Мы, монстры. Книга 2: Иные (СИ) - Вернер Тим - Страница 2

— Знаешь, — сказал он, когда эльф уже взялся за дверную ручку. — Я вот думаю…

— Не стоит, — ответил Нивен. — Плохо получается.

— Я думаю, почему он не выходит… Ну, этот… Ваш… Затхэ. Что спрв… спров… спро-во-ци-ро-ва-ло. Его. В первый раз. И какого вертела он прячется теперь? И прятался раньше? Я не хочу, чтоб он появился, ты не подумай, но если бы я понл... понял, что именно на него действует…

Йен выдохнул и опрокинул залпом полстакана.

— Может, не любит, когда его травят? — спросил Нивен, кивнув на бутыль на столе.

Накинул капюшон, взялся за ручку двери, но замер. Хмыкнул себе под нос.

Спросил:

— Ты слышал?

— Уточняешь, оценил ли я шутку, или…

— Тсс! — неожиданно шикнул Нивен. Прислушался. Потом качнул головой, так ничего, наверное, и не услышав. И все-таки вышел. Дверь натужно заскрипела, закрываясь за ним. 

Йен поднялся, подошел к окну, уперся лбом в стену рядом с ним. Нивен уплывает на рассвете. Как его ни убеждай, что не стоит соваться в море, тем более что там теперь еще и тварь какая-то водится, он упрямый. Он хочет уплыть.

“Не нашел бы корабль, вплавь бы отправился, — подумал Йен. — Или свистнул бы той твари на эльфийском — и верхом на ней. Лишь бы отсюда…”

Глупое решение на самом деле. Бессмысленное. Идиотское.

Нет, чтобы подумать сначала. Если идешь куда-то — реши для начала, куда именно. Придумай хоть какой-нибудь план.

Но нет, он упрямо будет ломиться, сам не зная, куда, и главное — зачем.

Да, это вполне в стиле Нивена. 

— А у меня какой план? — пробормотал он, круто развернулся и чуть не упал. Но спасла стена — уперся спиной. Задумчиво уставился в потолок и сдул прядь волос с лица.

— А-а… — протянул с внезапным пониманием. — Вот почему эльф так любит подпирать стены… Удобно. Не упадешь.

Сделал несколько шагов до ложа и все-таки упал.

Ему снился снег. Снег летел в лицо, застилал глаза, и не было видно совершенно ничего.

Это было непривычно — Йен всегда хорошо видел сквозь снег.

***

Нивену не снились сны. Его баюкала тьма, качала на темных водах.

Сны за него видел Лаэф.

Видел, как Ух’эр сидел на большом мокром камне, что торчал прямо из воды, и Лаэф, поднявшись над волнами, взглянул сверху вниз, задумчиво уточнил:

— Русалку изображаешь?

Ух’эр глянул с изумлением, прежде чем заливисто расхохотаться. Лаэф и сам изумился: он-то от кого уже нахватался манеры шутить?

— Заррэт бушует, — доложил Ух’эр, внезапно став серьезным. — Требует свой меч.

— Пусть для начала руки отрастит, — жестко напомнил Лаэф. Опустился на камень рядом с братом, провел ладонью по водной глади. — Что-то происходит. Что-то, что не в нашей власти. Затхэ нашел меня. Затхэ нашел меч. Осколки складываются, брат, но я не знаю, что мы увидим в зеркале…

— В зеркале можно увидеть что-то, кроме отражения? — удивился Ух’эр.

— Тебе ли не знать, сколько отражений может быть? — хмыкнул Лаэф. — Взять хотя бы тебя и все твои образы, что ты являешь людям в снах…

— Являл, — поправил Ух’эр. — Пока я могу приходить только к тебе. Да к безумцам, разум которых открыт мне всегда. Забавное совпадение, правда?

И снова рассмеялся.

— Взять хотя бы Затхэ, — продолжал говорить о своем Лаэф, — он отражение Зверя. Но он так глуп в этот раз… Так беспредельно глуп… Как будто не помнит ничего. Взять Нивена — он мое отражение. Но он воюет со мной. Воюет каждый день, Заррэту бы понравилось…

— Готов поспорить, тебя это бесит, — фыркнул Ух’эр. — Ты не держишь его в руках. Ты ничего не держишь в руках...

— Ты перепутал меня с Сорэн, брат, — Лаэф улыбнулся, — я не собираюсь ничего держать. Тьма — это свобода. Я могу лишь подсказывать, советовать, мягко направлять. Мне бы только понять, куда…

— И? — спросил Ух’эр.

