Низший - 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 13

Тяжко вздохнув, я глянул на давно уже закипевшего Рэка и неспешно произнес несколько коротких доброжелательных слов: «Вбей в бинты гребаный нос этого хренососа!». Обрадованно оскалившись, орк схватился за дубину, сделал пару шагов и вбил нос обернувшегося хренососа в бинты. Не промахнулся. Сплющил так сплющил. Не было даже крика — забинтованный отрубился и хряпнулся на решетку сгустком загустевшего дерьма. И затих.

Я же, глянув на обалдело замерших жадных ублюдков, велел рассказать им все так, как им было приказано сделать изначально. И заодно отдать то, что было велено отдать. Пауки замялись. И в дело вступила Йорка, опробовав на двух пауках показанный мной прием — хлесткий удар дубиной под колено. Без шипов, само собой. Бахнувшись коленными чашечками о решетку и зайдясь в визге, двое ушибленных показали прекрасный пример последнему — хромому. И тот запел уродливым соловьем.

На самом деле им велели передать нам просьбу вежливо. Дождаться согласия. Если мы будем против — не настаивать и пригласить на обед на нижний ярус Лихткастила.

Им велели принести нам двенадцать отличных красных пищевых кубиков, восемь таблеток «шизы» и четыре бутылки воды. Но они решили все поделить между собой, а нам бросить пару бутылок воды и четыре старых пищевых кубика. Эти кубики прошли через десятки потных лап — использовались как ставки в азартных играх.

Им велели самим тащить кровавую кашу в зверинец великой Вэттэ, но ящики тяжелые, а дорога неблизкая. Поэтому они решили, что будет справедливо, если половину пути ящики протащат грязные гоблины.

Ах да… еще им велели передать, что нашу оплату повышают на двадцать процентов — на вторую смену. Но они решили этих добрых вестей не передавать, а потом хвастливо заявить, что они «перетерли» с гоблинами и те с радостью согласились продолжить работу по старой ставке.

Выслушав, я кивнул Рэку. И тот, чуть поморщившись от боли в животе, нанес сокрушительный пинок по соловьиным яйцами. И снова выбил страйк — никакого крика, сразу потеря сознания. Как-то даже неинтересно… а где боль, слезы и бесноватые корчи?

Выждав несколько минут, я вежливо попросил паучье племя встать. После чего указал на перевернутый ящик и велел выложить на него все то, что нам причиталось. Заодно предупредил — обнаружу одно пятнышко грязи на нашей еде и сломаю руку любому на выбор.

Когда мы, нагрузив их начавшей пованивать ношей, отправили пауков прочь, по руке было сломано у всех четверых — одно пятнышко, пятое, я им великодушно простил, ограничившись тем, что сломал забинтованному два мизинца.

Сложновато им будет все донести и не уронить это на и без того заливаемый дерьмом Дренажтаун, но… какое мое дело?

Зато немного размялись — я заставил каждого из бойцов сломать по паучьей лапе. И сам не забыл принять участие, заодно посмотрев, как и кто это делает. Тоже ведь многое говорит о характере.

Рэк не удивил — шарахнул дубиной наотмашь. Ему повезло, что не переломал бедолаге заодно и ребра. Хотя… да плевать. Эти ублюдки приняли нас за дерьмо и пытались накормить нас дерьмом.

Баск удивил. Вежливым голосом, улыбаясь, он попросил своего «пациента» опуститься на колени и положить руку на два чуть раздвинутых ящика. Когда перепуганный паук — уже понявший, что с ними не шутят — перепугано замотал головой — Баск тем же тоном попросил помочь Рэка и Йорку. Упирающегося ушлепка уронили коленками на металл, вытянули его руку. И зомби, пощупав всего один раз и докторским тоном попросив не дергаться, долбанул дубиной, сломав с первого раза.

