Расщепление ядра (Рассказы и фельетоны) - Полищук Ян - Страница 18

— А ежели к шефам постучаться?..

— Во-во! В самую точку попал! Намедни одной школе шеф, то бишь завод, станок отдал. А спустя три дня, чтобы, значит, счастье было полным, счет предъявил на тысячу рубликов. С бухгалтером от радости кондрашка чуть не приключилась. Забота пуще неволи…

Или, стало быть, в другой школе, сказывали, надобен был электромотор. Поклонились шефам. И те по доброте душевной передали детишкам на обзаведение ларец с надписью: «Не кантовать». А в ларце том добра видимо-невидимо: и тазы ржавые, и железо кровельное, и коронка зубная… Однако ж сколько ни бились ребята, так и не смогли почему-то из этих деталей собрать электромотор действующий…

— Ну и как же выходят из положения?

— А это кто как… Одни, глядишь, для практических занятий забор чугунный разобрали по косточкам… Другие, знай себе, вроде меня, по гаечке с завода выносят… Вот оно как… А ты говоришь — шефы! Ну я, оно конечно, виноват, братцы-коллеги. И теперь, значит, судите-рядите меня, нехорошего человека. Но учтите: не о себе пекусь — о детках малых.

И тут произошло неожиданное. Вместо того чтобы в точном соответствии с инструкциями и рассказом А. П. Чехова посадить нарушителя под лабазный замок, комендант пал бедному злоумышленнику на грудь. Рядом всхлипывал Трофимыч, самоотреченно бормоча:

— Ступай себе с миром, старче… И о моих наследниках не забудь!..

— Это уж беспременно… И твоих обеспечу…

Словом, злоумышленник был отпущен.

Стоит ли удивляться такому повороту событий?! Диалектика жизни!

Но вот доносится до нас брюзжание ревнителей нравственной чистоты:

— Значит, вы за расхищение заводского имущества? Значит, вы умышленно покрываете злоумышленников?! Хорошо-с. Запомним-с…

Имеющий уши да слышит.

Нет, мы не за расхищение. Больше того — мы против него.

Но в данном конкретном случае мы исходили из самых благородных голубиных намерений: разве ж он виноват? Ведь не о себе печется — о детках малых.

Милый, добрый злоумышленник!

НЕ БУДЕМ НАИВНЫМИ

Недавно меня обвинили в голубоглазой младенческой наивности. Это было очень обидно. Когда человеку за сорок и сквозь дебри прически пробивается солнечная лысинка, доверчивость едва ли покажется забавной. К тому же я не голубоглаз, а совсем наоборот.

И все-таки меня обвинили в этой ужасной слабости. Впрочем, я не стал отбиваться. Я добыл грубые конторские счеты и пытался сделать некоторые грубые подсчеты. Я пытался подсчитать, каким образом на рядовой студенческий стипендион можно соорудить дом в четыре комнаты с центральными батареями и кафельным санузлом.

Пришлось позволить себе некоторые допуски и припуски. Я допустил, что некий студент А. на протяжении трех календарных лет экономил на еде. Я приплюсовал к полученному сальдо сумму, которую ему ссужали родители на проезд в бескондукторном троллейбусе. Больше того, я принял во внимание, что стипендии в наших вузах самые высокие в мире.

И все же дебет нипочем не желал увязываться с кредитом. Получалось, что даже при монашеском режиме студент А. мог построить дом в четыре комнаты с центральными батареями и кафельным санузлом лишь к тому времени, когда обзаведется бородой, станет главой многолюдной семьи и запросится на пенсию. Неужто старик философ был прав, когда в запальчивости вскричал: «Вычисляйте, вычисляйте, и вы поверите!»

Но я устал вычислять. Мне не хотелось верить. Я пошел по испытанной тропе сотрудников отдела кадров и заглянул в анкетные показатели юного домостроителя. Я с интересом обнаружил, что его папаша был привлечен к уголовной ответственности за элегантную подделку торговых чеков.

И тут меня осенило.

Заметили ли вы, что в последнее время общественность стала атаковать владельцев частных коттеджей, собственных вилл и индивидуальных гасиенд? Заметили ли вы, что звонкий голос общественности все чаще призывает разобраться в происхождении этих домостроений, а проницательный ее глаз все бдительнее приглядывается к людям, которые пытаются как можно больше урвать у государства, взамен предлагая нулевой КПД?

