Супргуа Архангела (СИ) - Сингх Налини - Страница 51

— Нет, я просыпаюсь. — Материнские слёзы упали ему на щеку, пока Калианна гладила его по волосам. — Я чувствую в тебе смертную жилу, Рафаэль. — Он моргнул, отстранился и покачал головой. Елена. Он забыл про Елену. Как такое возможно, когда охотница — неотъемлемая часть его жизни?

— Мама, что ты со мной делаешь?　

Её глаза пылали жаром самого солнца, даже немного согревая.

— Напоминаю, кто ты — сын двух архангелов, самое сильное дитя, рождённое во Вселенной.

Тряхнув головой, он посмотрел в её голубые глаза.

— Я сам себя создал, и никогда не был твоим созданием. — Её глаза горели мерцающей синевой.

— Я не позволю тебе принадлежать ей. Ты слишком великолепен, чтобы принадлежать бессмертной со слабым смертным сердцем. — И тогда он понял, что Калианна убьёт Елену, если сможет».

Елена не могла притворяться, что каждый волосок на теле не встал дыбом, когда Рафаэль закончил, но сейчас надо разобраться кое с чем другим.

— Ты смог разорвать её узы, — проговорила она, понимая, что он должен это услышать. — Ей не удалось удержать тебя в этом сне, или видении, или чем бы оно ни было.

На его лицо легла тень.

— Было сложно… возможно, даже невозможно, если бы ты не заставила меня вернуться. Она моя мать и знает меня с самого рождения. Калианна понимает, как обойти каждый мой щит

— Может, когда-то и понимала, — Елена поднялась на колени, нетерпеливо отбрасывая волосы с лица, — но спала уже больше тысячи лет. Она знала, каким мальчиком ты был, но не представляет, каким мужчиной стал. И понятия не имеет об узах, которые связывают нас.

Выражение лица Рафаэля снова изменилось, и Елена поняла, что он просчитывает ситуацию со своей нечеловеческой логикой.

— Да, — сказал он, наконец. — Возможно, это её единственная слабость.

Елене пришлось бороться с инстинктивной негативной реакцией на его слова и выражение лица. Он никогда не будет человеком, и ожидать этого от него значило лгать самой себе.

— Тебе нужно знать её слабость? — поинтересовалась она.

— Она угрожала тебе, Елена

Больше ничего говорить не стоило. Елена прекрасно знала, что сделает Рафаэль, чтобы защитить её… и если охотничьи инстинкты возражали на мысль, что её защищают, сердце понимало, что любить этого мужчину — значит принимать эту потребность оберегать.

— У многих женщин проблемы со свекровями.

Выражение лица Рафаэля было бесценным.

— Моя мать — безумный архангел.

Елена чуть не рассмеялась… Даже скорее едва истерически не хохотнула.

— Да, она такой была. Возможно, вспышки насилия результат того, что она ещё полностью не проснулась. Возможно, сон всё-таки вылечил её. Судя по твоему рассказу, во сне она вела себя нормально или настолько нормально, насколько может быть нормальной женщина её возраста и силы.

«Ты не представляешь, как я хочу, чтобы это было правдой».

— Представляю до последнего душераздирающего проблеска надежды, — прошептала она, проглатывая комок эмоций. — Каждый день я жалею, что не смогла как-то преодолеть горе матери и убедить её, что жизнь стоит того, чтобы жить. Каждый день.

Рафаэль притянул Елену к себе.

— Ты редко говоришь об этих событиях, но в кошмарах кричишь о них.

«Кухня», — подумала Елена. Каждый кошмар начинался на кухне и каждый раз надежды не оправдывались — кровь начинала сочиться по стенам и полу. Мама всегда оставалась в комнате, как бы Елена ни умоляла её убежать.

