Точка невозврата (ЛП) - Уолкер Н. Р. - Страница 25

Третий бандит атаковал вместе с первым парнем. Теперь двое на одного. Кира держался, на этот раз вырубив третьего серией ударов ногами и руками.

Но когда самый первый нападавший схватил его, появился четвёртый человек и ударил Киру под рёбра электрошокером.

Я наблюдал, как тело Киры выгнулось дугой и дёрнулось, прежде чем обмякнуть. Словно в замедленной съемке в каком-нибудь дерьмовом фильме.

Мужчина позади Киры толкнул его на пол и продолжал пинать его в живот и рёбра — один, два, три раза.

Потом схватил за руки, выкручивая их за спину и сматывая скотчем. Третий бандит приблизился и ударил его в голову дважды, а потом поднял на ноги. Четвёртый — теперь мы увидели, что это сам Томич — ещё раз приложил Киру шокером.

Моё сердце разрывалось, а в горле стоял ком.

Два отморозка вытащили Киру за пределы экрана, скорее всего, через главный вход. Томич посмотрел на мужчину без сознания на полу, достал пистолет и выстрелил ему в голову.

Прямо там, без всяких сомнений.

Борьба заняла не больше пары минут.

Наблюдение, знание того, что сотворили с Кирой, прожигали желудок и лёгкие. Я почувствовал, что меня сейчас вырвет.

— Убийством в зале уже занялись, — тихо произнёс Кортез. — Двери оставили нараспашку, тело до сих пор на полу.

Беркман посмотрел на меня.

— Мне жаль, что тебе пришлось смотреть.

Комната закружилась. Казалось, что закончился воздух.

Беркман обеспокоенно наблюдал за мной.

— Ты в порядке?

Я кивнул, не в силах прогнать из головы кадры того, как Киру бьют, пинают, ранят. Помотал головой.

— Кажется, меня сейчас вырвет, — признался я вслух.

Митч приобнял меня за плечи, будто мне шесть лет, и проводил в туалет. Каким-то образом я дошёл. Но оказавшись внутри, больше не мог сдерживаться. Ужас, гнев и страх бурлили внутри. Меня вырвало.

Когда тошнить перестало, я умылся, прополоскал рот и уставился на незнакомого мужчину в зеркале. Он был бледен и напуган. Его любимого похитили и избили, его самого выпихнули из «шкафа», а один из напарников назвал его педиком. Я вглядывался в отражение.

— Как дошло до подобного?

— Мэтт?

Голос Митча заставил меня вздрогнуть.

Я подскочил и развернулся. Даже не заметил, что Митч остался и стоял у меня за спиной. Его лицо выражало тот же ужас и беспомощность, которые чувствовал я.

— Митч? — прохрипел я. — Прости.

Он покачал головой и сказал, не встречаясь со мной взглядом:

— Не сейчас. Надо вернуться.

Напарник повернулся и вышел.

Я дошёл обратно в кабинет совершенно автоматически. Беркман был занят с какими-то людьми в костюмах. Мы вчетвером сидели молча посреди шума и суматохи.

Когда Томич появился на экране в следующий раз, он разглагольствовал о своём брате и о том, что Павао — «мозг» всего плана, но слишком уж мягок. Что они двое как небо и земля, и всё же очень похожи. Его акцент становился сильнее, когда он бессвязно болтал. Мне было сложно поспевать за монологом. Томич продолжал говорить о детстве: как они росли, как вечно наказывали обоих, даже если виноват был только один. Райко рассказал, что милый, тихий Павао никогда не вёл себя плохо, но всегда с радостью брал на себя вину брата.

Он не упоминал заложников, но их, по-прежнему сидящих на полу, было видно за его спиной. Я не разглядел никаких явных изменений среди травм Киры и надеялся, что ему не досталось больше за последние десять минут. В течение всей трансляции я всматривался в его лицо, стараясь понять, не избивали ли его снова. Его щека казалась чуть опухшей, но я не мог сказать, было это новым повреждением или осталось от предыдущих.

Когда стало понятно, что Томич подходит к концу своей речи, Беркман спросил, можем ли мы поговорить с одним из заложников. Томич ответил коротким бесстрастным «Нет» и отключил соединение.

Курт пнул стул, заставив его врезаться в стол.

