Кельтский крест (СИ) - Каблукова Екатерина - Страница 28

— Да, милорд, — послушно сказала я. Он коротко кивнул на прощание и направился к замку. Я задумчиво смотрела ему вслед, не замечая многозначительно переглядывающихся слуг.

Время до обеда тянулось очень медленно. Я бродила по замку, совершенно не зная, чем себя занять. Вивиан не было видно, сплетничать с Бертой не хотелось, а Алана я сама старалась избегать. Наконец, так и не придумав ничего, я вновь вышла во двор.

Бринн как раз выводил вороного герцога. В прошлый раз я лишь мельком видела этого красавца. Теперь мне выпала возможность рассмотреть его поближе. У меня перехватило дыхание: высокий, на длинных ногах с красивой шеей и изящным поставом головы. Его слегка щучий профиль напоминал об аравийских пустынях, он казался чужим среди невысоких мохнатых лошадок, как, впрочем, и его хозяин, появившийся во дворе в сопровождении Гарета. Увлеченные разговором, они не заметили меня. Я с нескрываемой завистью смотрела, как они садятся в седла и выезжают за ворота в сопровождении охраны.

— Да, зов крови — сильная вещь, не правда ли? — раздалось около моего уха. Я вздрогнула и обернулась. Рядом со мной стояла Агнесс. После сцены в саду, я старалась избегать ее, что мне легко удавалось: к ужину она не спускалась, а днем я слишком была занята с лошадьми.

Закутанная в золотисто-коричневый плащ, отороченный лисьим мехом, она стояла с надменным видом настоящей принцессы. Темные кудри выбились из-под капюшона, огромные карие глаза блестели. Я невольно расправила складки своей, более скромной одежды. Заметив мое движение, она скривила губы в подобии улыбки.

— Зов крови? — переспросила я, чтобы скрыть смущение.

— Конечно, — снисходительно бросила она, — разве ты не знала: кровь тянется к хозяину. Тебя влечет к нему?

Я посмотрела в сторону герцога, выезжавшего за ворота замка в окружении охраны. Меня определенно влекло к этому вороному красавцу, но вот влечения к его хозяину почему-то не было. Он был интересным собеседником, пока не начинал отдавать приказ и пытаться распоряжаться моей жизнью, тогда мне очень хотелось несколькими выражениями поставить его на место, меня удерживало лишь чувство самосохранения. Агнесс выжидающе смотрела на меня, ожидая ответа. Я еще раз все взвесила и отрицательно покачала головой:

— Нет.

На лице Агнесс появилось недоверие:

— Не стоит меня обманывать! Ты сейчас смотрела на него с таким видом…

— Вообще-то я смотрела на его коня, — осадила я ее. Сестра герцога посмотрела на меня, как на умалишенную:

— А что с конем?

— Он, — я вспомнила лошадь самой Агнесс и поняла, что придется объяснять на примитивном уровне, — Красивый. Очень красивый.

— Он же черный! — скривилась она.

— И что?

— Черный цвет — к несчастью. Этого коня пикты должны были принести в жертву богам, но Десмонд запретил это делать. Вместо этого в жертву богам принесли дюжину овец.

— По-моему достойная замена! — я вспомнила слова Десмонда о белой кобыле.

— Достойная? Ты так считаешь? — я поразилась ее высокомерию, — Боги недовольны. Посмотри на небо, оно постоянно хмурое! Боги сердятся! И это только начало! Только смерть может умилостивить их!

— Чья смерть?

— Ты же слышала о пророчестве?

— В общих чертах.

Она фыркнула:

