Мы вдвоем и он (ЛП) - Амбер Александра - Страница 57

— Лучше, — просто говорит он и идет в сторону станции метро.

Как робкая овца я стою посреди тротуара, пялюсь ему вслед, с припухшими губами и горящими щеками.

— Все в порядке?

Бен напряжен, а когда он обнимает меня за талию, я чувствую эрекцию напротив моего бедра. Слегка пошатываясь, я следую за ним к станции метро, где внизу мы находим Джея, сидящего на лавочке. Он оперся подбородком о руку и смотрит на рельсы, в то время, как его правая нога обводит рисунок на плитке на полу.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я осторожно. Джей кивает.

— Да. Мне нужно это переварить, потребуется немного времени.

Я киваю, сажусь рядом и беру Джея за руку.

— - Мы справимся. Я уверена.

— Конечно, — фыркает он. У него бледное лицо, а под глазами пролегли темные круги. Медикаменты помогают при сильных болях, я это знаю, даже если он редко об этом говорит. Но постоянная усталость, которая часто вызывает сонливость даже днем, нервирует его. Больше одного раза он засыпал за столом, положив голову на руки.

И даже если он не хочет об этом разговаривать, я чувствую, как это происходит все чаще. Приступы случаются чаще.

— Мне чертовски страшно лечиться, — тихо продолжает он.

Бен садится с другой стороны и смотрит на него.

— Мы с тобой, друг. Обещаю.

— Я знаю. Становится хуже. — Джей подскакивает и начинает ходить туда-сюда по остановке. Его темная рубашка под кожаной курткой как всегда не застегнута на верхние пуговицы.

— А когда, вообще, это начинается? — Бен спрашивает меня.

— На следующей неделе начинается химиотерапия, а шестнадцатого марта облучение, — отвечаю я, потому что Джей так далеко отошел от нас, что не слышит Бена. — Я уже поговорила с Бет, и доктор Морели выпишет мне больничный. Из-за беременности. Тогда я смогу позаботиться о Джее.

Бен кивает. Он наклоняется, опирается руками о колени и мнет пальцы.

— Это будет непросто, — говорит он тихо. — Надеюсь, ты не возлагаешь больших надежд.

— Почему бы мне этого не делать? Конечно, я надеюсь, иначе не стоило бы этого начинать.

— Я просто не хочу, чтобы для тебя все стало еще хуже. Также считает и Джей. Мы позавчера об этом разговаривали, и он боится, что ты будешь сильно страдать, когда... его не станет.

Я тяжело сглатываю.

— Не волнуйтесь обо мне. Я справлюсь, — вру я. Звук в тоннеле оповещает нас, что приближается поезд в метро и мы поднимаемся.

— Джей? — зову я, потому что он находится на расстоянии около ста метров и балансирует на носочках на краю платформы. А потом наклоняется вперед, как в замедленной сьемке. Мое сердце срывается вскачь. — Джей! — без промедления я начинаю бежать. Позади себя слышу шаги Бена, тихие вздохи и крик:

— Джей, друг! Чувак! Эй!

Звук в тоннеле становится громче, наши шаги эхом отдаются от стен. Мне не хватает воздуха. Я не могу дышать.

Поток воздуха швыряет мне волосы в лицо. Джей до сих пор стоит на краю с опущенной головой, руки в карманах. Я бегу, как сумасшедшая. Глаза горят, в то время как голову заполняют дикие мысли.

— Джей! — отчаянно ору я. — Нет! Не делай этого!

Когда электричка, скрипя тормозами, подьезжает к станции, мне в лицо летит волна воздуха. Но Бен все же добирается до Джея, и тянет его за руку, сильно дернув назад. У меня кружится голова, пульс учащенно бьется, даже несмотря на то, что поезд уже проехал мимо нас и опасность миновала. Задыхаясь, я останавливаюсь и пялюсь на него широко открытыми глазами. Взяв себя в руки, Джей медленно поворачивается ко мне. Его губы бледные, глаза потемнели. А все мое тело сотрясается.

— Прости, сладкая, — шепчет он. — Я не хотел тебя пугать.

— Черт, — вырывается у меня. Потом я начинаю рыдать, зарывшись лицом в его грудь. — Ты не должен этого делать. Пожалуйста, нет.

