Погребенный кинжал - Сваллоу Джеймс - Страница 61

У границы поселения их встретили другие солдаты и ауксиларии, забравшие бедного умирающего Хазнира для медицинской помощи — абсолютно бессмысленной. Лишь по чудесному стечению обстоятельств товарищ Тифона прожил достаточно долго, чтобы ступить на равнину, пройдя испытание стойкости Гвардии Смерти. Но Хазнир был ходячим мертвецом, и это знали все, кто смотрел на него. По крайней мере, он умрёт среди своих, если это хоть что–то значило.

Впрочем, это казалось вторичным, как и всё остальное, в свете присутствия новоприбывших. Угрюмых воинов, вернувшихся в Ущелье Геллера, должны были расспрашивать о провале атаки на цитадель Некаре. Но вместо этого все увлеклись историями о прибытии Ястреба и о человеке, которого называли Пришельцем.

Одним из таких был Рафим, преградивший им путь солдат из банды, которого тренировал Тифон.

— Это день чудес, — сказал молодой воин. — Когда прилетел Ястреб, мы подумали, что это новое оружие Владыки. Но это не так! Сначала Пришелец помог нам закончить битву на полях, а потом принес нам припасы и медикаменты… — воин говорил быстро, будто восторженный ребенок. — Он владеет неизвестными нам технологиями. Новыми методами исцеления. И еда, он принес еду!

Рафим указал на лагерь. Тифон переживал, что гражданские страдают от недоедания в эти последние дни войны, держась лишь за надежду, что смерть Некаре всем принесет облегчение.

— Какая щедрость, — пробурчал Мортарион. — И что этот чужак хочет взамен?

— Он говорил о спасении. Говорил, что есть люди, как мы, за облаками… в бесчисленных мирах. Объединённые в великую империю. — Рафим потряс головой, будто едва мог осмыслить это. — Он говорил, что даст нам всё, в чем мы нуждаемся, чтобы отвоевать наш мир, даже переделать его, если того пожелаем…

Тифон наблюдал, как и без того мрачный Мортарион становится еще угрюмее с каждым словом, слетавшим с губ Рафима.

— Чужак приносит дары из–за облаков накануне нашей самой сложной битвы, — сказал Жнец, и каждое его слово было подобно льду. — Я тут единственный, кто не доверяет этому всеми фибрами души? — К концу фразы Мортарион уже почти рычал. Рафим запнулся, не найдя ответа.

— Где этот Пришелец? — спросил Тифон. Его любопытство росло, но он хорошо скрывал это.

Молодой Гвардеец Смерти указал на разрушенный большой зал города, видневшийся позади огромной шепчущейся толпы, собравшейся вокруг. Кем бы ни был чужак, они все хотели увидеть его хоть краем глаза.

Мортарион фыркнул и направился к залу, расталкивая тех, кто оказался недостаточно расторопным и не успел убраться с его пути. Тифон и другие следовали за ним, и Раск понизил голос, чтобы его слова не услышала толпа.

— Я знаю этот взгляд, Калас. Жнец настолько зол, что камень взглядом разрежет.

— Можешь ли ты винить его? Этот день должен был стать днём освобождения Барбаруса. Мортарион сражался за него с самого моего освобождения, но мы отступили с поражением, и что мы обнаружили? — он кивнул на зал. — Человека с небес, который выбрал этот самый момент и затмил всё, что Жнец сделал для этих людей.

— Это не может быть уловкой Владыки, — сказал Раск. — Эти ублюдки слишком нетерпеливы для чего–то, кроме жестокости, — он помедлил. — Возможно, этот чужак тот, кем кажется… Не забывай, слухи говорят, что Жнец и сам упал с небес.

— Я думаю о том же, — согласился Тифон.

Перед ними Мортарион поднял руку и ударом распахнул двери зала, воины последовали за ним.

С прибытием Жнеца внутри повисла тишина. За столом у целой стены зала Тифон увидел старших гражданской поддержки с командирами Гвардии Смерти, которых Мортарион оставил вместо себя на время свое отсутствия. А вместе с ними был…

Чужак…

На краткий момент, человек, которого Рафим назвал Пришельцем, бросил взгляд на Тифона. И таков был этот взгляд, что приковал воина к месту. Темные глаза были чисты и бездонны, но древность в них держала его под контролем. Воин почувствовал, будто стал прозрачным. Он задержал дыхание и ощутил напряжение в мускулах ног — инстинктивное стремление преклонить колени, — с которым ему пришлось бороться.

