Оазис (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 20

Автобус выглядел менее презентабельно, учитывая его печальную участь. Передвижной транспорт каторги приобрел вид грустной черепахи, на панцирь которой накидали неподъемный груз. Колесные шасси от этого слегка просели, что подтверждало мои опасения. Маневренность уже снижена в несколько раз. А вкупе с фанерной «броней» по бокам автобус превратился в какой-то невероятный выкидыш тварей из аномалии.

— Дерьмо! — заклеймил новую концепцию автобуса Канадец и зло сплюнул на землю. Поднявшись в салон, оглядел кислые морды мужиков и хлопнул по плечу водителя — худощавого парнишку-мулата, работающего в тюрьме вольнонаемным. — Как дела, Эрманито? Успел отстирать штаны?

— Вам бы все шутить, мистер! — паренек осклабился, судя по всему, особо не переживая за свой гардероб. — Вот погодите, сами на своей шкуре испытаете, что я видел — посмотрим на ваши подштанники!

Устроившиеся в автобусе мужики загоготали, стараясь скрыть напряжение, витавшее в воздухе. Все расселись по жестким деревянным креслам. Так уж вышло, что я оказался в одиночестве. Наверное, от того, что был человеком новым, еще не «прощупанным» в деле. Расслабившись, я стал смотреть через узкое зарешеченное окошко, что происходит снаружи. Директор Галантини что-то втолковывал невысокому коренастому военному с шикарными усами на смуглом лице (латиносов здесь хватало, как я понял) и облаченному в потертый камуфляжный костюм песочного цвета. Первым делом обратил внимание, что на широком поясном ремне висит огромная кобура, из которой выглядывала ребристая рукоять какого-то монстра. На револьвер не похож. Думаю, что-то из арсенала умельцев создавать нечто подобное. Калибр, наверное, не меньше десятки, прикинул я. Эх, где ты, моя пушка? Однозначно, шериф Хартинг себе присвоил.

— Позволите сесть рядом? — я слегка задумался и не понял, кто это такой вежливый просит разрешения. Поднял голову и удивленно уставился на брата Симона.

Монах улыбался, не обращая внимания на шушуканье за своей спиной.

— Брат Симон, вы не перепутали? — иронично спросил я. — Обычно монахи ездят в броневике.

— Я посчитал нужным быть с вами, — монах кивнул и сел на соседнее кресло. При этом рукоять его меча стукнула о деревянную спинку. — Если произойдет форс-мажор, мне будет легче защитить безоружных…

— А вот это правильно! — высказался Бурито, который сидел напротив нас. — Уважаю, брат! Ты бы еще с директором перетер за оружие!

— Увы! — монах пожал плечами. — Это не в моей компетенции. Мне пришлось выдержать атаку господина Галантини, когда он узнал, что я хочу поехать в автобусе.

Эрманито завел свой драндулет. Где-то внизу заскрежетало, как будто невидимый гигант стал рвать железные листы руками. Потом чихнул мотор, в салоне сразу завоняло выхлопными газами. Удивительно, что после такого дивертисмента автобус поехал. Пристроившись за БТРом, мы выползли за ворота каторжной тюрьмы. В дилижансе, который привез меня в Гранд-Могилу, невозможно было что-либо разглядеть. Коробка без окон, без единой щели, единственный лючок в потолке для притока свежего воздуха показывал лишь кусочек неба. Поэтому мне было так интересно, что же за место такое, где надо постараться не сдохнуть.

Брат Симон подсказал мне, что каторжная тюрьма находится не совсем на окраине города, скорее, она все больше и больше оказывается в центре. А все от того, что поток людей, ищущих свободные земли, постепенно увеличивается. Многие стараются убежать из центральных городов подальше от властей, имея с ними проблемы. Гранд-Каньон принимает всех. Единственная проблема — жилье. Дома строят из прессованных деревянных плит, куда входят опилки и какая-то жуткая смесь, которая служит пропиткой против сырости. Стройматериалы завозят из Мемфиса и Техаса. Уходят влет. У кого есть деньги — покупают по нескольку домов и наживаются на этом, сдавая их внаем.