Вообще-то период утренней тошноты должен уже закончиться, если верить моему гинекологу, поскольку я уже на четвертом месяце. Если присмотреться, то уже можно заметить небольшую выпуклость на моем животе. В любом случае, это относится только к беременным, которые не ухаживают за онкобольным, которого рвет на протяжении всего дня.

Я дышу ртом, вдыхаю и выдыхаю, в то время как прижимаю к шее Джея мокрое полотенце, не обращая внимания на звуки, которые он издает.

Мы больше никогда не говорили о происшествии в метро, которое случилось пару недель назад, хотя кажется, что прошло несколько месяцев. Но вид Джея на перроне, глубокое отчаяние в его глазах, до сих пор преследует меня в моих снах.

— Уже лучше? — спрашиваю я, помогая ему подняться. Он прополоскал рот и теперь держит голову под краном.

— Вот дерьмо, — рычит он, проводя обеими руками по лицу. — Я так и знал.

— Это пройдет, — утешаю я его и обнимаю рукой за талию. Потом веду в гостиную, где он со стоном ложится на диван. Он ужасно выглядит, но я не говорю об этом. Впервые он выглядит настолько больным, насколько является на самом деле. И меня мучает совесть, потому что это я уговорила его на лечение, но лучше я отрежу себе язык, чем признаюсь, что он был прав.

— Откуда ты знаешь? Потому что ты большой эксперт в химиотерапии, или что? У тебя так много опыта, Миа? — он вытягивает ноги и закрывает глаза. Я не злюсь, потому что понимаю. Во мне все сжимается от желания ему ответить. Осталась только серая оболочка живого Джея, которого я люблю и не знаю, вернется ли он еще. Я осторожно дотрагиваюсь до его руки и крепко сжимаю, но не получаю отклика.

— Еще долго? — спрашивает он, не открывая глаз.

Я глажу пальцем по его кольцу.

— Еще две. Это была вторая. Всего четыре. А на следующей неделе облучение.

— Сладкая, я не выдержу этого, — стонет он.

— Конечно выдержишь, сумасшедший. — Я сжимаю его руку так крепко, что он открывает глаза и смотрит на меня. Его взгляд мерцает.

— Мне так жаль, Миа. Я бы с радостью... — он морщится, вдыхает и выдыхает. — Я бы с радостью что-то сделал, но не могу пошевелиться. Я даже не могу себя...

— Все хорошо, — перебиваю я его. — Не думай об этом. Я принесу тебе чай.

Мое тело ведет себя так, будто мне восемьдесят лет, в то время как я иду на кухню, чтобы включить чайник. Тело ломит от усталости. Тяжело дыша, стою возле окна, прислонив лоб к прохладному стеклу, на секунду закрывая глаза. Потом что-то чувствую в животе. Какую-то вибрацию, как будто меня кто-то царапает. Мягкое вздрагивание. Мое сердце сжимается от радости, и я мчусь в гостиную.

— Джей!

Он устало смотрит на меня.

— Он шевелится. Я почувствовала. Он... что-то сделал.

Он сразу же поднимается и притягивает меня к себе. Я стою вплотную к дивану и кладу его руку себе на живот, и потом мы молча ждем, несколько минут, на протяжении которых смотрим друг другу в глаза. Джей концентрируется, но я больше ничего не чувствую и понимаю, что ребенок еще слишком маленький для того, чтобы Джей смог что-либо почувствовать. Но все равно мы терпеливо ждем. На кухне кипит чайник.

— Жаль, он вновь затих.

— Как это ощущалось? — с небольшим усилием, Джей тянет меня к себе на диван и я прижимаюсь к нему.

— Хмм, странно. Как будто я проглотила небольшого зверька, или что-то вроде того, — смеясь, говорю я.

— Ты смешная, сокровище.

— Я знаю. — Кладу голову ему на грудь и провожу пальцами по звездопаду, вытатуированному на его предплечье. — Я все равно хочу, чтобы ты называл его Звездочкой. Плевать, что думает по этому поводу доктор Морели. Мне нравится твое «Звездочка».

— Я бы все равно так говорил. Ты же знаешь, что мне все равно. — Он подмигивает мне и пытается улыбнуться, но я вижу, насколько тяжело ему это дается. Выражение его лица очень напряженное.

— Черт, твой чай, — вскрикиваю я и поднимаюсь. — Прости, сейчас будет.

— Миа...

Я приостанавливаюсь у двери, медленно поворачиваясь к нему.