— Я нашла её, — проговорила Елена, рассказывая о кошмаре, который в самой холодной глубине ночи заставлял дрожать. — Вернулась домой из школы и вошла в дом. — Тогда-то она и увидела туфлю на высоком каблуке, лежащую боком на сверкающем блеске плиток. Елене следовало бы в тот же миг уйти, но она так обрадовалась. Мама уже давно не надевала туфли на высоких каблуках, и Елена подумала, что, может, Маргарите стало лучше, что, может, она вернёт маму. Иллюзия длилась несколько драгоценных секунд. — Тень, — сказала она, прерывисто и неглубоко дыша. — На стене. Я видела, как он плавно раскачивается. Я не хотела смотреть вверх, не хотела видеть. — Даже сейчас, ужас пульсировал в крови. — Я почувствовала, как у меня замерло сердце, а потом посмотрела вверх, и сердце просто… разбилось. — На острые, порочные осколки, которые вонзились в грудину. — Я просто смотрела на неё… — Слова не приходили, предложения не складывались. — А тень, — продолжила Елена, — просто продолжала раскачиваться. Всё то время, пока сердце кровью обливалось, тень просто продолжала раскачиваться.

Рафаэль чувствовал, как у его охотницы вновь разбивается сердце, и это было невыносимо.

— Её поступок был эгоистичным.

— Нет, она…

— Потеряла двух дочерей, — произнёс вместо неё Рафаэль. — Это пытка, но и для тебя тоже. Ты видела, как на твоих глазах убивали сестёр, видела, как страдала твоя мать.

— Это не то же самое.

— Нет. Потому что ты была ребёнком. — Он прижал Елену к себе, желая повернуть время вспять, встряхнуть Маргариту Деверо, чтобы она вышла из тумана горя и увидела сокровище, которое собиралась выбросить. — На неё можно сердиться, Елена, от этого ты её не предашь.

Она резко и рвано всхлипнула, а затем ударила Рафаэля в грудь.

— Почему она не любила нас так же сильно, как Ари и Бэль? — Вопрос, который задал бы ребёнок. — Почему ушла, когда видела, кем становился Джеффри? За что? — Она перестала его бить по груди, которая стала влажной от её слёз. — Почему?

Позже она попросила поспарринговаться с ней, и он согласился, позволив справиться с болью и страданиями тяжёлым физическим боем. Но Елена была отвлечена и сражалась слабо. А Рафаэль её не щадил.

— Если не хочешь принимать мою защиту, — сказал он, укладывая её на спину во второй раз за последние несколько минут, — тогда должна быть лучшей из лучших.

Она зарычала, и это он предпочитал той призрачной боли, что рвала её душу.

— Укладывать меня землю не поможет делу. — Она снова встала.

Рафаэль опять на неё кинулся. На этот раз она отбивалась с яростью, печаль сменилась гневом. Во время этого танца их клинки двигались как полосы белого огня, и Рафаэль с гордостью улыбнулся.

— Великолепно, — сказал он, когда она почти задела его крыло короткими мечами.

Прошипев что-то себе под нос, она выдернула руку так, как он её не учил, и ему пришлось отпрыгнуть, иначе на боку появилась бы рана. Это больше похоже на правду. Обезоружив её левую руку и отодвинувшись подальше от правой, он поцеловал Елену в щеку. Прищурившись, она подняла ногой меч, затем обошла Рафаэля кругом, как это обычно делал Веном.

«Она учится, — подумал он, — очень, очень быстро».

Теперь она сделала шаг, которого он избегал потому, что не раз у него был такой случай с вампиром. Но даже тогда клинок прошёл всего в четверти дюйма от носа. Но из-за этого она открылась. Рафаэль оказался за ней, а в следующее мгновение приставил нож к горлу.

— Это было глупо, — отрезал он, взбешённый тем, что она позволила гневу руководить, оставив себя незащищённой и уязвимой. — Ты мертва.

Она схватила его за запястье.

— Ты нарочно меня разозлил.

Он отступил.

— Но ты полностью поддалась гневу.

Елена повернулась, её грудь тяжело вздымалась.

— Да. — Она потёрла лицо рукой. — Но больше не повторю эту ошибку.

Рафаэль коротко кивнул.

— Мы закончим позже. Я нужен в Башне.

Пока они шли бок о бок, задевая друг друга крыльями, Елена глубоко и успокоительно вздохнула.

— Есть ещё какие-то сведения, где может быть твоя мать? — Взяв сотовый телефон, она увидела входящие сообщения.

— Пока нет. — Напряжённые слова. — Если мы не разбудим Калианну до того, как она будет готова, она проснётся сама и в полной силе. — Не было нужды объяснять, что произойдёт, если она проснётся такой же безумной.