Контракт на эльфа (СИ) - "Ellari Rey" - Страница 73

— Есть реданский лагер, каэдвенский стаут, — принялась загибать пальцы разносчица. — Ривский херес — остался последний бочонок, теперь с поставками туго, война ведь.

— Давай ривского, — Геральт рассказывал, что херес варят из черешни, и жалел, что в Новиграде его не достать.

В общем зале кто-то заорал «Смерть черным!», его нестройно поддержали.

Пить в одиночестве оказалось не так уж тоскливо. Неподалеку шла азартная партия в гвинт, и даже не видя поля, Эрика вполне могла составить представление об игре: игроки яростно шлепали на стол замусоленные карты, озвучивая на всю корчму каждый свой ход. Картежники задержались дольше других, когда народ начал расползаться по домам. Ривийский херес пьянил медленно, но основательно. После третьей кружки вздумалось курить, и Эрика купила у корчмаря табаку. После четвертой кружки захотелось танцевать, чего за девушкой раньше как-то не водилось. А после пятой в тишине опустевшей корчмы раздался знакомый, чуть хрипловатый голос.

— Не ожидал встретить вас здесь, сударыня.

— Ольгерд фон Эверек, — протянула Эрика, затягиваясь трубкой. — Это снова вы.

— Эрика, — полуулыбкой ответил атаман. — Вы ожидали встретить кого-то другого?

— Вы меня вполне устраиваете, — она потянулась за кружкой, в которой плескался густой херес. — Если вы, конечно, не плод моего воображения.

— Почему вы так решили? — Ольгерд сел на лавку, широко расставив ноги.

— Вы появляетесь тогда, когда я одна, это раз, — принялась загибать пальцы девушка. — Когда я пью — это два. Когда мне тоскливо. Это три.

— Я не нарочно, — усмехнулся в рыжие усы атаман. — Что-то еще?

— Вы не похожи на человека, — внимательно вглядевшись в обветренное лицо фон Эверека, произнесла Эрика. — На живого человека. Это четыре.

— Вы крайне проницательны, — снова усмехнулся Ольгерд, на этот раз совсем не весело. — Живым меня назвать трудно.

— Интригуете, — девушка снова затянулась плотным белым дымом, и выдохнула его через нос.

— Ничуть, — атаман склонил голову набок, разглядывая собеседницу. — Откуда вы?

— Скеллиге, — привычно солгала она.

— Нет, — мотнул головой Ольгерд, не отрывая от девушки острого, изучающего взгляда. — Не Скеллиге. Акцент похож, но не настолько, чтобы перепутать.

— Раскусили, — Эрике было все равно, что о ней подумает этот странный разбойник. — Вы вряд ли мне поверите, но это уже третий мир, в котором я живу. Более того, я попала сюда по собственному — ну не дура ли? — желанию.

Атаман посмотрел на нее внимательным, пронзительным взглядом светло-серых глаз.

— И это было самой большой ошибкой в моей жизни, — закончила Эрика, и выбила трубку прямо на стол.

— Что именно? — уточнил Ольгерд.

— Любовь. Иногда ради любви мы совершаем очень глупые поступки. Настолько глупые, что ломаем ими не только свою жизнь, но и жизни близких людей, — девушка встала и заходила по комнате. — Нам все время твердят — за любовь надо бороться, любовь надо заслужить. А в итоге оказывается, что нет ни любви, ни всего остального, что было бездумно растрачено в процессе борьбы. И это больно.

Она подняла глаза на собеседника, встретившись с ним взглядом. Он тоже встал — оказавшись значительно выше нее ростом, и такой широкий в плечах, что не обхватишь.

— Любовь бывает разной, — сказал он негромко. — Эрика, которая не продает друзей…

— … читает-де Гевра и путешествует по мирам, — закончила за него она. — Лучше ничего не чувствовать вовсе.

— Не лучше, — нахмурился фон Эверек, будто точно знал, о чем говорит.

— Думаете?

— Уверен.

— Что ж, поверю вам на слово, — она криво улыбнулась. — Вы что-нибудь чувствуете?

— Скуку — почти всегда, — честно признался Ольгерд. — И потому осмелюсь предложить вам немного развеяться. У вас хорошая лошадь?

***

Сказочная, бархатная ночь раскинулась над городом. Над головой кружились хлопьями крупные узорчатые снежинки, и оседали на клумбах и брусчатке. Из конюшни всадники выехали рысью. Разгон вел себя тише воды, ниже травы, и пусть в глубине души Эрика надеялась на то, что конь полюбил ее с первого взгляда, разум подсказывал, что хитрая бестия всего лишь усыпляет ее бдительность. Светло-соловая кобыла Ольгерда, богатырской стати и невероятной красоты, косилась на Разгона с опаской — видать, что-то в шальном жеребце ее настораживало.

