Ход кротом (СИ) - Бобров Михаил Григорьевич - Страница 93
- Предыдущая
- 93/171
- Следующая
Боря зачастил на немецком со скоростью французского; французам переводил вполголоса сам Аршинов — на таком-то уровне и он язык знал.
Немцы невежливо заржали. Все сдвинули стаканы, пока Сашко и Нестор жарили проигрыш. Поймавший ритм Отстон оттенил двумя вилками прямо по столешнице; Сашко затянул молодым голосом дальше:
Тут уже засмеялся и мексиканец, разобравший французский диалект Аршинова. Выпили еще по чуть-чуть: мешали слезы от смеха. Музыканты выдохнули, гармошка с гитарой зарокотали глубоко, внушительно:
Тут все повалились кто куда, и даже загадочный месье, державший простенький стакан с дешевым вином как бокал с бордо лучшей марки и лучшего года, заулыбался неожиданно детской улыбкой.
— Вот! — гордо выпрямился Сашко, утерев губы. — Пускай дрожат буржуи. Вчера мы были, как собаки. А сегодня у нас есть свое государство, наша Приазовская Республика! И уже послезавтра мы будем заседать на равных в царском дворце, в самом центре Парижа!
В самом центре Парижа, в особняке, где даже камин горит вежливо, изящно, без вульгарного треска и провинциального искрения, толстый седой джентльмен с узнаваемым лицом бульдога, с непременной толстой сигарой в углу вечно недовольного рта, облокотясь на стопку не слишком секретных бумаг, выслушивал портье:
— Сэр… К вам некий моряк, но форма мне, к стыду моему, незнакома, и я лишен удовольствия назвать вам его подданство и звание. Он просит передать, что имел удовольствие встречаться с вами в Саутенд-оф-Си, на Шобери-коммон-роуд.
Джентльмен с видом крайней заинтересованности вынул сигару и отложил ее в нефритовую пепельницу:
— Просите, немедленно.
Портье исчез. Прошло несколько томительно-долгих секунд, и в превосходно обставленную комнату, освещенную двумя высокими окнами, вошел прекрасно знакомый джентльмену персонаж… Джентльмен едва не назвал его человеком.
Портье придвинул второе кресло, переставил на столик плоскую бутылку с надписанной от руки этикеткой, два стакана, серебряную чашу с кубиками льда, после чего тактично исчез.
Джетльмен и матрос уселись перед камином; беседу начал матрос:
— Месье Vogan передал пожелание о встрече с вами. Признаться, и мне самому интересно. Когда еще так вот запросто поговоришь с человеком, планировавшим твою ликвидацию. Правда, с одним таким я уже побеседовал; для него это не слишком-то хорошо закончилось.
Джентльмен, пока не отвечая, разлил виски:
— Лед, прошу вас, по вкусу. Я обдумал и ваше появление, и ваши действия… Пришел к несколько парадоксальному выводу: вы слишком свободны.
Матрос несколько удивленно поднял брови. Джентльмен хмыкнул:
— Вы абсолютно уверены, что вас не на чем поймать. Как будто для вас тут все игрушки. Вам совсем ничего не страшно потерять?
— Ваш русский коллега… — матрос погремел кубиками льда в стакане, — именно это и говорил. Кстати, пользуюсь возможностью поблагодарить вас за позицию в отношении русских делегаций. Для меня не секрет, что все важные решения планировась принять на заседаниях «Четверки», а всех прочих лишь ознакомить. Благодаря вашей настойчивости, проблемы Германии, Венгрии, России получат хотя бы освещение в международном дипломатическом окружении, уже немало.
Джентльмен заглотнул виски как воду, проворчал:
— Проблемы… Разве само понятие «проблемы» применимо к существу, подобному вам? Вы не нуждаетесь в пище, насколько мне известно. Вам нет нужды зарабатывать на пропитание. Вы ведете себя, словно бессмертны в обоих смыслах.
— В обоих?
— Словно вас нельзя убить и вы не умрете от старости, — выдохнул джентльмен с клубом дыма от сигары. Дым тотчас утянуло в камин. Джентльмен проводил его чуть заметным движением взгляда и решительно спросил:
— Так зачем же вы здесь, на Земле? Только не врите о филантропии, не поверю. Что дает ваша помощь русским, я и так знаю. Мне интересно, что вся эта история дает лично вам?
Собеседник молчал несколько томительно-долгих минут. Наконец, произнес раздельно, тщательно выговаривая слова:
— Мне предстоит учиться быть сильным, правильно пользоваться всеми возможностями.
Джентльмен фыркнул:
— И вы так просто говорите мне это?
Матрос тоже фырнул, звякнул кубиками льда в опустевшем стакане:
— Ну вот вы узнали это про меня — и что? Что дальше? Чего вы этим добьетесь?
— Хороший вопрос… Честно говоря, я даже вам завидую. О, не только молодости, хотя и ей тоже. Но вот эта жуткая и беспощадная, сладкая и…
Джентльмен со стуком поставил опустевший стакан, пошевелил в воздухе пальцами, буквально нащупывая ускользающее определение:
— …Страстная! Да, страстная свобода принимать любые решения. Без оглядки на парламент, короля, традицию, мнение света…
— Вам бы родиться Кромвелем, — усмехнулся матрос, разливая по третьей.
Джентльмен хихикнул:
— Раскрываю глаза: мама, я Черчилль!
- Предыдущая
- 93/171
- Следующая