Снежные кружева (СИ) - Ильина Настя - Страница 2

Я оборачиваюсь и вижу Евгения, скрестившего руки на груди. Он смотрит на нас, словно застукал за преступлением и готовится сдать властям. От такого хмуро-ехидного взгляда становится как-то не по себе.

— А что это за хрен такой? — спрашивает Лёша, резко отстраняясь от меня. — Он откуда тут вырисовался?

— За оскорбление я могу оторвать тебе язык и засунуть в одно место, — огрызается Евгений. — При даме, правда, не стану этого делать.

— Лёша, послушай, не кипятись! Ладно? Это просто пациент! Он врезался в столб и пришёл за помощью, вот и всё… — пытаюсь исправить ситуацию я, хоть и понимаю, что если он начал заводиться, то уже не остановится, пока не перекипит злость.

— За помощью пришёл, и потом вы тут на все замки закрылись? Ну, Машка, ну даёшь! Не ожидал я от тебя такого! Не ожидал! Если городской явился, то ноги перед ним надо раздвигать?

Рефлекс снова срабатывает прежде, чем успеваю всё обдумать, и по помещению эхом разносится звонкая пощёчина, прилетевшая Лёше. Парень тут же разворачивается и уходит, широко распахивая дверь, а мои глаза начинает щипать от слёз, причиной которых становится обида.

— Лёша, подожди! — кричу я вслед, стоя у открытой двери, откуда меня с головы до ног обдаёт холодом. Всё-таки мороз на улице крепкий. Новый год как-никак скоро.

Хлопок двери заставляет опомниться. Лёша всегда был ревнивым и вспыльчивым. Он отойдёт… Главное, чтобы не натворил глупостей.

— Вы не стойте на холоде! — слышу голос Евгения и перевожу взгляд на него. Он стоит рядом с дверью, видимо, он её и закрыл. — Если хотите, я догоню парня и объясню ему, что я просто приезжий, и что между мной и вами ничего нет.

— Не надо! Он остынет! — выдавливаю я улыбку. — Послушайте, мне нужно уже закрываться и домой идти… Вам следует…

— А где же я смогу несколько часов переждать Иваныча? — хмурится Евгений.

Я шумно выдыхаю и смотрю на часы. Опаздывать домой мне никак нельзя. Перевожу взгляд на мужчину.

— Так в машине и подождите! У вас что? Печка не работает? — спрашиваю я, не скрывая раздражения в голосе и думая, что я не Мать Тереза и к себе домой его точно не потащу.

За окном разносится звук разбивающегося стекла, следом за которым уши разрывает гул сирены. Евгений негромко ругается себе под нос, хватает куртку и выскакивает на улицу. Я понимаю, что без Лёшки тут не обошлось, наскоро наматываю шарф на шею, натягиваю тёплые штаны, надеваю валенки, шапку и пуховик и выбегаю на улицу. Да простит меня Наташка, ведь ей завтра с утра придётся убирать тут за мной.

Скользя по накатанной тропинке, которую тоже не помешало бы присыпать золой, я еле удерживаюсь на ногах. Подбегаю к машине, около которой стоит Евгений. Лобовое стекло разбито. Я чуть морщусь, ощущая вину за случившееся, даже ожидаю, что он начнёт кричать на меня, но Евгений оборачивается и улыбается мне.

— Теперь печка в машине мне уже не поможет… Даже не знаю — где бы мне теперь подождать Иваныча?

Мы смотрим друг другу в глаза, а мне вдруг становится жуть как не по себе, словно что-то внутри подсказывает, что я должна бежать от этого человека без оглядки. Но я тону в его взгляде, вздыхаю и киваю головой.

— Идёмте ко мне. Угощу липовым чаем. Только обещайте, что будете вести себя скромно и не станете навязываться с разговорами.

Часть 3. Евгений

— Я сама скромность, в отличие от того, кто разбил лобовое у моей ласточки. Как думаете, ему штанов хватит, чтобы рассчитаться со мной? Или придётся продавать почку?

На самом деле тачка — последнее, что меня волнует. В автосервисе всё заменят, и будет моя девочка как новая летать. А вот портить отношения с местными аборигенами всё-таки не хотелось. Мне ещё Юльку отыскать нужно. Кто поможет, если я всех против себя настрою?

