Ход кротом (СИ) - Бобров Михаил Григорьевич - Страница 107

Пока что никто не уловил связи между числом голов «гидры социализма» и статистикой неудач; ну, конечно, это стоит мне определенных усилий. Так я же суперлинкор. Как сильны мои мощные лапы, вот.

Нет в Союзе монополии на власть — коммунисты шевелятся. Местные советы в самом деле конкурируют за людей и в самом деле решают их проблемы, а не просто передают вниз указания Москвы. Плюс, еще никуда не делся Махно на юге. Будешь крестьян прессовать, окончательно к нему сбегут. Вот задачка: Приазовье и надо бы ввести в создаваемый СССР, и хотелось бы его сохранить несколько на отшибе. Чтобы, так сказать, карась не дремал.

Двадцать второй год — год образования СССР. Лапы там или не лапы, а я суперлинкор «Советский союз». Чем ближе эталонная дата тридцатое декабря, тем чаще я вспоминаю: не будет СССР — и мое существование так или иначе схлопнется. Поэтому соблюдение канона в данном конкретном вопросе для меня дело шкурное. По словам Сун-Цзы, «путь существования и гибели».

Жить хочется.

Черт. Пришлось в попаданцы уйти, чтобы жить захотелось?

Интересно. Надо потом из себя вернуться и обдумать.

Покамест мне удалось вычеркнуть почти половину от бывших в реальной истории человеческих потерь. И есть надежда, что Второй Мировой здесь не случится. Но надежда, если честно, слабенькая. Да, Германия пока что в одном с нами блоке, Венгрия тоже. Японии не до нас, завязла в своих проблемах. Китай в судоргах рождает Коммунистическую Республику.

Зато американцы, французы и разные прочие шведы с ужасом вертят пущенный в продажу «Красный глобус».

Дело же не в том, что у коммунистов жены общие. Вон, у полинезийцев то же самое. А дело все в том, что ни полинезийцы, ни коммунисты не входят в мировую систему торговли, не опутаны кредитами Рокфеллеров, Вандербильдов, Морганов, Шиффов и прочих бойцов невидимого фронта. Полинезийцы по бедности, а коммунисты идейно. Каждая красная клякса на глобусе — упущенный рынок емкостью ровно столько долларов, сколько там населения. Один-то доллар наскребет всякий.

А в стране ковбоев… Кстати, Маяковский туда собрался туристом, надо не забыть расспросить по возвращении… Так вот, в стране ковбоев любой мальчишка с коротких штанишек знает: «Всякий доллар в чужом кармане суть оскорбление».

Поэтому Второй Мировой войне, скорее всего, быть. И, рубль за сто, начнут после моего отлета. Во избежание новых букв «Z» на других местах планеты.

Люди вокруг СССР остались прежними. Противоречия между странами и блоками сохранились, а некоторые так даже и выросли. Например, в эталонной истории Германию обложили репарациями по самые уши. А здесь Советская Россия четко сказала: «руки прочь!» И никакой «старый тролль Клемансо», никакой стоящий за троном полковник Хаус, не смогли проигнорировать двадцать семь красных обложек, поднятых в Зеркальной Галерее Версаля. Хрен вам, а не платежи с Германии! Это наша корова, и мы ее доим!

Буржуи переглянулись и, понятное дело, затаили. Рано или поздно нарыв лопнет; следовательно — надо думать, строить модели, сравнивать варианты…

За сравнением вариантов и застал меня вызов Пианиста.

Пианист впервые воспользовался вживленной меткой!

Разумеется, я-Корабельщик сразу отложил все дела, подключился к метке и глазами заместителя прочитал доклад. Затем прошел в ходовую рубку и выдал командиру корабля новое полетное задание. Цеппелин возвращался из Анадыря, попутно проведав золотоносный район Колымы и алмазносный Вилюй. До Москвы оставались добрые сутки лету, но полученные новости заставили сменить курс на Киев.