— Мы выполним его требования, правда? — спросил он, глядя на Беркмана. — Скажи, что здесь не сработает правило не торговаться с преступниками...

Лицо шефа скривилось. Отсутствие ответа само по себе стало ответом.

— Да ты должно быть шутишь! — воскликнул Тони. — Отдай ему всё, что он, нахрен, захочет.

— Вы знаете, что мы не можем, — тихо произнёс Беркман.

— И что, во имя всего святого, нам теперь делать? — огрызнулся Митч.

— Знаю, что мы сделаем, — вмешался я. Все глаза обернулись в мою сторону. — Мы найдём его первыми.

— Мэтт, — предостерёг Беркман, — вы слишком сильно вовлечены.

— Именно мы должны оказаться там! — сказал я слегка громче, чем собирался. — И мы с большей вероятностью вытащим их живыми. Позвольте нам делать то, что мы умеем лучше всего.

Я видел, что Беркман задумался, поэтому добавил:

— Блядь, мы тут сидим и бездействуем. Мы знаем этого человека. Мы изучали его неделями.

Беркман посмотрел на меня, на остальных и после долгого молчания вздохнул и кивнул.

Я встал.

— Итак. Мне нужны карта города и несколько белых досок. Я хочу поговорить с его братом. Мои записи о Томиче... — Митч, Курт и Тони уставились на меня. Я остановился, перевёл дыхание и тихо произнёс: — Завтра вы можете возненавидеть меня за то, что я гей, но прямо сейчас у нас есть дело.

Они втроём продолжали смотреть. Возможно, мой комментарий об ориентации их шокировал. Наплевать. В этот момент были более важные вещи. Я указал в чёрный экран.

— Можете наблюдать или помогать, но я собираюсь отыскать этого сукина сына и заживо содрать с него шкуру.

Я вгляделся в их лица. Когда я встретился глазами с Митчем, тот улыбнулся.

* * * *

Мы освободили конференц-зал и разместили все имеющиеся данные на той же стене, что и экран, чтобы Томич при подключении не смог ничего увидеть.

Курт высчитал, что звонки поступали с интервалами в десять минут.

— Минута сорок семь. Минута пятьдесят четыре. Минута пятьдесят два, — громко произнёс он. — Томич разговаривает не дольше чем по паре минут.

— Что это значит? — риторически спросил Тони. — Дело в какой-то защите от отслеживания?

Курт нахмурился и негромко признался:

— Я не уверен.

Приняв тренажёрный зал за центральную точку, Тони обрисовал радиус зоны поисков в городе. Было известно, где Кира находился в девять часов, а первое сообщение пришло едва ли получасом позже. Учитывая примерную скорость движения, Тони посчитал, на какое максимальное расстояние Томич смог бы уехать за это время.

Митч работал с видеозаписями уличных камер наблюдения, пытаясь отследить любую подозрительную машину, отъезжающую от зала около девяти.

Я пересматривал записи с заложниками, изучая помещение, искал подсказки, улики, хоть что-нибудь. И намеренно не смотрел на Киру. Я знал, что он там, но нужно было сконцентрироваться. Сосредоточиться на чём угодно кроме его израненного лица, опухшего глаза, судорожного дыхания и событий, через которые он прошёл. Через которые он проходил прямо сейчас.

Поэтому я увеличил изображение стен и окон. Помещение походило на склад. Не поддающееся описанию, без каких бы то ни было зацепок. В окнах темнела ночь. К моменту, когда на экране снова появился Томич в прямом эфире, у меня не было ни единой догадки о его местонахождении.

Томич обратился к Беркману, требуя ответа о сделке. Он хотел увидеть брата.

Беркман ответил на требование своим.

— Покажи нам заложников.

Томич сместился в сторону, и мы увидели четырёх людей, свернувшихся на полу. Девушки плакали. Кира по-прежнему стоял на коленях, но заваливался на бок. Он тяжело дышал, а его лицо исказила боль.

— Что ты с ним сделал? — заорал я в экран.

Томич резко повернулся к камере и уставился на меня.

— Твоему парню следует больше беспокоиться о себе.

Томич оглянулся на Киру, и снова посмотрел на меня.

— Он такой галантный. Это достойно... восхищения.