Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" - Страница 11

Корпус больницы находится вдали от других зданий рядом с большим озером. Кристина стоит на самом краю песчаной полосы, ещё шаг — и вода коснётся носков ботинок. Солнце щекочет закрытые веки, ласкает теплом лицо и руки, пригревает сквозь ткань водолазки. Куртка отброшена в сторону как совершенно бесполезная вещь.

Слабость прошла не до конца. Но свежий воздух наполняет её новыми силами.

— Держи, — доносится голос Кирилла. Кристина открывает глаза и оборачивается. На чёрной косоворотке блестит медный значок стража. В руках Кирилла тяжёлая плитка шоколада в фиолетовой обёртке. Вишня с миндалём.

— Это мне?

— Извини, корзины для пикника у меня нет. А шоколад всегда поднимает настроение. И… а, гемоглобин повышает. Говорят, полезно. А теперь рассказывай.

— Это и правда допрос? — Кристина шуршит фольгой и отправляет в рот несколько долек. Она не уверена насчёт гемоглобина, но в шоколаде определенно скрыта магия. Сладкая и тающая на пальцах.

Кирилл пожимает плечами и достаёт сигарету.

— Ты хотела на воздух. А я хотел курить и узнать, что произошло.

— Хорошо.

Она подходит ближе и опускается на островок пожухлой травы — слабость снова накатывает. Вена ноет. Кристина смотрит прищурено снизу вверх и хлопает рукой рядом.

— Садитесь. Или боитесь испачкать брюки?

Лёгкая ухмылка. Кирилл опускается рядом, нечаянно касаясь её плечом. От него пахнет высушенной солнцем травой и горьким табаком.

Она рассказывает всё, что помнит. Вынимает из себя каждую деталь.

Кирилл слушает, не перебивая. Кончик его сигареты тлеет. Закончив рассказ, она замолкает, едва дыша, осознавая, что всё это время они касались друг друга, делили уединение между собой.

Кристина замирает. Ей кажется, что если и бывает в мире спокойствие, то сейчас всё оно даровано им двоим. Возможно, у него не так много моментов, когда можно просто сидеть на лужайке и смотреть, как колышется от ветра вода в озере.

— Кристина, — он говорит тихо, но она всё равно вздрагивает от того, как звучит имя из его уст. Будто провели ногтем по внутренней стороне руки. Шоколад в пальцах тает.

— Я не знаю, что от тебя понадобилось и кому, но обещаю, что выясню. Тени никогда не тревожили Академию.

— Спасибо, — выдыхает она. И тут же поясняет, — в смысле, что вытащили из палаты. Я не могла там оставаться. Стены давили.

Кирилл докуривает сигарету, окурок рассыпается искрами, которые тут же подхватывает осенний ветер. На солнце едва заметно, как вокруг стража чуть сгущён воздух. Ей хочется прикоснуться к его силе другого мира с мягким шёлковым спокойствием с запахом жидкого дыма. И вместе с тем уткнуться в самого Кирилла.

— Однажды я видел, как у мага отняли силу, — осторожно начинает Кирилл. Словно боится сказать слишком много. — И сегодня мне показалось, что в твоих глазах мелькнула тень того ужаса. Наверное, просто показалось.

— Такое возможно?

— В этом мире всё можно разрушить и разбить на осколки. Любую силу, любое чувство можно снести до основания и обнажить до скелета. А потом раскрошить и его. И маги — не исключение, — в его словах звучит печаль, подёрнутая чем-то таким личным, что по коже бегут мурашки.

— Поэтому Вы стали стражем? Чтобы не дать разрушать?

— Нет, Кристина, — Кирилл поднимается и протягивает ей руку. Солнце светит ему в спину, и он кажется тьмой на его фоне, наполненной шепотами и запахом костров.

— Просто я мог сгореть от огня, если бы не научился им пользоваться. Обычная волшба не помогала его обуздать.

Кристина хватается за него и встаёт. От резкого подъёма у неё кружится голова, ноги чуть не подкашиваются, и Кирилл подхватывает её, удерживая от падения в темноту.

— Кристина? — его голос звучит в голове гулом. Лицо расплывается в тумане. — Дыши! Глубокий вдох и выдох!

Его голосу невозможно не подчиниться. Вскоре она чувствует, как её наполняет невесомый воздух, придаёт сил, возвращает с края, за который она вот-вот соскользнёт.

