Король (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 43

- Хорошо.

- Здравствуйте, Отец, - обратилась Блейз, появившись из ниоткуда. Кингсли никогда в жизни не был так рад видеть эту девушку. Она поднялась на носочках и поцеловала Сорена в щеку. - Как поживает мой любимый извращенный священник иезуит?

- Он все еще извращенец. - ответил Кингсли. - И все еще иезуит. В голове не укладывается, верно?

- Я должна спросить, кто такие иезуиты? - спросила Блейз.

- Это орден священников, основанный святым Игнатием Лойольским, - принялся рассказывать Сорен. - Мы начинали как миссионерский орден.

- Он говорит миссионерский. Я говорю военный, - вмешался Кингсли с широкой улыбкой. - Они совершили столько политических маневров в 1700-х годах, что папа распустил орден.

- Я до сих пор не простил Папу Климента XIV за это.

- Значит, иезуиты плохие священники? - спросила Блейз, очевидно довольная таким поворотом.

- Да, - подтвердил Кингсли. - Шаловливые священники, тогда и сейчас.

- По крайней мере, мы не в Легионе Христа[20].

- Останови меня, если слышал это, - начал Кингсли. - Мужчина подходит к францисканцу и иезуиту и спрашивает: «Сколько новен нужно прочесть, чтобы получить «Мерседес-Бенц»?

- Я останавливаю тебя, - произнес Сорен.

- А францисканец спрашивает, - продолжил Кингсли, - у мужчины: «Что такое Мерседес-Бенц?» А иезуит отвечает...

Кингсли ждал. Блейз выжидающе посмотрела на Сорена.

- «Что такое новена?» - закончил Сорен, его голос сочился презрением. - На заметку, каждый знакомый мне иезуит может ответить, что такое новена.

- Что такое новена? - спросила Блейз.

- Отведи ее наверх и расскажи, - обратился Кингсли к Сорену. - Проведи с ней хороший строгий католический урок.

- Я провел десять лет в семинарии, - ответил он. - Будет преступлением потратить впустую столько лет тренировок.

- С Вашего разрешения, monsieur... - Блейз посмотрела на Кингсли умоляющими глазами.

- Повеселись с бичеванием, chouchou, - ответил Кингсли. Блейз поцеловала его в щеку. Затем она взяла Сорена под руку и повела его сквозь толпу вверх по лестнице. Кингсли посмотрел на полупустой бокал вина и поборол желание допить его одним глотком. Почему Сорен начал расспрашивать его о Сэм? Сэм не имела никакого отношения к Сорену. И кого волновало, что он не знал о ней многого? Ему было известно все, что нужно было знать. Сэм заботилась о нем. Она была на его стороне. Какими бы ни были ее тайны, она его не подставит.

Раздраженный Сореном и неизвестным козлом, приславшим запись, Кингсли покинул вечеринку и направился в спальню, перешагивая две ступеньки за раз. Он положит запись в сейф, переоденется и найдет Диксона. Он изобьет его до гребаной комы, если придется, но еще до рассвета Кингсли получит ответы. Шагая по коридору к спальне, он слышал крики удовольствия и боли, доносившиеся из комнат, мимо которых проходил. Иногда удовольствие и боль доносились из одной и той же комнаты. Он игнорировал их. Он был на задании.

Кингсли распахнул дверь в свою комнату. Возле столбика его кровати стояла женщина. Она была темнокожей, стройной и величественной. Ее сапоги, корсет, юбка и длинные перчатки - все из кожи. Ее плечи были обнаженными, и пышная грудь в декольте возвышалось над линией корсета. На шее у нее было кружевное колье, густые заплетенные в косу волосы были уложены в изящный узел, а за правым ухом красовалась бледно-розовая роза.

В руке она держала что-то длинное, черное и тонкое. Он сразу же узнал предмет.

Стек для верховой езды.

Кингсли молча ждал, ждал, когда домина заговорит.

- Я получила твои милые сообщения, - начала женщина с шикарным британским акцентом. - И цветы тоже.

Глаза Кингсли округлились.

В последнее время он посылал цветы только одной женщине. Две дюжины красных, белых и розовых роз в надежде, что она воспримет его интерес к ней всерьез. Очевидно, это сработало.

- Госпожа Фелиция, - наконец ответил он.

- Я испытываю нежность к цветам от мужчин, которые не боятся просить.

