Оазис (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 22

— Не всем, Алекс, не всем, — слегка придержал шаг мужчина. — Если хочешь остаться живым — не задавай больше таких вопросов никому. Он сам решает, кого приблизить к себе, а кого отпустить на волю. Всяких уродов из четвертого блока никто, конечно, выпускать не будет, а вот мы еще имеем шанс. Ты слышал об Оазисе?

— Да, довелось. О нем в последнее время что-то много болтают.

— Так вот, я хочу туда свалить. Мне сроку осталось пятерка. Если мы с тобой хорошо поработаем в «заповеднике» — есть шанс соскочить раньше.

— Если не сдохнем от лап тварей, — закончил я его мысль.

— Ну… и это тоже.

Оазис, о котором упомянул Канадец, являлся местным фольклором среди жителей секторов. С его слов, это место лежит за границами аномальных зон, имея столько преимуществ перед жизнью в других анклавах, что туда рискуют перебраться чуть ли сотни тысяч человек. Пройти всю аномалию, кишащую лютыми тварями и безбашенными бандами, сродни подвигу. Это полторы — две тысячи километров страха и постоянного ожидания гибели. Зато награда — анклав на берегу теплого океана, где нет жесткой политики секторальных правительств. Добраться до Оазиса можно на корабле, но путешествие займет несколько недель. Надо будет обогнуть перекореженный катастрофой континент с южной оконечности, рискуя налететь на пиратов или на жесточайшие шторма, бушующие с осени по весну. Слухи, расползающиеся по секторам, упорно намекают на то, что некоторым счастливчикам удалось добраться до земли обетованной. Сами понимаете, как я воспринял очередную байку о таинственном райском местечке, да еще в другой вариации. Слухи, расползающиеся по секторам, упорно намекают на то, что некоторые счастливчики нашли землю обетованную. Ну как люди не могут понять: Оазис, если он существует, не такое уже благословенное место, куда стоит рваться изо всех сил. Каторжане оказались куда прозорливее и умнее тех, кто грезит раем. Ну нет такой системы, которая даст возможность людям жить так, как они сами хотят! Везде будут существовать ограничения: в передвижении, в жилье, в социальной сфере. Может и такое случиться, что за право проживания ты должен будешь сделать нечто полезное для Оазиса… В общем, не верил я, и все тут.

Тем временем наша группа спустилась по разбитой лестнице вниз, помогая друг другу где рукой, где веревкой. Наконец, наша группа столпилась на самом дне провала, и несколько человек привычно взяли под контроль мрачные развалины, перегораживающие нам путь. Канадец вытащил из-за пазухи сложенную вчетверо плотную бумагу и развернул ее. Губастый Джок тут же посветил на нее фонариков. Я с любопытством заглянул через плечо командира, и увидел примитивную схему подземных коридоров, улиц, завалов, многочисленные значки и пунктирные линии. Последние, надо полагать, обозначали маршрут искателей. От красного кружка расходились четыре основные линии, теряющиеся в завалах.

— Сегодня идем по сектору «Д», — шмыгнул носом Канадец и толстым пальцем ткнул в три черных треугольника на самом краю карты.

— А что дальше? — поинтересовался я.

— Дальше — не знаем, — откликнулся Бурито. — Это как первопроходец, идешь в неизвестность, пока тебе башку не откусят. Каждый раз накидываем на карту новые локации.

— Что-нибудь там находили? — я задумался, поглаживая ребристую рукоять «мамбы».

— Мелочь всякую вроде сгнившего тряпья, мебели, — отмахнулся Канадец. — Да пару складов с продуктами. Безнадежный сектор. Даже автомобили пробовали дербанить. Все сгнило.

— Черные треугольники означают пустышку? — догадался я.

— Точно.

— Почему же выбрали этот сектор?

— Потому что приходится периодически менять маршруты, — сплюнул на камни Канадец. — Иначе подземные твари привыкают к нашим передвижениям и ставят засады.

О, вот как! Еще и твари на нашу голову! Не хватает их на поверхности, так и здесь от них придется отбиваться! Знаю я, о ком речь идет. Двуногие и двурукие, под два метра ростом, животные (людьми их трудно назвать, потому что их безмозглость и жестокость указывают на полнейшую деградацию главного органа, отличающего хомо сапиенс от двухметровых тварей с клыками как у мета-тигра), охотящиеся на любителей адреналиновых приключений. А говорят, что кроме мелких недоразумений, внизу мы никого не встретим!

