Низший - 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 22

— Так почему?

— И снова — тут нет секрета. Лабах-Кепалу может носить только и только хозяин ЛихтКастила. Только верховный паучий вождь.

— Стало быть брошь сияет на груди достопочтенного вождя Мимира? — осведомился я и тонкие пальцы паучихи Вэттэ сжались на моей руки еще сильней.

— Все верно. Лабах-Кепала сияет на груди Мимира, моего славного паука, доблестного воина и великого вождя.

— Любит носить женские побрякушки? — шепнул я едва слышно — А на бельишко твое не заглядывается?

— Умереть хочешь, гоблин? — с искренним удивлением спросила Вэттэ. Но при этом в ее голосе не прозвучало возмущения. И голос она не повысила.

— Просто ускоряю события. Не люблю ходить вокруг да около, церемонно расшаркиваться и пробовать лапой воду — ответил я тихо, а затем, подняв бокал, громогласно провозгласил — За великого вождя Мимира! Сладкосис до дна! Пусть Мимир правит вечно!

Услышавшим меня паукам потребовалось всего секунда, чтобы сориентироваться. И они взорвались дружным воплем, вскидывая бокалы:

— Сладкосис до дна! Пусть Мимир правит вечно!

Демонстративно выхлебав бокал до дна, я покрутил головой, ища, куда его поставить. Подскочивший паренек освободил меня от тягот размышления, заодно снабдив свежей порцией. Краем глаза заметив чуть выделяющегося на общем фоне идущего параллельно незнакомого паука в излишне яркой рубашке, я, не понижая голоса, добавив в него пьяных ноток, продолжил:

— Это честь! Оказаться здесь… так высоко…

— Вы заслужили почести, герой Оди — звонко отозвалась Вэттэ и повела головой.

Яркий паук начал отставать, чтобы не попасть в ее поле зрения. А затем на его пути встретился мрачный одноглазый детина, что первым делом наступил пауку на ногу, а затем хрипло обидевшийся:

— Многолапый! Ты мне лапу оттоптал!

— Да я — поразился паук, подняв взгляд на жующего Рэка — Это же ты…

— Че ты вякнул?! Не хочешь со мной пить? Не хочешь пить с героем, сука?! Я для тебя слишком грязен, да, хреносос?

— Да я…

— Да хочет он, хочет — тут же вмешался паук в высокой шляпе — Еще как хочет. Налейте Гризлу! Он выпьет!

— Выпью я… ты герой… я с радостью!

— Ладно — помягчел орк — Но докажи! Пьем на брудершафт — и ты целуешь меня в левую подмышку. Как у нас в родной кляксе — губы друга рядом с сердцем… Пока ты целуешь — я пью и ласково хлопаю тебя по жирной жопе.

— Ты пьян, орк? Что за чушь несешь? По краю бездны шагаешь. Я небесный паук!

— Ну можешь под левый сосок чмокнуть.

— Я…

— Гризл. Не заводи его — прыская на каждом слове, посоветовал кто-то — Тебе тяжело выпить по обычаям низушков? Что за отношение к героям?

— Идите нахрен! Эй! Орк! Наливай — и выпьем. Но целовать я тебя не стану!

Дальнейший разговор я не слышал. Зато услышал голос Вэтты, вонзившей коготки мне в руку:

— Что ты тут ускоряешь, гоблин Оди?

— Как что? — удивился я — Возвращение к матриархату, конечно.

— Ты перепил, гоблин? Я не понимаю ни слова — в синих глазах плескалась настороженность — Но звучит опасно. Звучит так будто ты хочешь умереть сегодня.

— Мне стоило увидеть стену с паучихами, увидеть брошь и увидеть тебя… и уже все ясно. Предельно ясно — тихо-тихо произнес я, одновременно широко улыбаясь разодетой в оранжевое сисястой паучихе пьяно опершейся о стену как раз под портретом Виктории — и броши с трудным названием Лабах-Кепала на портрете не имелось.

— Я все еще не понимаю тебя.

— Пусть после бала нас отправят отдохнуть где-нибудь в глуши паучьей — сказал я, останавливаясь и заглядывая в красивые глаза — В такой глуши, куда сможет незаметно пробраться одинокая и красивая паучиха с жаждой власти.