Госпожа Фелиция Трист была во всех газетах, когда он только приехал в город. Она была виновной стороной в бракоразводном процессе между бизнес-магнатом и его светской львицей женой. История была кровавым побоищем, кормлением стервятников. Непристойные репортеры не могли насладиться историей белого американца миллиардера, который был сексуальным рабом у темнокожей британской доминатрикс. Госпожа Фелиция была выше драки и отказалась давать показания на том основании, что никогда не обсуждает клиентов. Она томилась в тюрьме и держала обет молчания, пока стороны не завершили процесс. Он видел ее фотографию один раз в «Пост», но она не отражала всю ее темную красоту.

- Чем обязан такой чести? - поинтересовался Кингсли.

- Ты хотел поговорить со мной о работе в твоем новом клубе, верно? - спросила она.

- Да. Поэтому вы здесь? - уточнил он. Они могли поговорить об этом в его кабинете. Почему госпожа Фелиция в его спальне?

- Я признаю, что у меня были скрытые мотивы.

- Скрытые мотивы. Не просветите ли меня?

- Я увидела тебя внизу. И сразу же поняла, что хочу выпороть тебя и трахнуть. Сойдет за скрытый мотив?

Пах Кингсли напрягся при виде прекрасной женщины и ее стека. И все, кто знали хоть что-нибудь о БДСМ, знали, что эта женщина была самой отъявленной садисткой в городе. И, скорее всего, могла составить достойную конкуренцию Сорену.

- Ну? - спросила госпожа Фелиция.

Запись могла подождать.

Его член - нет.

Глава 22

- Почему Вы так уверены, что я позволю Вам пороть меня? - спросил Кингсли.

- Можешь и не позволить. В конце концов, ты можешь быть только доминантом, и мысли о подчинении женщине могут не привлекать тебя. - Она подошла к нему, стек покачивался позади нее, словно тигриный хвост. - Но опять же, может быть.

- Кто-нибудь видел, как Вы входили сюда, Maîtresse?

- До моего прихода в коридоре никого не было.

Кингсли выдохнул с облегчением. - Хорошо, - ответил он. - Пожалуйста, не обижайтесь...

- У меня много клиентов, которые предпочли бы, чтобы об их пристрастиях не сообщали всему миру. Ты не должен объяснять. Я очень осторожна.

- О Вашей осторожности ходят легенды, Maîtresse.

Она изогнула бровь. - Меня предупредили о твоем акценте. Они были правы.

Кингсли отчаянно хотел эту женщину, но он скорее умрет, чем позволит всему городу узнать о другой стороне его сексуальных предпочтений - покорно-мазохистской стороне.

Госпожа Фелиция медленно подошла к нему, наслаждаясь каждой секундой, преподавая ему урок терпения с каждым шагом.

- Я сделала комплимент его акценту, и он перестал говорить. Типичный свитч. Ни на секунду не можешь перестать вести игры разума, верно?

- Скажите, что я должен сказать, и я скажу, - ответил Кингсли.

- Кингсли, скажи, что ты хочешь, чтобы я выпорола тебя и трахнула.

Да. Боже, да. Да, он хотел, чтобы она сделала с ним все. Но...

- Мне бы этого хотелось, - начал он. - Но, видите ли, я...

Она положила ладонь ему на грудь.

- Твое сердце бешено колотится, - сказала она. - Ты напуган?

- У меня проблема, - объяснил он.

- Я вижу, ты чем-то обременен. Поделись своим бременем. Расскажи, как облегчить его, - сказала она, прикасаясь к его лицу, его лбу, его губам. Она пахла розами, словно английский сад.

- В меня стреляли, - ответил он, сфокусировавшись на приятнейшем аромате, а не на воспоминаниях. - В прошлом году. Недавно был с доминантом. И всплыли воспоминания.

- Что спровоцировало их? – решила уточнить она, очевидно, ничуть не обеспокоенная его откровением.

- Кое-кто прикоснулся кнутом к моему горлу.

- Твоему горлу. - повторила она, глядя на него и в него.

- Меня однажды душили.

- Понятно, - ответила она, спокойным и тихим голосом. - Я не буду трогать твое горло. И я не боюсь твоих флэшбэков. Если они будут, значит будут. Если нет, тогда... у нас будет больше времени для игр, верно?