Лицо Пришельца было аристократичным, медного цвета выделанной кожи, а на его плечи спадали длинные волосы цвета воронова крыла. Он отвел взгляд от Тифона и оглядел Жнеца. Странное, противоречивое выражение скользнуло по лицу чужака. Это было сожаление, но и облегчение. Предвкушение, но и опасение.

Чужак медленно поднялся, когда Мортарион остановился в центре комнаты. Тифон увидел широкое, мускулистое тело, облаченное в тяжелую золотую броню, украшенную тем же орнаментом, что и небесное судно. На ней переплетались узоры медных разрядов молний и строгие стилизованные изображения двуглавого орла, сверкавшего в полумраке, и, несмотря на её очевидно большой вес, человек двигался невероятно легко. Его движения были плавными и преисполненными благородства, сквозившими укрощенной силой.

Этот Пришелец, во всех смыслах, казался Каласу диаметральной противоположностью жителям Барбаруса. Все они были худыми и бледными, и даже самые крепкие из них, такие как Скорвалл, несли в своем физическом облике наследие жизни в токсичных землях их дома. И все же, был кое–кто похожий на пришельца.

Тифон посмотрел на Мортариона и ясно это увидел. Едва уловимое, различимое далеко не сразу, но очевидное. Сходство линии скул и подбородка, манеры держаться. Что–то эфемерное и одновременно беспредельно реальное соединяло его друга и чужака. Слова Раска о происхождении Жнеца вновь зазвучали в мыслях Каласа.

Если к Мортариону и пришло то же озарение, он не подавал виду.

— Кто ты? — спросил он. — Что тебе нужно в моем мире?

— Я… друг, — ответил чужак, его голос был спокойным и звучным. Теперь, когда он стоял, Тифон увидел огромный меч с широким лезвием в ножнах на его бедре. Судя по виду, оружие размером примерно с низшего; оно было инкрустировано драгоценными камнями и металлами, но его массивность и очевидная балансировка говорили о том, что оно не для красоты. — Я пришел на Барбарус в поисках благородных душ, — добавил чужак. — В поисках тебя.

— Во имя твоей… империи?

— Именно, — кивнул Пришелец, и Тифон немного подвинулся.

В этом чужаке было что–то, от чего хотелось держаться на расстоянии, и Гвардеец Смерти встал так, чтобы Мортарион и Раск оказались между ними. Сам же Раск удивленно посмотрел на него, сжав кулаки.

— Ты был потерян для Империума слишком долго, как и этот мир, и многие другие, — продолжил чужак. — Наши потерянные сородичи. Пришло время вернуться в свой круг. И я обещаю — тебя ждут слава и процветание. Это будет расцвет новой эры.

Тифон не мог отвести глаз от незнакомца. Его слова гипнотизировали и звучали словно для него одного. Могущественная, магнетическая аура окружала Пришельца, и стало понятно, почему так много жителей Барбаруса настолько быстро приняли его. Тифон не мог объяснить этого, но у него было стойкое ощущение, что он видит лишь часть истинной природы чужака. Под этой личиной скрывалась бездонная пропасть, и он опасался заглядывать в неё.

— Нам не нужна твоя слава, чужак, — отрезал Мортарион. Его слова были наполнены враждебностью. — Как и твоя жалость, как и твой Империум.

— Ты уверен в этом? — Человек в золотом доспехе приподнял голову. — Наши технологии могут превратить ваши болота в возделываемые поля. Очистить от яда ваш воздух. Мы можем исцелить тех, кто для вас был уже потерян… Чем как раз сейчас занимаются мои сервиторы с вашим другом Хазниром, — он кивнул в сторону стен, и Тифона заинтересовало, как чужак узнал это имя, не говоря уже о смертельной ране.

— Барбарус выживал в полном одиночестве веками в когтях тиранов! — Жнец позволил своему гневу выплеснуться наружу. — Где ты был все это время?

— Я глубоко сожалею, что мне потребовалось столько времени, чтобы найти тебя… Мортарион, — чужак печально улыбнулся. — И эта скорбь не станет легче, — затем улыбка исчезла. — Поверь моим словам, я могу объяснить тебе твоё происхождение. Я могу помочь тебе победить Владык и очистить этот мир от остатков их разрушительных пут.