Нынче во взаимоотношениях общества с иными сомнительными его членами настал новый прогрессивный этап. Опираясь на республиканские указы «О безвозмездном изъятии домов, дач и других строений, возведенных или приобретенных гражданами на нетрудовые доходы», общественность перешла в наступление. Она безвозмездно изымает дома у хапуг, дачи у стяжателей и другие строения у махинаторов.

Чудная, гуманная и справедливая мера!

Но, как подсказывает диалектика, дряхлое коварно цепляется за новое. Учуяв опасную новизну, собственники стали перестраиваться. Не следует думать, что они внезапно стали ласковыми, как ночной зефир, и добрыми, как деды-морозы за час до выполнения годового плана. Не надо полагать, что они сами приезжают на такси в райисполкомы и бархатными голосами умоляют:

— Ну возьмите дачку!.. Ну примите домостроение!.. Ну владейте безвозмездно!..

Нет, не следует так думать.

В ответ на атаки общества собственники предпринимают контратаки. В противовес наступлению общественности они развивают контрманевры.

И тут позвольте вернуться к нашему бедному владельцу личной гасиенды.

Не надо обладать неумеренным воображением, чтобы представить себе сцену расставания папаши А. и ему подобных с семьей и частной собственностью.

Получив повестку от следователя, папаша А. принялся размышлять:

— Одной рукой два арбуза не удержишь? Не удержишь… Со студентов какой спрос? А никакой спрос… Вот и оставлю я дом сиротке… Кто это там обмолвился, будто архитектура — это застывшая музыка? Чудак-мыслитель!.. Архитектура моего дома — это застывшие дензнаки… Не сдавайся, наследник!.. А мне заверни пару свежего белья, зубную щетку и бутерброд с икрой…

И папаша отбыл. Он отбыл в соответствии со своими прогнозами и статьями Уголовного кодекса. Он отбыл, успев оставить дарственную на имя своего отпрыска.

Заметьте, папаша А. не шумел, не бранился, не рвал на себе седые кудри. Он просто предпринял кое-какие заячьи маневры. Шуметь, браниться, рвать на себе кудри он передоверил наследнику. И наследник ныне обороняет свое неправедное добро со всей отвагой осажденного.

Он роет мышиные подкопы под общественные комиссии. Он затевает лихие кавалерийские налеты на обследователей, выставив вперед штандарты из справок. Он взрывает петарды жалоб перед носом милицейских чинов. Он проявляет чудеса маневрирования и волшебство фортификации. Он гипнотизирует окружающих именами влиятельных покровителей.

Ох, уж эти влиятельные покровители и значительные укрыватели! Свою загадочную роль они пытаются сыграть во многих судьбах. Я наблюдал, как с очередным визитом грубости в один райисполком явилась некая владелица индивидуальной виллы. Это бледное, встревоженное создание с хорошо продуманной небрежностью обронило:

— А сверху вам еще не звонили?

— Нет еще, — не теряя равновесия, отвечали в исполкоме. — А кто должен звонить?

— Есть кому, — с ударением произнесло создание. — Жаль, очень жаль…

И вправду жаль… Я полагаю, что на этот любознательный звонок последовала бы уйма ответов. Можно было бы узнать, например, что папаша создания презентовал своей дочери в день бракосочетания домик многотысячной стоимости. Можно услышать, скажем, что та же общественность приняла непреклонную резолюцию, в которой просит изъять этот свадебный дар. Можно разведать, наконец, что папаша создания был в свое время отрешен от торгово-руководящей должности в тесной связи с крупным хищением. Можно было понять, что его наследница готова ради красного крыльца отречься от родного отца.

— Во-первых, мы с папой разошлись во взглядах, когда разъехались на разные квартиры… Во-вторых, я жена дантиста… А жена дантиста выше подозрений!..

Конечно, с точки зрения некоторых док по части личного преуспеяния профессия дантиста, может, и считается наиболее перспективной. Но нам почему-то сдается иное. Нам почему-то мыслится, что, несмотря на любые ухищрения, комбинированные действия, тактические рогатки и стратегические надолбы, собственникам придется расстаться с нечестно нажитым добром.