— Спасибо, — Кристина всё ещё дышит тяжелее, чем до этого, но уже может стоять сама. Но пальцы продолжают цепляться за Кирилла, будто если она отпустит его — и всё равно упадёт. Его сила покалывает искорками.

Он хочет ещё что-то сказать, но тут по всей территории раздаётся оглушающий барабанный бой, сообщающий об опасности. Символ стража на косоворотке Кирилла вспыхивает.

— Чёрт! — он отпускает Кристину и достаёт из заднего кармана брюк полуперчатки с металлическими пластинами, вшитыми в центр. Барабаны бухают, отдаваясь в крови.

— Прорвана печать рядом с Академией! Иди в главное здание, скорее всего, всех соберут там. Доберёшься сама?

Кристина кивает. Вокруг Кирилла уже вьётся тень, его явно тянет к месту прорыва.

— И, пожалуйста, постарайся не влипнуть в неприятности, пока я не вернусь!

Его окутывает дым костров, он выбрасывает руку в сторону и шепчет открывающее заклинание. В воздухе появляется трещина, из которой тянет холодом. Кирилл заходит в неё, воздух вспыхивает зелёным, и там, где только что был страж, остаётся лишь знак Службы.

========== -5- ==========

Комментарий к -5—

Cмотрите, что сделала Мэй!

https://pp.userapi.com/c844321/v844321403/2b668/OWs0bDZ4dTU.jpg

Школа стражей, около десяти лет назад

— Еще раз.

Бесстрастный голос ввинчивается в голову. Все мышцы тела отчаянно сопротивляются тому, что надо подняться и выдержать новую атаку.

— Еще раз! — теперь в голосе слышится рокот морского шторма, а по спине словно проходят наждачной бумагой. Стиснув зубы, Кирилл поднимается с пола. Кожа саднит от постоянного жара и мелких ссадин, которые так щедро даруют тени. Шорохов проходит мимо них, овевая своей силой, тяжёлой, давящей, как чаща древнего леса. Его трость выстукивает каждое слово.

— Концентрация, дери вас стихии! Вам всего лишь надо удержать щиты!

— Лучше научите нас уничтожать тени! Иначе что мы за стражи, которые прячутся за щитами?

Становится тихо, как на кладбище. Шорохов медленно разворачивается и идёт к Кириллу, которого разрывает от злости. Они не какой-то скот на убой. Но за полгода обучения Шорохов не дал им ничего, кроме щитов и концентрации.

— Хочешь большего? — вкрадчиво спрашивает начальник Службы стражей. Его сила похожа на тяжесть земли, которую кидают на гроб. — Пожалуйста.

По щелчку пальцев спадает сдерживающее заклинание, и тени несутся на Кирилла. Он выставляет щит, и они бьются об него как горох. Щелчок. Тени нападают. Снова и снова. Кирилл начинает задыхаться от напряжения, его сила течёт в воздухе палящим жаром. Щелчок. И тени сдавливают щит, сминают его так, что Кирилл пригибается и падает на колени.

— Так что же ты? — в голосе Шорохова слышится едкая усмешка. — Сил не хватает?

Кирилл смотрит на него сквозь мельтешащие тени и медленно поднимается. А потом выпускает всю силу, что горит в нём. По венам будто течёт расплавленное золото. Щит распадается, и тени рвутся к нему, чтобы тут же сгореть. Всё кончено. Только мягкий пепел лепестками вокруг.

— Любопытно. Вот только запомни, мальчик, — Шорохов подходит ближе и поднимает тростью подбородок Кирилла вверх. — Я не прощаю, когда мне перечат. Ночь в камере, отрезанной от силы.

Кирилл вздрагивает, но молчит. Он знает — это будет самая долгая ночь в его жизни.

***

Кирилл проносится по тонкому слою мира теней, за которым, как за пеленой, мерцает человеческий. Студенты врассыпную бегут к корпусам Академии, надеясь найти спасение за камнем стен. На лужайках остаются побросанные пледы, забытые впопыхах рюкзаки и сумки. Вокруг главного здания вздымается стена льда, потрескивая на солнце.

Разрыв границы похож на трещину, зависшую в воздухе и пульсирующую тёмным бордовым цветом. Кирилл проходит через неё, всё тело колет мелкими иголками. Сила вспыхивает внутри, рвётся упасть пламенем на землю.