— Я просто хотела перекинуться парой слов. Приглядеться. Старая дура Копула считает тебя особой фигурой. И ты ей нравишься, хотя она и называет тебя ехидным мудаком. Она называет тебя мудаком не боящимся убивать троллей и людоедов. Но… все происходит слишком быстро. Я просто хотела приглядеться… Хотела спросить — не боишься ли ты страшных небесных пауков? А ты… все слишком быстро, житель низин. Хотя старая Копула не ошиблась — ты не трус. И от тебя несет кровью — я чую ее запах. Много крови… И все равно… все происходит слишком быстро…

— Время летит. Старость бежит. Нужный момент скоротечен. У тебя в глазах вселенская тоска, Вэттэ.

— Как я могу тебе верить, гоблин?

— Никак. Решай сама, паучиха Вэттэ. Либо найди способ для тихой встречи. Либо продолжай быть бледной тенью достойного верховного вождя Мимира. Решать тебе. И что бы ты не решила — я к этой теме первым не вернусь и ни с кем другим о ней говорить не стану — сказал я и, высвободив руку из ее хватки, чуть повысил голос — Благодарю за уделенное внимание и оказанное уважение, добрая Вэттэ, верная спутница великого вождя Мимира.

— Благодарю и я тебя и твоих верных спутников за ваши свершения, герой Оди — чуть склонила голову Вэттэ.

Я кивнул. И чуть не ослеп, когда паучиха полыхнула широченной, зубастой, хищной и жутко сексуальной улыбкой на пол лица:

— Гоблин! Да ты сука совсем обезбашенный что ли? Ничего и никого не боишься?

— Жизнь коротка, Вэттэ — тихо-тихо произнес я и одарил ее столь же широкой безмятежной улыбкой — Жизнь коротка… королева…

Еще один долгий взгляд. И она удалилась царственной походкой. Именно царственной. Ее скромный наряд и мягкий голос обманет только дурак — она настоящая королева. Верховная паучиха низведенная до какой-то там спутницы верховного вождя.

Отведя взгляд, я, отпивая из бокала, внимательно прошелся взглядом по колышущейся толпе, отмечая все подозрительное. И снова заметил только две настораживающие зацепки. Одной из них был все тот же паук в излишне яркой рубахе и странной ушастой кепке с блестками. Он уже пьян, но пытается это скрыть. И его уже тянет за плечо Рэк, протягивая следующий бокал.

— Погоди… погоди, низкохрен — с трудом проговорил паук, отпихивая бокал — Погоди… мне надо…

Икнув, он пошатнулся, врезал плечом в раздавшуюся группу пауков и рухнул на пол. Коротко качнув головой, я пошел вдоль стены. Рэк догнал меня на четвертом шаге. Еще через два шага присоединились остальные.

— О чем ворковал с многолапой сучкой? — поинтересовался Рэк, без интереса рассматривая портреты.

Глядя туда же — но с искренней любознательностью, я столь же тихо ответил:

— Ничего особенного. Предложил ей совершить дворцовый переворот.

— Ты спяти-и-ил… — шепотом протянула Йорка — Ой…

Ткнувший ее локтем Баск зло дернул щекой, нахмурился. Поникшая гоблинша виновата забормотала:

— Как тут удержаться? Оди… гоблин ты трахнутый. Спятил? Реально?

Тяжело вздохнувший зомби, глядя все еще мутным глазом на подругу, пояснил:

— Если мы еще живы и гуляем по залу — Вэттэ такой расклад по душе.

— А нам это на черта?

— А на кой нам черт долбаный тупой бабуин? — удивился я.

— Ты про Мимира? Да тебе откуда знать? Ты с ним даже не знаком! — парировала Йорка и прикончила содержимое бокала — Уф! Ну и пойло этот жвалокисс. А ты что пьешь?

— Сладкосис.

— Что вам еще мужикам надо… С чего ты решил, что Мимир тупой?

— Говори тише. И без имен.

— С чего ты решил, что он тупой?

— Потому что она умна, хитра, коварна и амбициозна — пояснил я, останавливаясь и глядя на предпоследний странный портрет. Двойной портрет. Мимир и Вэттэ изображены рядом. Но при этом Мимир как бы приподнят — и над Вэттэ и над всей портретной женской галереей.

— И что? Разве плохо иметь умную и хитрую подругу? Предпочитаете видеть рядом тупых и красивых самочек всегда готовых раздвинуть ляжки? Так что ли?

— Дело не в этом. Дело в том, что Вэттэ — жутко ядовитая паучиха. Из тех, кто сжирает своего партнера после соития. Так ведь поступают паучихи?

— Я хрен его знает… — зевнул Рэк.

— Так — подтвердил зомби — Не все, но часто. Хотя иногда пауку удается смыться после секса.

— Вэттэ — именно такая.

— И почему М… он тупой? — не сдавалась Йорка.