— Окей, парни! — Канадец оживился, резкими движениями сложил карту и спрятал ее обратно. — Муравей, Абу, Свин (это тот самый мужик с щетиной как у хряка) идут в голове группы. Интервал держите в два метра друг от друга. Остальные держат ушки на макушке. Доходим до «указателя» и начинаем разбор завалов. За сегодня нам нужно пробить ход на ту сторону. Все, пошли!

Я старался держать края дорожки, которую протоптали неугомонные искатели с каторги. Проложенная среди бетонных глыб с торчащими из них ржавыми арматурными прутами петляющая ниточка терялась в серых потемках подземного города. Нам еще помогало солнце, подсвечивающее путь, но чем дальше мы уходили в преисподнюю, тем тусклее становились его лучи. Вскоре пришлось включать фонарики, так как нависающий каменный свод над головами окончательно похоронил естественное освещение.

— Эй, Археолог! Ты ничего не хочешь сказать? — раздался за спиной голос Бурито. Я уже давно заметил, что за мной постоянно кто-нибудь да шагает, держа под контролем.

— О чем?

— Есть шанс найти что-то, или так себе, впустую идем?

— Заткнись, Бурито! — возмутился Муравей. — Хватит клянчить у судьбы! Когда-нибудь она приготовит для тебя сюрприз в виде острых клыков!

— Пока не вижу ничего, — признался я, подсвечивая фонариком завалы из бетона и кирпичного крошева громоздившимися по обеим сторонам тропинки грандиозными пирамидами. То и дело луч света выдергивал из полумрака непонятные конструкции с унылыми провалами окон. Да, кое-что осталось, не разрушилось вопреки страшным толчкам и разверзшимся недрам. Как стояло, так и ушло вниз. Интересно пошарить в этих коробках, где сотни лет назад жили люди.

— Бывали там? — тихо спрашиваю Канадца и киваю в сторону заинтересовавших меня развалин.

— Пробовали. Двоих похоронили, — скупо ответил командир группы. — Иногда в таких коробках прячутся морфы. Да и не любим мы бродить в замкнутых помещениях. То ли дело — проспекты, бульвары!

В голосе Канадца сквозит ирония. Но в глазах уже стоял ледяной холод, придававший уверенность нашему командиру. Не положено ему пугаться, имея за спиной десяток парней. Мы все надеемся на опыт Канадца. Вернее, надеюсь я. Новичок все-таки, а новичкам полезно смотреть в рот бывалым ребятам.

Внезапно головной дозор замер на месте, сигнализируя и нам остановиться. Наступила тишина, в которой я отчетливо услышал шорох скатывающихся по наклонной плоскости камешков. Кто-то осторожно крадется по осыпям и завалам. А если крадется — значит, живой и опасный.

— Свин! Ты долго будешь рылом воздух нюхать? — разозлился Канадец, прерывая молчание. — Учуял кого-нибудь?

Мужик с щетиной медленно покачал головой, что могло означать лишь отрицание. Все отмерли и зашевелились. Канадец не дал нам расслабиться.

— Бурито, Археолог и Фингал! — Канадец тыкнул в сторону мрачных коробок с черными зевами окон. — За вами правый сектор! Смотреть, как за своим банковским счетом! Не отвлекаться! Губастый Джок, Бабуин и Чарли — берите левую сторону. Все, погнали!

Наш отряд снова двинулся вперед, но уже медленнее и с постоянными задержками. Дерганый ритм слегка утомлял, и мне приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть хоть что-то в мерцающей темноте. Именно — мерцающей. Какой-то непонятный свет исходил с высокого свода. Фиолетово-сиреневые всполохи частично освещали груды камней и нашу тропку.

— Что за хрень? — шепотом произнес я себе под нос и на всякий случай поудобнее перехватил рукоять «мамбы».

Но меня услышал Фингал — парень с перебитым носом, худой дрищ, в котором жизнь держалась то ли на питательном бульоне из косточек, который был весьма популярен в Гранд-Могиле, то ли в его кишках поселился жирный солитер, сосущий все соки.