Да, были люди в то время! (СИ) - "Nicols Nicolson" - Страница 27

— Капитан Головко, шестой егерский полк, фельдмаршала Суворова.

— И Суворова французы побили? — сокрушённо, спросил унтер-офицер.

— Не побили. Я со своим батальоном прикрывал выход его армии с гор. Фельдмаршал потом два дня с французами бился, а потом ушёл дальше.

- А мы по лесам давно скитаемся. Его благородие на руках выносили. Дохтура у нас не было, вот и помер подпоручик.

— Печально, конечно. Готовьте могилу. Схожу за лошадьми, у меня есть немного провизии, вы, поди, голодные все.

— Есть такое, ваше благородие. Может, подмогнуть надобно, то мы, завсегда.

— Не надо, сам управлюсь.

Быстро вернулся к Эльзе, рассказал о встрече с солдатами. Спустя десять минут, женщина накрывался импровизированный стол. Я распорядился выставить пару караулов, так на всякий случай, хотя французы в леса не особенно лезли, предпочитали двигаться по дорогам.

Подкрепившись, похоронили подпоручика. Его саблю и пистолеты достались мне.

Начал думать, как вести свой отряд на соединение с основными силами. И, как их прокормить в дороге. Моих запасов продовольствия, на всех хватит на три-четыре дня.

По словам Эльзы, недалеко находится довольно крупная деревня Опенбург, она расположена на перекрёстке дорог, там могут находиться французские солдаты. Молодец женщина. Где солдаты, там есть оружие, порох и естественно съестные припасы.

Не ошиблась Эльза, французы в деревне были, обозники. Воспользовался позаимствованной у женщины подзорной трубой, попытался пересчитать. Выходило около трёх десятков. Расклад по численности не в нашу пользу. Обратил внимание на огромный сарай, который охранял француз с ружьём В этом сарае могло быть, что угодно, и провизия, и порох, и наши пленные соотечественники.

Собрал всех солдат. Пытался найти среди них жителя лесов, могущего на пальцах объяснить, как нужно скрытно ходить по лесу. Такого не нашлось, а жаль. Я решил, под покровом ночи, наведаться в деревню. По возможности тихо, штыками переколоть караулы, и также тихо, уничтожить отдыхающих обозников. Если честно, авантюра полнейшая. Никто из солдат не имел понятия, о бесшумном снятии часовых, они научены, плечом к плечу сражаться в едином строю. Пришлось обучать по ускоренной программе, пусть слабая, но надежда на успех была. Внезапность налёта, нам в помощь. Разделил солдат на группы, каждой поставил конкретную задачу. На себя взял большой сарай.

После полуночи выдвинулись. Я неслышно подобрался к стене сарая, и, находясь за углом, в двух метрах от караулившего француза, тихо позвал его по-французски.

— Пьер, иди ко мне, у меня вино есть.

— Я Жан, — ответил солдат, — но от вина не откажусь.

Солдат вышел из-за угла. Одной рукой, я перехватил ружье, а второй нанёс мощный удар в висок. Беззвучно тело упало к моим ногам. Добил француза саблей. Пока везде было тихо, значит, моих ночных визитеров ещё не обнаружили.

Сняв примитивный запор с ворот сарая, проник вовнутрь. В нос шибанул запах немытых тел.

— Эй, кто здесь? — спросил я по-русски.

— Кто, кто? Люди православные здеся, пребывают в неволе, — услышал в ответ по-русски.

— Подойди к дверям не бойся.

Из темноты появился человек в изорванном мундире русского солдата.

— Сколько вас?

— Не знаю, счету не обучен, но от других слыхал, говорили больше полусотни.

— Иди, поднимай людей, надо выходить отсюда, и захватить обоз, пока французы спят.

Солдаты начали тихо покидать сарай. Раненых среди них не было. Когда все собрались, вкратце объяснил ситуацию, и, разбив людей на группы, повёл в деревню. Была, конечно, опасность, что темноте, мой передовой отряд не опознает соотечественников, поэтому предупредил, чтобы в общении употребляли матерные слова. Французы так изъясняться не могут.

