Гарри Поттер и новая семья. Последний курс (СИ) - "DVolk67" - Страница 60

— Да все очень просто, — Панси пожала плечами. — Лестрейндж выдал отцу задаток за меня — сто тысяч галлеонов. Зная папочку, я уверена, что от этих денег не так много осталось, но сколько бы ни было — это мое будущее и мой стартовый капитал. А у папы есть брат, дядя Нортон, и как только он узнает, что деньги остались без присмотра, тут же вопьется в маму, как клещ, и не отстанет, пока не высосет все досуха. Единственный способ это предотвратить — арестовать счета до тех пор, пока мне не стукнет семнадцать. После этого я смогу распоряжаться деньгами сама.

— Понятно, — кивнул Дамблдор. — И ради этого вы пришли ко мне в двенадцать ночи?

— Вы, очевидно, не знакомы с дядей Нортоном? — усмехнулась Панси.

— Не имею такого удовольствия.

— Так вот, я боюсь, что даже сейчас уже слишком поздно. Единственная надежда на то, что в выходной он проспит подольше. Но если до полудня имущество не арестуют, то после полудня денег на счетах уже не будет.

— О, ну в таком случае, конечно, я сделаю все, что могу, — заверил Панси Дамблдор. — Визенгамот собирается завтра в восемь, я распоряжусь, чтобы это дело рассмотрели первым.

— Спасибо, это все, о чем я хотела вас попросить, — Панси поднялась было на ноги, но директор жестом остановил ее.

— Извините, что упоминаю об этом, — сказал он, — но вы не похожи на человека, чьи родственники только что угодили в Азкабан безо всякой надежды оттуда выйти.

— И что?

— О, ничего, совершенно ничего, — Дамблдор тепло улыбнулся, но Панси глядела на него настороженным взглядом. — Просто любопытно узнать ваши мотивы. Если это не секрет, конечно.

— Да какой там секрет? — Панси дернула плечом. — Мне с детства внушали, что цель моей жизни — выйти замуж за богача и нарожать ему побольше чистокровных детишек. Ребенком я была достаточно наивна, чтобы поверить в это, даже убедила себя в том, что люблю Драко... Сейчас стыдно вспоминать, какой я была дурой. Потом Темный Лорд отнял у меня возможность иметь детей, Драко меня бросил... И я словно проснулась. Решила, что добьюсь всего сама по себе, а не как... курица-несушка.

Вот только в моей семье лишь мой брат всегда был наследником, я же всегда была товаром на продажу. А покупатели все не находились и не находились, конечно же, из-за меня, а не из-за того, что в комплекте со мной выставлялись какие-то несусветные требования... В итоге меня продали Рабастану Лестрейнджу за полмиллиона галлеонов, естественно, без моего согласия. Приятно знать себе цену, конечно, но мне кажется, что я стою намного больше. Знаете, когда я заработаю свой первый миллион, я, пожалуй, навещу папу в Азкабане. Надеюсь, к тому времени он еще будет жив... Хотя не знаю, зачем я вам это все рассказываю. Вы меня не поймете, профессор, мы слишком разные. У вас идеалы, у меня чистый рационализм.

— Мы действительно разные, — кивнул Дамблдор. — Но как ни странно, я вас понимаю. Не разделяю некоторые ваши взгляды, но понять могу.

Ему вдруг пришло в голову, что Панси, возможно, могла спланировать все гораздо раньше, чем он предполагал, и ее планы имели намного больше скрытых смыслов. Слишком уж удачно сложились для нее обстоятельства — отец и старший брат за решеткой, а она сама вне всяких подозрений...

— Временный запрет на распоряжение имуществом и перевод средств с целью предотвращения финансирования терроризма и отмывания денег по указу номер одиннадцать-пять, с разрешенным лимитом на снятие средств для личных нужд в размере пятисот галлеонов ежемесячно и большими суммами по дополнительному разрешению правоохранительных органов в случае форс-мажорных обстоятельств. Оспаривание запрета возможно в судебном порядке, но займет не менее полугода, а мисс Паркинсон большего и не нужно, если я правильно вас понял.

Из всех знакомых Дамблдора один лишь Хамфри Эпплби мог произнести эту тарабарщину на одном дыхании, не запинаясь и не подглядывая в шпаргалку.

— Пусть это будет первым вопросом на завтрашнем заседании, — сказал Дамблдор.