На Киев по всем фронтам наступала красивая золотая осень. Прелые листья тоненько пахли сидром, синее небо радовало глаз. После занятий ученики школы-коммуны номер двадцать семь выходили в город, ежась от звонкой октябрьской свежести. Мерзнуть в нетопленных спальнях никто не хотел, так что пацаны совали нос буквально везде и всюду. Называлось это красиво и хищно: «Свободная охота», как у прославленных красвоенлетов в фильме «Два ордена». По сути же мальчишки высматривали плохо лежащие дрова. Или целые кирпичи, а еще металлолом. Такие находки госпункты приема меняли все на те же дрова.

В подвал Васька заглянул без особенной охоты: не слишком-то он любил ступеньки. А особенно такие вот крутые, узкие и скользкие, по которым и здоровыми ногами особо не поскачешь. Чай, не сайгак. Но в подвале нашлись целые на вид бочки, да сколько! Тут, пожалуй, выходило рублей на двадцать золотом. Коммуна платила добытчику десятую долю, а на два рубля золотом ух много может купить мальчишка в Киеве! В самом большом игрушечном магазине Васька давно приценивался к набору для сборки планера: рубль серебром. А за два рубля, пожалуй что, можно и модель самолета купить. С маленьким настоящим моторчиком, пускай даже резиновым. Если принести модель, так на совете коммуны можно уже авиакружок всерьез…

Тут Васька от манящей перспективы даже присел на бочку, вытянул гудящие ноги, ослабил ремешки протезов и принялся отдыхать перед подъемом.

Железная дверь загремела: в подвал спускались люди. Видать, бочки чьи-то. Эх, плакали его два рубля… Да еще и по шее получить можно. Васька живо подтянул ремни, нырнул в дальний темный угол. Авось уйдут, не заметят. Бочки, конечно, теперь брать нельзя: коммунары не воруют. А вот не закрыли бы за собой дверь на задвижку, это может выйти лихо…

Насколько лихо, Васька понял далеко не сразу. Когда тело несогласного впихнули в соседнюю с ним бочку, пацан едва не обмочился. Долго ждал ухода уборщиков. Потом еще долго-долго, бесконечно долго считал до пяти тысяч, опасаясь шевельнуться.

Наконец, захолодевшими пальцами подтянул ремни протезов, набрался духа и пошел штурмовать крутую лестницу с погаными узкими ступенями.

Какие уж тут рубли! Республика в опасности!

— Республика в опасности, товарищи! Сам факт раскрытия заговора, хоть и показывает наших чекистов с хорошей стороны, свидетельствует: не все наши товарищи понимают, за что мы воевали. Не все понимают, что достигнутое положение Республики весьма шаткое! Мы сейчас находимся как бы на плацдарме под огнем противника. Любая новая революция, тем паче — гражданская война среди нас — приведет лишь к тому, что мобилизовавшийся капитализм опрокинет нас обратно в подполье, отменит все наши завоевания и отбросит самое дело коммунизма на десятки лет в прошлое!

Нарком внутренних дел Дзержинский, назначенный взамен Петровского, вытер лоб и опустился на место.

— Слово имеет прокурор уголовно-судебной коллегии Верховного суда РСФСР, профессор Московского Государственного Университета по кафедре уголовного процесса, товарищ Вышинский.

— Товарищи! Вся наша страна, от малого до старого, ждёт и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу Родину, расстрелять как поганых псов! Пройдёт время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа. А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождём и учителем — великим Лениным! — вперёд и вперёд к коммунизму!

— С заговорщиками понятно, — Ленин чуть раздраженно двинул рукой. — Как быть с известным вам гражданином? С одной стороны, он сам выдал сообщников, показания свидетеля только подтверждают его слова. С другой стороны, он все же примкнул к заговору по собственной воле, никем не вынуждаемый… Прошу вас, товарищ Сталин.

Поднявшийся Сталин вытянул руку с трубкой, словно пистолет:

— Вы хотите крови нашего товарища? Мы не дадим ее вам! Есть у вас еще другая, тоже неправильная, ходячая точка зрения. Часто говорят, что такой-то голосовал за Троцкого. Тоже неправильно. Человек мог быть молодым, просто не разобрался, был задира. Вот, здесь присутствующий товарищ Дзержинский тоже голосовал за Троцкого, не просто голосовал, а открыто Троцкого поддерживал в вопросе трудовых армий, в вопросе продразверстки. Он сам не даст мне соврать: он был очень активный троцкист, и все ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. И что же?