Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 52

— Право, неожиданно. И что же отец?

— Знать его не желает.

— Как это печально, — помрачнела Екатерина, близко к сердцу принимавшая подобные истории, после того как сама стала матерью незаконнорожденных детей.

— Ничего не поделаешь, — философски заметил император.

— Так уж и ничего? — покачала головой княжна, но не стала развивать эту тему дальше.

Пока компаньоны добирались до Царскосельского вокзала и ждали поезда, Барановский терпеливо молчал, но едва раздался паровозный гудок, он не выдержал.

— Дмитрий, вы хоть знаете, с кем вам довелось встретиться?

— С царем, — отвечал Будищев с самым простодушным видом.

— Да-да, разумеется, — смешался инженер. — Однако я спрашивал вас о мальчике и его матери.

— Нет.

Конечно же, Будищев лукавил, ибо во всем Петербурге вряд ли был хоть один человек, не знавший истории любви пожилого императора. Одни его порицали (про себя, конечно), другие посмеивались, говоря: «седина в бороду — бес в ребро», третьи остро завидовали, что не их сестра или дочь удостоилась такой, если можно так выразиться, чести. Надо сказать, что большинство представителей аристократии считали главной виновницей этого адюльтера именно княжну Долгорукову, и молодая ещё женщина успела к тому времени испить полную чашу унижений и оскорблений от окружающих и родственников.

Впрочем, из всего этого Дмитрий знал только, что княжна Екатерина Михайловна Долгорукова — любовница царя, и тот открыто живет с ней, несмотря на то, что его законная супруга ещё жива. Другое дело, что он не видел в этом ровным счетом никакой проблемы. Живет богатый папик на две семьи? Ну и на здоровье! Все кому не лень злословят на этот счет? Завидуйте молча!

— Прости, ты это серьезно?

— А что такого? Мало ли в Бразилии донов Педро.

— Боже мой, ты невероятен! — воскликнул пораженный Барановский и с жаром принялся просвещать своего компаньона обо всех известных ему обстоятельствах личной жизни императора.

Дмитрий внимательно выслушал Владимира Степановича, ничем при этом не выказав своего отношения, и когда тот закончил рассказ, задал только один вопрос:

— Царь им денег дает?

— Разумеется!

— Значит, на детскую железную дорогу им хватит.

— Невероятно! Это все что тебя беспокоит?

— А в чём проблема?

— Как бы тебе объяснить, — задумался Владимир Степанович. — Пока жива императрица, положение княжны Долгоруковой очень шаткое. Случись что с государем, она с детьми останется ни с чем. Но это её заботы, а нам с тобой следует помнить, что цесаревич Александр и его супруга совсем не одобряют этой связи, а получить таких недоброжелателей было бы очень неосмотрительно с нашей стороны.

— Будь я графом, — пожал плечами Будищев, — меня бы это капец как беспокоило. Но я только владелец мастерской.

— В твоих словах есть резон, — согласился инженер. — А ты и впрямь рассчитываешь заработать на таких игрушках?

— Почему бы и нет. Я был во многих домах, в том числе и довольно богатых и нигде ничего подобного не видел.

— Это потому, что у по-настоящему богатых людей ты ещё не был. Детские железные дороги продаются давно, однако они весьма дороги и далеко не так малы, как ты рассказал мальчику. Под них нужно почти такое помещение, как тот павильон, в котором нас принял государь.

— Вот потому они и дороги, что такие большие! — ничуть не смутился Дмитрий. — А мы сделаем их гораздо компактнее и дешевле. И заработаем на количестве.

— Ты это серьезно? Но какой двигатель будет у этих моделей? Пневматический, или, может быть, заводной?

Ответом Барановскому была лишь загадочная улыбка его компаньона.

Стеша, до боли зажмурив глаза, смирно сидела на табурете, крепко вцепившись в него обеими руками. Ей самой было непонятно, как она дала себя уговорить на такое неслыханное дело, и предложи ей это кто другой, она бы ни в жизнь не согласилась. Но случилось так, что Дмитрий заметил, как она со слезами на глазах разглядывает свою коротко и неровно остриженную голову и горько плачет при этом. Тогда он как мог успокоил её, и пообещал, что из больницы она выйдет самая красивая, взяв при этом слово, что девушка не станет ему ни в чем возражать.