Машка, именно так и называл тот худосочный великан девушку, грозно смотрит на меня, словно в сугроб закопать готова, и я понимаю, что сарказм и шутки тут не понимают… Совершенно. Нужно стать хамелеоном и влиться в их общество, чтобы стать серым и незаметным, хотя… Поздно уже, наверное, пусть и видели меня только два человека.

На самом деле её паренёк крупно попал. Я могу отправить его отрабатывать на ринге цену стекла, если захочу… И я даже успеваю задуматься о том, что это вполне себе неплохая идея для наказания гадёныша.

— Послушайте, так ведь совсем нечестно! Вы моё имя знаете, а я ваше — нет! — пытаюсь завести разговор я.

— Маша, — негромко отвечает девушка и семенит по дороге, кутаясь в шарф.

Замёрзла? У них тут, конечно, не город, но и не Аляска, где я разок был. Или я просто себе уже всё отморозил и не чувствую холод? Ухмыляюсь собственной мысли и отметаю её. Почему Юлька решила сбежать в эти трущобы? Ну что ей у нас не жилось? Тепло, комфортно и платят хорошо… Нет ведь! Сбежала.

Следуя за Машей, я окунаюсь в воспоминания событий, которые привели меня в это забытое Богом место.

— Вот знали бы, где упадём, соломки подстелили, а так… — мама вздохнула и посмотрела на меня.

Она поскользнулась около подъезда и сильно стукнулась головой. Врачи диагностировали небольшое сотрясение мозга. Мне удалось вырваться только через два дня после того, как узнал, что мама попала в больницу.

— Помру я, а ты будешь на соревнованиях своих, да? — спросила она и покосилась на цветы, которые я принёс. — Опять купил этот веник. Ну сколько я тебе раз говорила, что не люблю все эти лютики-ромашки-хризантемы? Мне больше нравятся королевские цветы: орхидеи, лилии, розы.

С чего она взяла, что эти цветы королевские, я понятия не имел… И да — я облажался. В который раз забыл, что маму хризантемами не впечатлить.

— Слушай, мам, я не нотации слушать приехал… Если хочешь сказать мне, какой я плохой, то лучше не старайся. Я занимаюсь бизнесом, который несёт мне доход. И как владелец школы бокса я обязан был поехать на соревнования своего ученика. Они проходили на международном уровне, мама. На международном!

Мама принялась дёргать нижней губой, вызывая слёзы, но на меня этот приём уже давно не действовал. Я легко мог бы развернуться и уйти… Она поняла это и решила сменить тактику своего поведения.

— Я позвала тебя не для того, чтобы отчитывать… Я упала когда, увидела отца твоего, пусть земля ему пухом служит, и испугалась, что пора и мне на покой. А есть один секрет, который я скрывала, но не могу больше. Рассказать должна. Через несколько месяцев после своего ухода приходила Юлька… Ты тогда на соревнования уехал как раз… Она плакала и говорила, что беременна, просила, передать тебе, что скоро отцом станешь. А я не передала.

У меня внутри всё резко оборвалось, как будто потерпел поражение в самом важном бою. Я уставился на маму, разрываясь между желанием в грубой форме спросить, почему я узнаю об этом только сейчас, спустя четыре года, и необходимостью не беспокоить маму лишний раз.

— Ну вот так… Не гляди на меня, как на грушу свою, или что вы там лупите… Не хотела я тебе говорить, я же не поверила ей, думала, что Юлька нагуляла пузо и денег твоих захотела, а теперь вот мысль посещает: вдруг и правда внук растёт мой где-то… Или внучка. А я и не увижусь даже перед смертью. От тебя-то внучат не дождуся уже! Столько времени в холостых ходишь, да и отбил там всё поди!

— Куда она уехала? Деревня как называлась, из которой Юлька? — спрашиваю я, перечёркивая все причитания, которые услышал от мамы до этого.

— Орловка… В семистах километрах отсюда. А ты что? Поехать туда хочешь, что ли?

— Не хочу, мам… А поеду!

Часть 4. Евгений

И вот теперь я нахожусь в этой самой Орловке. Домов тут вроде бы немного, да только если в каждый пойду стучать и спрашивать, не знают ли Юлю Никольскую, то могу нарваться на какого-нибудь неадекватного Алёшку. Решаю, что дома у Маши, за чашечкой липового чая и спрошу, где Юля живёт, если не уехала она отсюда снова. Они ведь почти ровесницы, должны быть знакомы друг с другом. Или я слишком раскатываю губы? Вдруг Юлька неправильный адрес назвала, когда домработницей к нам устраивалась?