Мария (СИ) - Ярне Борис - Страница 3

Максимальная мощность термоядерного заряда не ограничена ничем!..

Это одна бомба, все лишь одна экспериментальная бомба, сброшенная более полувека назад. А человечество не стоит на месте, как оно не стояло на месте с самого своего зарождения. В части способов уничтожения человека человеком. Мечи, стрелы, копья, ружья, пушки… Прогрессом заняты умы неугомонного человечества. Если собрать воедино оружие массового поражения всех стран, скопившееся в двадцать первом веке в мире, — ядерное, химическое, бактериологическое, — то не только всё человечество, всю землю можно уничтожить несколько раз подряд.

Тихой поступью,

Лёгким шёпотом,

Мягким шорохом,

Кроткой нежностью.

Ну, а для решения текущих вопросов достаточно и гор обычного вооружения, коего в предостаточном количестве набралось на земном шаре, превратив его, без помощи ядерных бомб, в пороховую бочку. И нет-нет, да разрывают эти бочки, как правило, в гуманных и назидательных целях. И ничего для этого не жалко, ни ресурсов, ни людей, также уже давно превратившихся в ресурсы.

Она устала от людей…

Лепестки розы один за другим опадали, разливаясь кровью по черному граниту. Последние лучи касались берега. Тьма поглощала мир.

Порыв февральского ветра толкнул форточку на пятом этаже могущественного ведомства, заставив выглянуть в окно и бросить строгий взгляд на Фрунзенскую набережную и скованную льдом Москву-реку. Дела неумолимо развернули взгляд обратно, вглубь кабинета.

— Заходи, генерал! Что ты там топчешься, как курсантишко какой.

— Здравия желаю! — отрапортовал генерал Бутыгин.

— Как настроение, Алексей Романович? Давно не виделись.

— Все отлично. Жду ваших распоряжений, — отчеканил Бутыгин.

— Исправный служака ты, генерал. Я доволен. Хорошая новость для тебя.

— Слушаю.

— Превентивный удар… Угу. Значит так, операцию одобрили наверху. Будет у тебя много работы. По графику начнёшь осенью. Доволен?

— Так точно! — воскликнул Бутыгин.

— Тише, тише. Не забывай, что операция секретная, и, хоть и отвечаем за неё мы, разрабатывалась нашими коллегами с Лубянки. Наше дело — лопатой махать, то бишь, жать на курки и прочие приспособления.

— Прошу прощения, операция одобрена самим?

— Извини, Алексей Романович, это информация излишняя. Есть правила преподнесения проблемы, если данную ситуацию можно назвать проблемой. И есть круг лиц, что в бизнесе, что в правительстве, чьи интересы в данном регионе чудеснейшим образом пересекаются с интересами государства.

— В этом нельзя сомневаться, — улыбаясь, заметил Бутыгин.

Тихий смешок пролетел над кабинетом, врезался в окно и зловещим хохотом пролетел над планетой.

— Финансовая сторона вопроса возложена на ФСБ, так что, все, что твои светлые головы подготовили, от патронов до логистики, все передашь вот сюда. Держи контакты. Генерал ФСБ Корнеев отвечает за операцию со своей стороны.

— У меня всё с собой.

— Вот и отлично, дашь мне, я пробегусь свежим взглядом. Надеюсь, ядерных боеголовок не добавил, а то неудобно получится перед мировой общественностью.

— Рука чесалась, да тоже подумал об общественности.

И снова дружный зловещий хохот разлетелся по планете.

— И ещё генерал, мне нужна предварительная статистика по предполагаемым жертвам, со всех сторон, и не только человеческих.

— Уже готово. При развитии различных сценариев и в зависимости от временного отрезка, как вступления, так и нахождения в регионе.

— Ты просто золото, а не генерал. Через год увидишь новую звезду на погонах.

— Рад стараться… На благо отечества!

— Давай свои бумажки. А знаешь, Алексей Романыч, о чем я вот только что подумал?

— Я вас слушаю.

— Представь, вот прямо в это же самое время сидят в Пентагоне такие же, как мы с тобой, и планируют свою операцию, примерно такую же. А, как тебе?

— Да уж, главное, чтобы регионы не пересеклись.

— Это точно, как-то неудобно получится.

Дружный зловещий холодный хохот рассеялся по планете.