— После нашей смерти Отец являлся людям, готов поспорить, — пожал плечами Лаэф. — Не мог не являться. Не мог оставить драгоценных деток без присмотра, — скривился. — И конечно же, что-то пообещал. Напророчил, пророк этакий. Нам нужно узнать, что именно. Нам нужно узнать, куда направлять…

— Нам? — удивленно перебил Ух’эр. — Ты вхож в мир людей, не я.

— Я не могу пока удерживать эльфенка в своей власти, — покачал головой Лаэф. — Я пробуждаюсь иногда, слышу обрывки фраз, читаю мысли, шепчу на ухо. Направляю руку в бою. Но выведать легенду…

— Не можешь “пока”? — переспросил Ух’эр. — Или “уже”?

Звенящий голос, кривая ухмылка, серебристая насмешка. Удушил бы, но как удушишь бесплотный сон? Да и нельзя пока его душить. Он нужен. Необходим.

— Ты сказал, брат, что вхож не только в мои сны. Сколько безумцев на свете? Хоть один из них да слышал легенды, что пришли после нас. Пройдись по снам. Выведай.

Лаэф поднялся.

Вот так. Он всегда будет ставить точку. И пусть младший смеется и кривляется, сколько душе угодно. Последнее слово, последний приказ — всегда будет за ним.

— Но я истрачу на это силы, — Ух’эр тоже поднялся. Собрался, помрачнел.

“Что, братец, теперь тебе не так смешно?”

— Ты найдешь новые, — ответил Лаэф. — У нас впереди много работы, и ты поможешь ее начать. Потом за дело возьмемся мы. А ты отдохнешь.

— "Отдохнешь"! — передразнил Ух’эр и криво усмехнулся. — Хочешь избавиться от меня?

— Нет, — твердо ответил Лаэф и положил руку ему на плечо, как когда-то Ух’эр опирался на него. — Я собираюсь убить Сорэн. А как я смогу убить ее без помощи бога Смерти?

Ух’эр хмыкнул — и рассыпался пеплом в воздухе.

Рука Лаэфа скользнула сквозь. Пепел остался на ладони.

Лаэф медленно опустился на камень, глядя, как пепел вокруг так же неспешно спускается на темные воды. Пепел на их фоне казался белым. Напоминал о Сорэн.

И нестерпимо болело что-то внутри.

***

Ух’эр неспешно брел прочь, ступал мягко прямо на воде. Во сне, если хочешь, может и по воде ходить. Тем более, она здесь плотная. Хоть прыгай. Но Ух’эр не прыгал — нечего привлекать лишнее внимание и демонстративно разгуливать по волнам.

Лаэф считает, что он слишком слаб. Как будто он сказал бы об этом вслух, будь оно правдой.

Да, сил пока недостаточно, сны и впрямь для него закрыты, но посещение парочки безумцев не сделает ему хуже. А Лаэф — пускай думает, что ослабит брата этим заданием.

Ух’эр нанесет последний удар. Как тогда. Как всегда.

Смерть всегда наносит последний удар.

Песок под ногами был прохладным: обувью Йен так и не успел обзавестись. Воды раскинувшегося перед ним Мирдэна равнодушно — и, как казалось Йену, презрительно — вздыхали, накатывая на берег. Рассветный, сонный еще Ирхан, нехотя светил из-за спины, и огромная тень ползла впереди по песку. Будто спешила влезть в воду. Глупая.

Меч, который Йен тащил за собой, мерно шуршал рядом, прорезая лезвием песок. Рисовал извилистую тонкую линию рядом с его следами.

Судно почти не качалось на волнах — казалось, волны слишком мелкие, чтобы сдвинуть этакое корыто. Темное, угловатое и слишком массивное, чтобы плыть, оно с палубы щетинилось длинными и тоже явно тяжелыми веслами. Парус был спущен. Люди на палубе деловито затаскивали в деревянную надстройку на палубе ящики. Ящики тоже были тяжелыми — их поднимали вдвоем.

“Это — чтобы прямо тут утонуло?” — подумал Йен.

И пробормотал себе под нос:

— Нашел так нашел…

Нивен стоял у самой кромки воды, не шевелился. Капюшон, как всегда, на голове, руки, как всегда, скрещены на груди. Снова в статую играл.

— Эй! — крикнул Йен, прибавив ходу. — Искатель!

Нивен бросил короткий взгляд через плечо — это Йен понял по характерному движению капюшона. Но не отозвался. Естественно!

Йен остановился у него за плечом и уточнил:

— Ты что, решил вот на этом плыть?