Глава седьмая

— Если в самом начале истории Приграничья власти стремились перекрыть аномальную зону военными и рейнджерами, — чуть повысив голос, чтобы перекричать завывание мотора, рассказывал монах, — они финансировали строительство домов барачного типа, где жили стражники. Потом начался отток первых поселенцев. Не каждому хочется находиться в постоянном стрессе. А когда решили поставить каторжную тюрьму, то и вовсе махнули рукой на преференции. Единственные, кто получает достойную плату за свою службу — армейские, рейнджеры и тюремщики. Остальные крутятся как могут.

— Каторгу создали, как я понял, из-за найденных развалин древнего города? — уточнил я.

— Так и есть, — подтвердил монах. — Эта история началась лет сорок назад. Отряд рейнджеров, преследуя банду Черного Олли, нагнал ее в районе Заводи и там уничтожил. Убитых решили похоронить там же, чтобы не гонять транспорт ради этих мразей. Земля, правда, оказалась каменной. Лопаты и кирки не брали. Решили рвать динамитом. Когда взорвали — образовался провал. Сунулись туда ребятки и ошалели от радости. До этого-то даже не могли сопоставить каменные развалины на поверхности с остатками города. Видимо, частичный провал в земле утянул постройки вниз, а потом присыпал сверху тяжелым грунтом.

Симон прикрыл глаза и усмехнулся. Я молчал, ожидая продолжения.

— Им бы придержать найденной первое время. Глядишь — богачами уехали бы из Каньона. Первые же артефакты, оказавшиеся у коллекционеров, возбудили интерес в округе. В городе сразу же появилась куча всяких проходимцев. Участились убийства. Рейнджеров, участвовавших в поимке Олли, долго допрашивали чиновники из Департамента полиции и несколько сенсов. Потом перевели в другие гарнизоны, чтобы не возникло каких-нибудь соблазнов. Вот после таких горячих событий власти провели комплексную разведку местности и усилили гарнизон Каньона. Ценности, похороненные в аномальной зоне, теперь вытаскивают каторжане.

— Ты был там, брат Симон? — поинтересовался я. — Что за место? Удалось ли идентифицировать развалины?

— Увы, — покачал головой монах. — В девяноста процентах случаев специалисты не могут с точностью указать, какой город разрыли. В Департаменте Культуры есть списки крупных городов, называвшихся «мегаполисами». Но после «судного дня» все настолько перемешалось, что под нашими ногами может с большим успехом оказаться как Париж, так и какой-нибудь мелкий городишко вроде нынешнего Гранд-Каньона.

— А каковы размеры «нашего» города?

— Честно, Алекс, не знаю, — монах внимательно посмотрел на меня. — На тебя мистер Галантини возлагает большие надежды. Если ты дашь заключение, что именно мы раскапываем — от этого будет зависеть судьба многих людей.

— Что именно мне нужно подтвердить? — я напрягся.

— Орден не вмешивается в дела властей, — увернулся Симон. — Наша работа слишком специфична, направлена только на противодействие магическим проявлениям аномалий. Вот и все. Против граждан сектора мы не имеем право использовать свой Дар, только в редких случаях…

— Как этот? — я кивком подбородка показал на каторжников, сидевших с нами в автобусе.

— Ну, да. Для защиты диггеров от хищников. Против обычного человека есть военные со своими пушками, — Симон откинулся на жесткую спинку сиденья. Больше он ни о чем не говорил, только молча созерцал кусочек неба через люк. Постепенно замолчали и каторжане; большинство задремали, не обращая внимания на тряску и вытье мотора. Эрманито что-то бормотал по-тарабарски, стараясь держаться по линеечке за БТРом. Автобус то и дело куда-то проваливался, выныривал из лощин, и мне казалось, что еще немного — и жуткая колесница развалится прямо на ходу, так и не доехав до места.

Обошлось. Автобус, наконец, остановился, дернувшись как припадочный. Движок защелкал, остывая. Эрманито, перевесившись через металлическую трубу, ограждавшую кабину от салона, весело крикнул:

— Джентльмены! Карета прибыла к месту назначения! Не опоздайте к началу фуршета!