— Ну, всё, генерал, время. Давай, выходи на контору, передавай им материалы, пусть их светлые головы ищут деньги и высчитывают стоимость всех твоих смертоносных инструментов, несущих справедливость в мир.

— Есть.

Стоимость модернизированного пистолета Макарова на чёрном рынке составляет примерно 700 $. Двенадцать патронов. При чёткой отработке — каждый выстрел на поражение, это двенадцать жизней. Тихой поступью…

Стоимость автомата АК-47 — 1000 $. Магазин — тридцать патронов. Тридцать жизней. Лёгким шёпотом…

Винтовка снайперская специальная — 1 500$. Двадцать патронов — двадцать жизней. Мягким шорохом…

Гранаты Ф-1, РГД-5 — 100 $. Радиус поражения — 20 метров. Кроткой нежностью…

Роза распалась на лепестки и залила черный гранит кровью. Солнце ушло за горизонт. Мир погрузился во тьму…

Больше не в силах сдерживать напряжение, до судорог сковавшее всё тело Генриха, он решил развернуться к окну и покончить с видением. Через силу вобрав воздуха в легкие, он медленно развернулся. Прямо перед ним в окне зияла зловещая чёрная пустота, выплескивающая тьму из-под капюшона. Это был чёрный всадник. У Генриха перехватило дыхание, в глазах померкло, он ощутил жуткое головокружение, и в одно мгновение рухнул на пол, выпустив из рук меч.

Только тьма, бесконечная тьма и оглушающая тишина. Не хватает воздуха. Нечем дышать! Становится нечем дышать! Тело покрылось потом. И холод, ото всюду веет холодом. Откуда же этот жар внутри? Музыка, это музыка или это в ушах шелестит ужас? Щебет птиц. Откуда щебет? Нечем дышать! Холод! Жар! Крик…

Он открыл глаза и принялся жадно хватать ртом воздух. Было светло. За окном щебетали птицы. Он был покрыт потом. Что это было? В дверь постучались.

— Витя, с тобой все в порядке? Я войду?

— Да, мама, все хорошо, можешь войти, — хриплым голосом проговорил Виктор.

— Мне показалось, я услышала крик. — Мать спешно вошла в комнату Виктора и присела возле него на стул. — Ты как себя чувствуешь?

— Мама, это был сон, — еле шевеля губами, произнес Виктор.

— Ты весь в поту. Дай пульс пощупаю.

— Мама, все хорошо.

— Ты когда к врачу соберёшься?

— Зачем, мама?

— Я же вижу, что с тобой что-то не так. То у тебя голова кружится, то ты дышишь тяжело, то от ужина отказываешься…

— Мама. — Виктор приподнялся на кровати. — Это возрастное. Ничего страшного в этом нет. И к какому врачу ты собиралась меня отправить?

— Я бы провела комплексное обследование. Ты же с детства такой слабенький, болезненный. Спортом не занимался.

— Очень хорошая рекомендация от родной матери, — смеясь, заметил Виктор. — Просто комплимент мужчине к его двадцатипятилетию. И, если ты не забыла, я шахматами занимался. И стал кандидатом.

— Для здоровья это очень полезно. Ну, скажи, ты в порядке? Что с тобой сейчас произошло?

— Я же сказал, сон какой-то странный приснился.

— С тобой раньше такого не было.

— Я же говорю, возрастное.

— Ну, тебя. Что за сон?

— Мам, лучше не спрашивай, я его сам ещё не переварил. К тому же, он был страшный, я бы даже сказал, ужасный, а тебе нельзя волноваться.

— Ох, дитё дитём. Поднимайся. Через двадцать минут семейный субботний завтрак готов будет.

— Блинчики?

— Угадал.

Наскоро собравшись, приняв душ, Виктор вышел к завтраку.

— Что там с тобой стряслось? — спросил его отец.

— И тебе доброе утро! Папа, и ты туда же? Хочу напомнить, что мне не пять лет, а двадцать пять. И ничего со мной не случилось. Переволновался накануне — долго бумажки для суда по стопкам раскладывал, вот и приснился кошмар.

— Жениться тебе пора, — вставила мать. — Так и не обзавелся ещё?

— Мама! — возмутился Виктор.

— А что? Уже полгода прошло, как ты с Оксаной порвал после двух лет. И ведь, так ничего толком и не рассказал. Мы твои родители, это я напоминаю, и о своих душевных ранах можешь нам рассказать, поделиться.