Букет для улитки (СИ) - Розов Александр Александрович "Rozoff" - Страница 29

Завершив этот монолог, миссис Шо снова взмахнула своим магическим бумажным блокнотом перед web-камерой. Жаки Рюэ вздохнула и констатировала.

— Остается разобраться, где улиткофил Руди добыл уран-238.

— Полагаю, — ответила бабушка, — он просто купил на электронной бирже.

— Что? Как так просто купил?

— Крошка, правильный вопрос — почем. Полагаю, 20 долларов за фунт, около того.

— Что?! — снова переспросила Жаки, все более изумляясь.

— Это обедненный уран, — пояснила миссис Шо, — побочный продукт обогащения при производстве топливного урана для АЭС и оружейного урана для военных. На фунт топливного низко-обогащенного урана выходит дюжина фунтов обедненного, а при производстве оружейного высокообогащенного урана, почти чистого U-235, выходит больше двухсот фунтов побочного продукта на фунт целевого. Обедненным ураном завалены ядерные фабрики. Сначала его утилизировали военные — в сердечниках для бронебойных снарядов. Затем в цивильной сфере, где требуются твердые материалы высокой плотности. Уран на 70 процентов плотнее свинца. В урановую тему попали, например, балансировочные грузы для авиалайнеров, или для килей парусных яхт.

— Вот, блин… — отреагировала Жаки, — блин-блин-блин! Надо звонить полковнику.

— Так всегда бывает в дебильной цифровой цивилизации, — заключила миссис Шо.

То же утро 17 мая, Каринтия (Южная Австрия). Город Виллах. Тюрьма Синеплекс

Виллах, бывший в эпоху Ренессанса резиденцией императорских мажордомов, теперь представлял собой оживленный город-пятидесятитысячник и крупный железнодорожный узел рядом с тройной границей: Италия-Словения-Австрия. Наличие такого узла породило специфику Виллаха в эпоху Новейшего Переселения Народов. Поток афро-азиатских мигрантов, который возник в 2010-х и стал хронической проблемой Евросоюза, здесь вызвал необходимость устроить фильтрационный пункт. Постепенно этот пункт оброс бюрократией и превратился в специальную тюрьму для сортировки нелегальных и не совсем легальных мигрантов, беженцев и мелких контрабандистов. Но к содержанию фигуры такого калибра, как Вилли Морлок, эта тюрьма была неприспособленна ни по технической конфигурации, ни по квалификации персонала.

Начальник тюрьмы (толковый, но простоватый дядька) сначала не сообразил, кого ему спихивает Интерпол. Мало кто сообразил бы такое — посреди ночи, в условиях общего полицейского усиления, а затем — локального военного положения, объявленного из-за беспрецедентного теракта в Шванзее. Так вот, интерполовцы позвонили и сказали: при трансграничном перехвате совместно с полицией Словении арестован Вилли Морлок, гражданин Германии, вероятный соучастник теракта, и надо поместить его в камеру по категории E (экстремисты). Начальник тюрьмы просто распорядился об этом, поверив интерполовцам на слово, что полную документацию по арестанту они пришлют утром. Чрезвычайная ситуация, военное положение, все такое, в общем…

— …В общем, они развели меня, — тоскливо заключил начальник тюрьмы, излагая схему событий только что прибывшему Вальтеру Штеллену.

— Маркус, вы правда не знали, кто такой Вилли Морлок? — удивился Штеллен.

— Правда! — начальник тюрьмы взмахнул руками. — Откуда мне знать, что было в вашей Германии в начале 1970-х! Я тогда еще не родился даже!

— Сочувствую, — лаконично ответил шеф RCR.

— За сочувствие благодарю, конечно, — произнес начальник тюрьмы, — но лучше, если вы заберете отсюда эту заразу. Кто мог знать? На вид просто дедушка. Спортивный такой, примерно как наши, которые зимой на лыжах бегают. Сколько ему?

— 72 года, — ответил Штеллен. — На дату ареста группировки RAF, Вилли Морлок еще не достиг совершеннолетия, поэтому получил умеренный срок.

— Ясно. Слушайте, полковник, правда, заберите от нас эту заразу. Он достал тут всех.

— Маркус, я не понимаю: как он достал?