— Это было давно…

Моргана, ведьма из племени ведьм, стояла на крепостной стене. Холодный ветер парусом ладьи раздувал ее алый плащ, дождь хлестал по волосам, холодными струями стекая по лицу, смешиваясь со слезами. Холод сковал пальцы, но ведьма не замечала этого, ей хотелось выть в голос, как волчице. Сначала Артур, брат, которого она любил всем сердцем предал ее. Надругавшись над ней, над ее чувствами, он отдал ее в жены Лоту, самому северному из королей, владыке оркнейских островов. Едва ступив с корабля на берег, она возненавидела это царство ветров и воды всей своей душой. А еще тут царил камень. Здесь все было из камня: дома, ограды для пастбищ, стены замка. На островах не было ни единого дерева — их всех выдувал ветер. Оторванная от родной земли, Моргане тяжело было колдовать, заклинания слабели, уносимые ветрами. Холод сковывал ее сердце. Холод и тьма царили в душе. Артур мертв. Мертв ее возлюбленный брат, убит ее сыном, которого она никогда не любила, но это был и сын Артура. Это было их безумие, их секрет, который Артур унес с собой в могилу. Конечно, в Авалоне ходили сплетни, именно поэтому она поддалась его уговорам и вышла замуж за Лота, который увез ее сюда, в край ветров. Лот так и не признал Мордреда своим сыном. Может, это и к лучшему, она не знала. Она подставила лицо холодному ветру, пытаясь остудить воспаленные от рыданий глаза. С каким наслаждением Лот сказал ей о смерти Артура, будто знал, что она его любила. Мограна сжала свой оберег так сильно, что побелели костяшки пальцев: последний подарок Артура, золотой кувшин, в который она насыпала землю Авалона. Именно оберег не давал ей окончательно угаснуть, растерять свою магию в каменных серо-розовых скалах. Лот дорого бы отдал, чтобы узнать о ее силе. Она горько усмехнулась: кому какое дело теперь до ее силы, до нее самой. Артур мертв! Мертва и она, вернее, часть ее души. Моргана отвернулась от моря, превозмогая желание птицей кинуться с высокой стены. Она не сделает такой подарок Лоту. Он только и ждет, как от нее освободится. Теперь, когда Артур мертв, его больше ничего не сдержит. Ни его, ни четырех его сыновей, мечтающих освободится от неугодной мачехи-ведьмы. Моргана медленно побрела вдоль стены. Если Лот хочет освободиться, он должен убить ее. Посмеет ли он?

Гордо расправив плечи, Моргана вошла в замок. Слуги почтительно кланялись ей, слишком почтительно, скрывая свой страх перед этой ведьмой. Словно тень скользила она по коридорам замка. Дверь, ведущая в комнаты Лота, распахнулась, пропуская хрупкую девичью фигуру. Чуть позже в дверях появилась фигура самого Лота. Несмотря на преклонные годы, он сохранил внушительную мускулатуру. Моргана замерла. Ненасытный муж, чудовище, первые годы их жизни каждую ночь приходившее в ее постель, как она ненавидела его. Лот вздрогнул и окинул ее тяжелым взглядом:

— Тебе что-то надо?

— Ничего.

— Хорошо, — он вновь повернулся к девушке, в которой Моргана опознала свою новую служанку. Девочке было всего тринадцать лет. Это было уже слишком.

— Лот… — прошептала она, потрясенно глядя на заплаканное детское личико, — Лот, зачем?

— Тебе то какое дело? — огрызнулся он.

— Она же ребенок! Тебе мало служанок в замке? Женщин в деревне? Ты решил взяться за детей?

— Молчать, женщина! — рявкнул он, толкаяя ее укой в грудь, — Прочь с дороги!

Терпение Морганы лопнуло.

— Да как ты смеешь со мной так обращаться, — закричала она, стараясь не сорваться на истерически высокие ноты, — ты забыл кто я?

— Это ты забыла, кто я! — загремел он, — Ты забыла, как я принял тебя, почти нищую, с твоим ублюдком-сыном!

— Я ничего не забыла, за твое гостеприимство я расплатилась сполна!

— И расплатишься еще, — гадко ухмыльнувшись, он схватил ее за плечи, притягивая к себе.

— Отпусти, — завизжала она, — Не смей прикасаться ко мне!

— Я твой муж, ты не забыла? Думаешь, я не знаю, о ком ты грезила все эти годы? Думаешь, я не догадываюсь, чей сын Мордред? Все эти годы вы смеялись надо мной. Ты и твой лощенный братец!

— Отпусти, — она почти вырвалась, когда он ударил ее по щеке так, что голова дернулась.

— Молчать!

Моргана вдруг почувствовала, как холодная ярость разливается в ней, наполняя неведомой ранее силой. Пробуя ее, она взмахнула рукой, и Лот отлетел, будто тряпичная кукла.

— А теперь послушай меня, Лот, повелитель этих земель, — голос Морганы разливался под сводами замка, будто раскаты грома, — Я, Моргана, дочь королевы Игрейны проклинаю тебя и твоих сыновей и сыновей твоих сыновей! Я проклинаю вас всех!!! Все вы умрете, как мой возлюбленный брат! Ни один из вас никогда не умрет своей смертью! Ни один из вас не закончит своих начинаний…