Зря опасался. Живых французов в деревне не осталось. До самого рассвета, выросший мой отряд собирал оружие, провизию, запасался порохом. Припасы, навьючили на лошадей, и скрылись в лесу. А через час Опенбург сотряс мощный взрыв, то я озаботился, рассыпал порох и поджёг свечу. Вот она не погасла и догорела.

Неделю мы не давали покоя обозникам и фуражирам французов, убивая всех поголовно. Даже восемь орудий крупного калибра удалось уничтожить. Забили стволы, порохом полностью, затолкали по одному ядру, и разожгли костры под лафетами. Бабах был сильный и качественный, орудия только в переплавку. Отряд вырос до двухсот пятидесяти голов. Пятёрка донских казаков прибилась вчера. Использовал их в качестве передового разъезда. Из войск Суворова, не было ни одного солдата, надежды встретить сослуживцев не оправдались.

Мы теперь не прятались по лесам, а шли по дорогам. С каждым днём, встречали все меньше и меньше французов. Во второй половине октября, я с удивлением для себя узнал, что мы уже покинули земли Швейцарии. Это нам поведали местные жители Германии. Они же указали дорогу на Линдау, где по их словам, на берегу Боденского озера скопилось большое количество русских войск.

Пройдя вёрст сорок, мы повстречали конный казачий разъезд русских войск. Обрадовался. Армия фельдмаршала стояла на отдыхе у города Линдау, в ожидании подхода разбитых войск генерала Римского-Корсакова. Каждый день, поодиночке и небольшими группами выходили голодные, измотанные и оборванные солдаты и офицеры. Я привёл свой отряд в более-менее приличный внешний вид, и повёл в направлении лагеря русских войск. Это направление нам указали казаки.

В лагере нашёл свой полк, и пошёл с докладом к командиру.

— А мы вас батенька, похоронить успели, — с виноватой улыбкой сказал полковник Санаев, выслушав мой обстоятельный доклад. — Казаки видели последний бой вашего батальона. В тот момент уже все войска спустились в долину, и фельдмаршал приказал узнать, кто сражается в направлении Шпица. Когда узнали о гибели вашего батальона, Суворов приказал отслужить молебен, по героям.

— В народе говорят, что теперь долго жить буду, если по живому службу отправили.

— Конечно-конечно, обязательно будете. Ваше имущество все сохранилось. Я распорядился, по возращению в отечество, отправить его вашим родным. Хвала Господу вы живы, распоряжайтесь им сами.

— Ваше высокоблагородие, я, пребывая вне войск, не владею ситуацией на сегодня. Каково наше положение, что намерен предпринять фельдмаршал?

— Вы знаете капитан, я могу сообщить не очень радостные новости. Ваш батальон погибнув, дал возможность Суворову выйти на равнину. Но злоключения на сим не закончились. Нас в очередной раз предали союзники. Мы оказались в полном окружении среди гор, без провизии и с очень малым запасом пороха и пуль. Фельдмаршал провёл военный совет, и решил пробиваться к местечку Гларис. У него ещё была надежда соединиться с австрийскими войсками. Пробивались в Гларис с тяжелейшими боями. Войска маршала Массены, атаковали нас со всех сторон. Попав в городок, союзников не обнаружили, они уже бежали оттуда, выгребая продовольствие у местного населения подчистую. Фельдмаршал с целью спасения армии, решил отходить к городку Иланц через хребет Рингенкопф. Как переходили перевалы, я думаю, вам рассказывать не надо. Вы сами сколько раз хаживали, знаете. Отдохнули пару дней в Иланце, затем через район Кур вышли на земли Германии. Думаю, здесь будем зимовать. За все время, мы потеряли свыше шести тысяч русских воинов, вслушайтесь в цифру капитан, шесть тысяч.

— Неужели фельдмаршал не отправил императору депешу с описанием предательства союзников?

— Отправил, не сомневайтесь. А вот захотят ли читать эту депешу император и его придворные? Ладно, покончим с этим. Даю вам неделю для приведения себя в норму, и приступайте к формированию нового батальона, людей хватает. У вас есть ко мне просьбы?

— Я просил бы ваше высокоблагородие, дать сопровождение баронессе Швайштайнгер до Мюнхена. Она оказала нашей армии и моему отряду помощь в снабжении.

— Хорошо. Подберите у местных ей карету, оплатим из полковой кассы, и я выделю казаков в сопровождение.