— Вот так, — проворчал начальник тюрьмы и начал рассказ…

Вилли Морлок, будучи доставлен в тюрьму Синеплекс, для начала потребовал себе одиночную комнату с телевизором, а также бутылку Каберне и сыр Чеддер. Дежурный офицер посмеялся, но его смех был недолгим, поскольку Морлок объявил: «Знаете, офицер, я начал припоминать детали плана скорого теракта в Сиднее, так что организуйте мне связь с call-центром австрийской национальной спецслужбы BVT». Дежурный офицер высказался в том смысле, что это бред и выдумка, но такой ответ не обескуражил Морлока, и он ответил: «Воля ваша, но тут, я вижу, везде ведется видео-аудио запись. Когда Хаким аль-Талаа устроит в Австралии выдающееся аутодафе вроде устроенного только что на Шванзее, генералы заинтересуются, кто и почему скрыл данные о подготовке теракта. Конечно, сокрывший может сослаться на то, что не поверил сообщению некого Вилли Морлока, арестованного по подозрению в предыдущем теракте. Но тогда у генералов возникнет резонный вопрос: по своей инициативе этот сокрывший не поверил, или он вовлечен в организацию, связанную с подготовкой теракта, и получил инструкцию о сокрытии». После этого монолога офицер понял: дело плохо. Хаким аль-Талаа включен в ten-top наиболее опасных международных террористов, и если вдруг действительно случится теракт в Сиднее, то ретроспективное компьютерное сканирование записей найдет этот эпизод в тюрьме Синеплекс ночью 17 мая. Ведь по инструкции, офицер должен сразу сообщать любые данные о готовящемся теракте в call-центр профильной спецслужбы. «Итак, — констатировал Морлок, — до вас дошло. Вы должны сообщить в BVT, дать мне письменные инструменты и поместить меня в одиночную комнату. От того, как будет работать моя память, зависит, вспомню ли я детали здесь, или уже в Лионской тюрьме Интерпола, куда меня увезут, вероятно, утром. Ну как, вы улавливаете суть дела?». Дежурный офицер уловил. Если детали всплывут здесь, то сюда нагрянет комиссия из Венского центра по борьбе с терроризмом, и всех офицеров в Синепленксе точно ждет несколько дней казарменного режима по инструкции о секретных расследованиях.

В общем, уловив суть ситуации, дежурный офицер поспешил снабдить Вилли Морлока запрошенным вином и сыром в отдельной комнате с телевизором. Но это было только начало (сказал начальник тюрьмы). По инструкции, после краткого сообщения в BVT следовало, чтобы арестанта предварительно допросил тюремный дознаватель. Это был молодой парень, проявлявший служебное рвение, которое способствует карьере. Ему в данном случае лучше было бы просто взять листок, где Морлок сразу записал то, что сообщил дежурному офицеру. Всего три фразы, но для формального предварительного допроса было бы достаточно. Морлок пояснил это дознавателю, однако тот не умерил рвение и принялся допрашивать арестанта, мешая тому смотреть телевизор. Стратегия допроса — простая: дознаватель упирал на то, что добросовестное сотрудничество будет зачтено в приговоре, осужденный получит более мягкий режим, сможет чаще видеться с семьей, и в более гуманных условиях, чем тюрьма Панграц. На это Морлок ответил: «Юноша, вы даже не знаете, есть ли у меня семья, а если бы знали, то у вас не было бы оснований доверять этому знанию — при условии, что вы способны думать. Но, судя по вашим действиям, вы не способны. Возьмем тему семьи, которую вы так неосторожно затронули. В отличие от меня, у вас не только есть семья, но и сходу ясно, какая. Ваша манера носить обручальное кольцо и ряд дополнительных признаков указывают, что в брачных отношениях вы состоите около двух лет и у вас маленький ребенок. По стилю вашей одежды видно, что ваша жена предпочитает открытую жизнь в цифровом мире, поэтому в соцсетях можно найти все о ней, о ребенке и о вашем доме. Представьте на минуту, что кому-то захотелось воздействовать на вас. Вы улавливаете мою мысль?»

Пересказав этот разговор, начальник тюрьмы вздохнул и заключил:

— Так мы потеряли перспективного сотрудника. Парень вышел с погасшими глазами, и теперь будет относиться к работе формально, без всякой инициативы. У меня уже глаз наметан, я сразу вижу, если человек меняется в эту сторону. Так что, полковник, очень прошу: заберите этого проклятого Морлока.