— Разумно, — Хамфри кивнул. — Я немного знаком с Нортоном Паркинсоном, в таких делах он проявляет необычайную скорость реакции. Если бы он еще так же хорошо умел распоряжаться деньгами, как одалживать их...

— Вы, похоже, знаете каждого волшебника в Британии, — улыбнулся Дамблдор.

— Всех, кто имеет какое-то значение, — вернул улыбку Хамфри. — Это моя работа.

— Корнелиуса тоже? — все так же улыбаясь, спросил директор.

Хамфри насторожился.

— Мы давно дружим семьями, — сказал он. — Мой сын женат на его племяннице, если помните, вы посылали им поздравления на свадьбу.

— А их дочь сейчас учится на Пуффендуе и играет в квиддич, — добавил Дамблдор. — Как же тесен наш мир...

Хамфри согласно кивнул.

— Знаете, что меня удивляет? — продолжал Дамблдор. — Чистка, затеянная Фаджем с подачи Скримджера, совершенно не затронула Визенгамот. Ни вас, ни ваших подчиненных никто не допрашивал и не увольнял по подозрению в «измене». Более того, как мне стало известно, именно вы настояли на полном и всестороннем разбирательстве и тщательной подготовке к судебному процессу, благодаря чему несправедливо обвиненные волшебники так и не успели стать несправедливо осужденными.

— Не думаю, что вы стали бы меня обвинять, если бы узнали, что я использовал свое влияние для защиты невиновных, — ответил Хамфри. — Да, я с самого начала подозревал, что скорее Волдеморт начнет раздавать на улицах бесплатный суп, нежели вы попытаетесь свергнуть министра магии. К сожалению, я лишь скромный служащий и мог сделать не так много...

— Я также думал о том таинственном незнакомце, — перебил его Дамблдор, — который предупредил меня и Амелию о готовящемся аресте. Это была, вероятно, очень осведомленная личность... И знаете, Хамфри, очень странно, но еще одна осведомленная личность год назад предупредила Гарри Олсена о переносе судебного слушания. Предупредила раньше, чем об этом узнали даже члены Визенгамота. Не многовато ли «осведомленных личностей» в нашем уютном учреждении?

— И вновь повторю, — Хамфри усмехнулся. — Стали бы вы осуждать кого-то, кто употребил свое влияние и свою осведомленность на то, чтобы уберечь невиновных от несправедливости?

— Нет, конечно, — ответил Дамблдор. — Но мне кажется весьма странным, что эта осведомленная личность... Да к черту иносказания! Вы были в центре всего, вы с одной стороны поддерживали Фаджа и подавали ему идеи, а с другой — играли против него...

— Почему вы... — Хамфри запнулся, секунду помолчал и улыбнулся. — Ну конечно. Персиваль Уизли. Я должен был понять, что его показательный разрыв с семьей лишь притворство.

— Только не пытайтесь на нем отыграться, — угрожающе произнес Дамблдор.

— Да Мерлин упаси! — воскликнул Хамфри. — Наоборот, я лишь рад за него. Такие сообразительные личности по нынешним временам большая редкость. Уверен, что у него все будет хорошо.

— Очень на это надеюсь, — кивнул Дамблдор. — Но вы не ответили на вопрос. Почему вы, с одной стороны, всячески поддерживали Фаджа, а с другой — выдавали его планы в самый последний момент? Пытались усидеть на двух стульях?

— Ну что вы... — усмехнулся Хамфри. — Нет, попытка сесть между стульями, как правило, заканчивается отбитым копчиком.

— Тогда я тем более не понимаю. Кому вы служите, Хамфри?

— Британии, господин Верховный чародей, — ответил Хамфри. — Ведь кто-то должен.

— То же самое могут сказать о себе и Фадж, и Скримджер, — возразил Дамблдор. — Даже Том Риддл не считает себя опасным психопатом, но уверен, что действует исключительно в интересах магической Британии.

— Это совсем другое, — Хамфри задумался. — Как бы объяснить... Понимаете, все эти люди думают, что интересы Британии — это прежде всего их личные интересы. Они не видят страну без самих себя во главе.

— А вы не такой?

— Нет. Я, господин Верховный чародей, лишь маленький винтик той машины, которую обычно называют «бюрократией» и нещадно ругают, но без которой наше общество не может существовать. И все, что я делаю, я делаю не ради себя, вас или Фаджа, но ради системы.