.

— Ты ревнуешь, — успеваю сказать между рваными вдохами.　

— Ревность — эмоция, присущая людям, Иден. А я не такой как они. Так какого черта я должен ее испытывать?

Я смотрю на него серьезным взглядом, пусть даже слега затуманенным.　

— Забавно. Говоришь, как Люцифер. Может быть, вы похожи больше, чем ты хочешь признать?　

Ярость. Чистейшая ярость искажает его лицо.

— Я совсем не похож на него.

Он отступает, и холод вторгается в пространство между нами, такое чувство, что между нами океаны. Какая бы черная магия ни существовала мгновение назад, моя спина против кафельной стены, и мои бедра, обернутые вокруг его бедер, рассеялись, приветствуя кусающий холод, который заставляет меня дрожать на ватных ногах. Его выражение лица каменное и я мельком вижу монстра, который удерживал меня на кровати и рукой сжимал мне горло, пытался изгнать незваного гостя из моей души. Он этого не заслуживает. Я поняла это, как только слова слетели с опухших от поцелуя губ. Но я никогда не могла во время остановиться. И несмотря на то, что это было подло и мелочно, но его реакция на мои слова, говорит обо всем, что нужно знать: это не ложь. Люцифер и Легион одной плоти, одной крови. Они были связаны в своем стремлении к восстанию задолго до того, как жажда мести и анархии очернила их сердца. Конечно, он не сильно отличается от Люцифера. Он может грешить по-другому, но он всегда будет грешником до самой глубины души.

— Слушай, я должна идти… — бормочу я, повернувшись к двери.

Я готовлюсь к тому, что он остановит меня, но… ничего. Ни единого слова. «Скажи мне остаться», внутренне призываю я. «Скажи мне, что я веду себя глупо и бессердечно. Прижми меня к стене и заставь пожалеть, что я тебя бросила».

Но это не какая-то отвратительная подростковая мыльная драма, где герой яро признаётся своей дуре-подруге в привязанности, сопротивляясь желанию вернуться к естественному своему поведению. Легион никогда не делал вид, что он нечто большее, чем он есть, и это-только между нами-никогда не будет больше, чем было. Когда я оглядываюсь назад, когда я со скрипом отпираю замок двери, Легион даже не смотрит на меня. Он стоит неподвижно, как статуя, крепко сжав челюсти и это единственный признак того, что он живой. Хотела бы я подойти к нему и сказать, что мне жаль. Сказать ему, что боюсь и неуверенна в самое себе, и умолять Ли, чтобы он сделал мой мир немного лучше. Но я не могу. И не буду. Может, у меня за душой не так много, но у меня есть гордость.

Когда я открываю дверь, то в коридоре собралась уже приличная очередь девушек, которые бы с радостью избавились от лишне выпитого вина и мартини. Я бормочу какое-то объяснение и прохожу мимо них. Но прежде чем я полностью покину туалет я заглядываю внутрь. Легион исчез. Может быть, в этот раз навсегда.

— Готова? — выжидательно спрашивает Кристиан, когда я подхожу к столику. Счет уже оплачен, и сестра с Беном уехали обратно домой, а я застряла с Кристианом, по крайней мере, на пару часов. Черт. Как долго меня не было?　

— Да, конечно, — говорю я, пытаясь улыбнуться.

Я все еще чувствую Легиона на губах. Все еще чувствую его вкус на своем языке. Его отпечатки пальцев обжигают мои бедра. Черт, я все еще влажная от трения его джинсов о мои трусики. Но я смиряюсь с этим и позволяю Кристиану вывести меня из переполненного ресторана на покрытый инеем тротуар. Город оживлен, несмотря на холод. Я плотнее укутываюсь в свое шерстяное пальто, мечтая попасть в теплое место. Я так привыкла к теплу, которое дарила Се7мерка, когда они были рядом. Это было похоже на путешествие с собственным камином. Кристиан замечает мою дрожь и ближе прижимается ко мне, когда мы спускаемся по кварталу к барам и ресторанам.