Копыта коней звонко цокали по припорошенной снегом мостовой, эхом отражаясь от стен нарядных фахверковых домиков. У портовых ворот всадникам открылся великолепный вид на ночной Понтар, по берегу уже чуть схваченный льдом, поблескивающий в волшебном снежном мареве. Эрика поймала себя на мысли, что это едва ли не первая ее прогулка — просто прогулка, не погоня, не побег, не вынужденная тряска в седле в холод и зной.

В камышах что-то шлепнуло. Лягушки уже зарылись в ил на зимовку, утки улетели в теплые края, но утопцам все было нипочем. Чудовище осторожно выглянуло из камышей, но, заприметив всадников, поспешило убраться восвояси.

— Впервые встречаю такого разумного утопца, — хохотнула Эрика. — Обычно они нападают без разбору, и по одиночке, и стаями.

— Может, он решил позвать друзей? — улыбнулся в ответ атаман.

— На поздний ужин? Возможно, — Эрика легонько тронула пятками бока Разгона. — В таком случае нужно уносить отсюда ноги.

— Еще минуту, — Ольгерд поднял руку и прислушался, будто чего-то ждал. — Буду честен с вами, Эрика. Здесь завелось чудовище с определенными моральными принципами. Вчера пострадал сударь Богатырович, изволивший выпить лишнего и отправившийся в эти места на поиски шлюх, попутно распевая похабные песни. И был внезапно атакован некой тварью, невидимой, быстрой и разумной. Сударь Богатырович не первый год в моей дружине, и повидал всякого, но неведомая бестия изрядно его напугала и даже оторвала клок от его кунтуша.

— А, так значит, я приманка? — рассмеялась Эрика, ничуть не обидившись и не разозлившись. Всяко лучше охотиться на чудовищ, чем пить в одиночестве. — Может быть, стоит начать распевать похабные песни? К сожалению, не знаю ни одной.

— Не стоит, — Ольгерд мотнул головой и указал на городскую стену. — Смотрите, он уже здесь.

Эрика подняла глаза. На стене стоял катакан, самый настоящий, в истинной своей форме — горбатая громадина с когтистыми лапищами, уродливыми отростками на голове, слепыми глазами и ртом-клювом. Он был бы скорее смешон, чем страшен, не знай Эрика не по наслышке, на что способен этот кровопийца.

— Встречалась я с одним высшим вампиром в Новиграде, — медленно, не отрывая взгляда от чудовища, произнесла она. — Он едва меня не убил. И, к слову сказать, тоже имел некие моральные принципы, дичайше не гармонирующие с его истинной природой.

— У природы великолепное чувство юмора, — Ольгерд тоже смотрел на катакана, но тот был всецело поглощен созерцанием чего-то (или кого-то) на другой стороне стены. — Прекрасное зачастую более чудовищно, нежели отвратительное.

— И что же мы будем делать с этим отвратительным? — Эрика вложила посеребренный болт в желоб арбалета.

— Можем убить, а можем познакомиться и узнать его поближе, — Ольгерд направил лошадь к стене, но Эрика за ним не последовала. Разгон мог с перепугу учудить что угодно, поэтому девушка спешилась и взяла поводья в руку. Вороной уже начинал рыть передним копытом снежок и подмерзший песок под ним — лошади и собаки чуют нечисть едва ли не лучше, чем ведьмаки с их цеховыми медальонами.

— Чую кровь, — прошипело со стены. — Чую…

Полупрозрачный призрачный монстр сверзился со стены в двух шагах от атамана. Тот спрыгнул с лошади, хлопнул ее по крупу, и буланая рванула к воротам со всех ног. Разгон занервничал, дернул повод, вскинул голову, попытался вырваться. Эрика хотела было его успокоить, но куда там! Конь взвился на дыбы, взвизгнул и, вырвав поводья, бросился вслед за товаркой.

— Ну что за черт, — выругалась Эрика, переведя взгляд на Ольгерда.

И замерла.

Атамана на месте не было — вместо него вокруг катакана кружился черный вихрь с красными всполохами. Они были одинаково быстры — древний вампир и реданский дворянин. Эрика на всякий случай протерла глаза и ущипнула себя за запястье — не спит ли она сейчас в своей комнате в таверне, потому что происходящее никак не могло быть реальным. Она много раз видела, как сражается Геральт, и он был нечеловечески быстр. Иорвет лишь немного уступал ему в скорости. Но никто из них не превращался в черный дымный туман с красными проблесками, и под ними не дрожала, покрываясь искрящимися трещинами, промерзшая земля.