Получив обещание, Будищев первым делом привел к ней портниху Анну, живущую с ним по соседству. Та быстро сняла мерку со своей новой клиентки, после чего с загадочным видом удалилась. Было очевидно, что Дмитрий заказал у ней для Стеши одежду, но какую он не говорил и на все расспросы лишь отмалчивался, загадочно при этом улыбаясь.

Наконец, настал день выписки. Едва врач осмотрел свою пациентку и нашел, что та может без опаски за своё здоровье покинуть лечебное учреждение, как появилась Анна, принесшая с собой готовый костюм, и помогла ей одеться. Следом Будищев привел в больницу какого-то странного пожилого мужчину с большим деревянным ящиком подмышкой. Критически осмотрев девушку, тот велел ей сесть на стул, после чего накрыл её плечи простыней и взялся за работу. В коробке у него оказалось несколько видов ножниц, расчесок, щипчиков, щеточек и ещё бог знает каких вещей, названий которых она не знала. Стало понятно, что он будет её стричь. Степаниде было очень страшно, но она сидела, не смея шелохнуться, и лишь покорно выполняла все команды парикмахера, когда тот просил повернуться или наклониться.

Наконец, и это испытание закончилось, после чего девушке разрешили встать. Глубоко вздохнув, она робко открыла глаза и, поднявшись с табурета, сделала пару несмелых шагов.

— Ну как? — прикусив губу, спросила она собравшихся вокруг людей, но ответом ей было лишь изумлённое молчание.

Первым его нарушил парикмахер, всё еще державший в руках блестящие ножницы.

— До сих пор не могу понять, как вы, молодой человек, уговорили меня на эту авантюру! — покачал он головой, глядя на Будищева. — Но не могу не признать, что в этом есть некое очарование.

— Поверьте мне, Бруно Карлович, — усмехнулся в ответ Дмитрий. — Не пройдет и недели, как к вам выстроится очередь из не в меру эмансипированных дам и девиц, желающих такую же стрижку.

— Ваши бы слова, да богу в уши! — покачал тот головой и стал собираться.

— А можно мне зеркало? — робко спросила Стеша, мало что понявшая из этого разговора.

— Прошу прощения, сударыня, — расшаркался парикмахер, — у меня, конечно же, есть с собой зеркало, но совсем крохотное. Умоляю вас, не надо в него смотреться, а то вы не сможете уловить и сотой части того, что с вами произошло. Тут нужно большое трюмо!

— У меня есть такое в мастерской, — мягко улыбнулась Анна. — Господин мастер прав, в маленьком зеркале ты ничего не увидишь.

— Тогда пойдемте!

— Подожди секунду, — остановила её портниха, и одела на голову девушки небольшую шляпку с полями. — Вот теперь можно идти.

Едва они покинули палату, лежавшие вместе с Филипповой женщины переглянулись и самая старшая из них презрительно поджала губы.

— Срамота! — безапелляционно заявила она.

— Ага, — тут же поддержали её соседка, однако, немного подумав, добавила: — Но красиво…

Степанида Филиппова стояла перед большим зеркалом в мастерской госпожи Виртанен и не могла поверить своим глазам. Неужели эта красивая барышня в новеньком костюме из серой шотландки и есть она — Стеша? Сверху приталенный жакет с отложным воротником, снизу широкая юбка, чуть-чуть не доходящая до щиколоток и открывающая изящные ботиночки со шнуровкой и на небольшом каблуке. У неё таких сроду не было и девушка непременно упала бы, спускаясь по лестнице, если бы не держалась крепко за руку Дмитрия.

Но самое главное — прическа. Конечно, парикмахер не смог вырастить ей волосы, но он сотворил другое чудо. Стрижка осталась короткой, но ни у кого язык бы не повернулся назвать её мужской, настолько она была изящной и женственной.

Сёмка, увидев её, так и остался столбеть с открытым ртом, Анна доброжелательно улыбалась, довольная своей работой, и лишь Дмитрий оставался невозмутимым.