Йорка не удивила. Снова замялась. Хотя начала неплохо — пойдя методом Баска. Но когда настал момент нанести удар и нанести увечье беспомощной жертве — у ней сработал блок. Ей потребовалась пара минут, чтобы преодолеть внутренний стопор и нанести слишком слабый удар. Ушиб, но не перелом. Справилась со второго раза. И как результат — ее жертва испугалась в два раза сильнее других и обделалась в придачу. А мы только начали отвыкать от вони…

Моя жертва сорвалась с места и попыталась побежать. Легко догнав, повалил, сломал руку, снова поднял и погнал нагружаться. А когда они наконец убрались прочь, сдал выполненное задание по охране платформы системе, после чего принял точно такое же, отчего испорченное жадными слизняками настроение снова улучшилось. С аппетитом пообедав, я усадил выспавшихся бойцов на ящики и, прохаживаясь перед ними, провел короткую лекцию о том, почему никогда не следует жалеть ублюдков крысячничающих чужую еду и ни во что тебя не ставящих. Следом, пока внимание слушателей не ослабло, ознакомил их с нашей новой тактикой — раз уж стрелков и зрячих глаз добавилось.

После чего загнал всех за штабеля ящиков и заставил эту тактику отрабатывать, прерываясь на отстрел плуксов. Следующие два часа ушли на физические упражнения. И снова сон — на этот раз первым вырубился я, позволив себе девяносто минут полноценного отдыха на полный желудок.

Проснувшись, отправил спать всю команду, сам же провел время в размышлениях, глядя на утопающий в вечном дожде Дренажтаун и рассматривая стальную паутину, работающих на износ пауков-трудяг и пытаясь угадать что же это за зверинец такой у великой паучихи Вэттэ….

Ну и поглядывал в сторону участка небес, откуда продолжал низвергаться водопад. Что там произошло?

Когда мы выполнили второе задание системы, завершили вторую смену и сдали пост прибывшей четверке донельзя вымотанных пауков в сбруях с исцарапанными пластинами брони, нас направили на верную дорожку — ту, что вела прямиком к Лихткастилу.

Переходя с одной трубы на другую, поднимаясь, опускаясь, гораздо реже шагая по горизонтали, мы без происшествий добрались до края широченной и явно самопальной, но при этом прочной огромной решетчатой платформы идущей по нижнему краю паучьей крепости. Отсюда Лихткастил уже не казался перезрелым фруктом со снятой кожурой и обнаженной прозрачной начинкой. Нет. Теперь он выглядел тем, кем и являлся — почти бесформенной грудой висящего в воздухе металла и пластика с кучей тросов, проводов и огоньков. С тросами непонятно — их сотни. Примерно половина туго натянута, тогда как другая провисает.

Полусферы наблюдения — в наличии. Их тут две. Одна висит над участком платформы перед входом в стальную крепость. Другая мотается по кругу — пока шагали, я подсчитал и у меня вышло, что на один полный оборот у мелкой полусферы уходит четыре минуты. При этом она движется достаточно быстро — хотя возможно и задерживается на некоторых участков для более пристального осмотра. Так же возможно, что с другой стороны постройки имеется еще одна стационарная полусфера.

Спустившись с очередного «холма», вибрирующего от напора проходящей сквозь трубу жидкости, мы ступили на выстланную листовым железом широкую дорожку ведущую прямо к главному входу — высокой тройной арке украшенной вырезанными из стали узорами. Хороший сварщик постарался — или целая бригада. Показали, что не только дыры в трубах латать умеют.

Пройдя по дорожке до ближайшего поворота, мы свернули на куда более узкую и неприглядную тропку, что привела нас к указанной скромной и гостеприимно распахнутой двери. В лицо ударил волна нагретого и напитанного кухонным запахом воздуха. Еще пахло потом и самогоном. Когда мы миновали двойную штору из нарезанного полосами зеленого пластика, оказались ровно там, где и ожидалось — в столовке. Десятки столов и лавок, имеется второй этаж куда ведет сварная широкая лестница.

Слева от входа длинное и широкое пустое на вид помещение. Но следующий взгляд показал, что помещение лишь кажется пустым — тут полно специальных свисающих с потолка крюков, вдоль стен тянутся приваренные лавки. Здесь прибывшие перекусить пауки избавляются от четырехлапой стальной сбруи. И здесь же сидят три донельзя мрачных и донельзя морщинистых старика с бдительными пронзительными глазами и лежащими на коленях игстрелах — приглядывают за добром. Тоже понятно зачем — на паучьей сбруе висят сумки, рюкзаки, оружие и прочее добро. Вдруг кто позарится и украдет — а репутации заведения урон.