Крутой сюжет 1993, № 1 - Моргунов Владимир - Страница 46

— Правильно, Коля, имел место такой случай. Предприятие советско-китайское. Ограбление совершено две недели назад. Я тебе еще кое-что расскажу… Говоришь, гарантия от подслушивания стопроцентная?

— Виталий Дмитриевич!..

— Так вот, чуть больше месяца назад в поселке Калитино ночью похожим образом вывели из строя водителя одного малого предприятия. Только его покрепче шарахнули — память, что называется, начисто отшибло, разве что «мама» говорить не разучился. Воздействовали на него передвижным излучателем, установленном на автомобиле, метров с сорока-пятидесяти. Видишь, чего достигли уже. И — самое странное — поступивший в наш департамент сигнал о данном происшествии блокировали.

— Как так? — Рука Ковригина, держащая турку, застыла в воздухе.

— А вот как. Клюеву, ты его вроде знал, он тезка твой, информация поступила. От его человека, ну, добровольного помощника. Клюев доложил начальству.

— И…

— И у него сложилось впечатление, что кому-то невыгодно дальнейшее развитие событий — по полученной информации, то есть.

— Начальству невыгодно?

— Начальству в том числе. Ладно, давай кофе пить. Глядишь, умственная деятельность простимулируется.

У парня были светло-серые наглые глаза, короткий нос, полные щеки. Широкие плечи обтягивала рыжая кожаная куртка.

— Ладно, мужик, спешим мы, — в улыбке парня Ковригину почудилось скрытое ликование. Ковригин помнил такое с юных лет.

— В подобных случаях излишни банальности типа: «Выйдем, что ли?» В то же время это был не тот взгляд, который Ковригин мог встретить в аналогичной ситуации лет двадцать назад — меньше человеческого во взглядах молодых теперь, больше от животного и от робота одновременно.

— Все спешат, май янг френд, — сухо сказал Ковригин. — Если уж очень спешишь, так после этой девушки и возьмешь. Сытое лицо парня расплылось в широкой улыбке. Но улыбка была какой-то резиновой, а глаза светились сумасшедшим огнем. Они выходили, и Ковригин пропустил Лилю вперед, потом чуть задержался в дверях, пропуская какую-то старушку, так что когда на его плечо легла тяжелая рука, Лиля была уже метров на десять впереди.

«Вот и хорошо», — подумал Ковригин, боковым взглядом поймав все тот же наглый взгляд серых глаз из-под припухших век, радостно вздернутые улыбкой полные щеки. И не стал раздумывать. Поймав руку толстощекого на своем плече, Ковригин резко обернулся вокруг собственной оси, все крепче зажимая правой рукой мясистую ладонь и выворачивая ее. А когда парень послушно побежал по кругу, он резко вздернул руку вверх, одновременно нажимая левой ладонью на локоть нападавшего. Парень нырнул вниз с невысокого, в две ступени порожка, и тяжело ударился спиной об асфальт, раздирая на плече и спине дорогую рыжую куртку.

Еще одного взгляда Ковригину было достаточно, чтобы оценить ситуацию — кроме того, выведенного на время из борьбы, еще двое жаждали выяснения отношений. Первый из них, высокий, какой-то весь крученный, прыгнул навстречу устремившемуся на него со ступенек Ковригину и резко, умело выбросил правую ногу, целясь в подбородок. Ковригин ушел в сторону, прихватив левой рукой тонкую, гладковатую ткань широких брюк чуть пониже колена, а правым кулаком изо всех сил саданул в незащищенный подбородок противника. Оставалось только вовремя подкрутить вверх захваченную ногу, и длинный улетел, сверкнув белыми рубчатыми подошвами кроссовок.

В этот момент на Ковригина словно наехал грузовик. Захват сзади за шею был произведен так мощно, что у Ковригина сразу перехватило дыхание и поплыли фиолетовые круги перед глазами. О том, чтобы осуществить бросок вперед, не могло быть и речи: противник оказался слишком тяжелым, он тащил Ковригина за плечи вниз и назад. Ковригин чуть подсел, пытаясь правой рукой хоть немного ослабить удушающее кольцо на шее. Это удалось, потому что противник потерял равновесие и передвинулся. От резкого движения у Ковригина вспыхнула боль в левом, покалеченном когда-то колене. Извернувшись и удерживая нападавшего за толстое мощное запястье, Ковригин изо всех сил саданул его носком ботинка в пах, тут же почувствовав сильный удар ногой в левое бедро.

«Ох, что же так левой не везет!» Боль была столь сильной, что он не удержался на ногах. Ковригин уперся пальцами рук в асфальт. Следующий удар попал бы ему в лицо, если бы он не выбросил навстречу голени бьющей ноги костяшки левого кулака. Бивший взвизгнул, опрокинулся на спину и стал кататься, дрыгая ногами.

Только теперь Ковригин обратил внимание на девушку. Мертвенно-бледная, она стояла возле стены, прижимая к груди светло-зеленую сумочку. Цвет сумочки странным образом гармонировал с цветом лица Лили. Чуть прихрамывая, Ковригин подбежал к ней, взял под локоть и повел, поминутно оглядываясь. Из троих его врагов боеспособным был, пожалуй, только тот длинный в черных широких брюках, но и он счел целесообразным воздержаться от дальнейших активных действий в отношении Ковригина. А еще Ковригин вдруг подумал о том, что люди, оказавшиеся рядом никак — ну абсолютно никак — не прореагировали на драку. Словно ничего не произошло.

Окно комнаты было обращено на восток. Тонкие, лимонного цвета занавески не только не задерживали солнечный свет, но, казалось, делали его еще ярче, и все в комнате словно горело в этом золотисто-зеленом пламени.

Ковригин выпростал из под одеяла длинные жилистые ноги, положив их пятками на деревянный бортик кровати. Левую ногу повыше колена пересекал шрам — словно в гладкую пластилиновую поверхность вдавили ребром линейку.

— Проспать в таких условиях трудно, — хрипло проворчал Ковригин. — Светило действует лучше всякого звонка. Вообще, говорят, световые раздражители действуют сильнее звуковых. Специально такие занавески подбирала?

Ответа не последовало. Ковригин повернул голову вправо. Светлые волосы на подушке при таком освещении напоминали цветом персик.

— Я ведь знаю, что ты не спишь, — продолжал Ковригин монотонно. — Графинюшка, на государственную службу опоздаешь.

— Идет она, пляшет, это государственная служба, — голос девушки был свеж, сна в нем не чувствовалось. Тонкая рука с длинными пальцами выпорхнула из-под одеяла, повисла в воздухе, потом, качнувшись, приблизилась к ноге Ковригина, пальцы легли на шрам.

— Миледи, нехорошо концентрировать внимание на чьем-то увечье. Если бы ты была инвалидом…

— Ничего себе инвалид! Я вчера так испугалась — представь себе, за тех ребят испугалась. Как ты их начал молотить…

— Я?! Это я-то начал их молотить? Ну, у вас, у современной молодежи, «крыша поехала» у всех сразу, действительность поэтому воспринимаете искаженно.

— Не надо меня утешать, я к молодежи вряд ли могу быть причислена. Хоть и прошла дистанцию от первой встречи с тобой до постели за несколько дней, это у меня не от молодости, не от ветрености, а от чувства, Ковригин. Так что ты ничего такого не думай.

— Я ничего такого и не думаю. Может, это судьба. Ты же могла обратиться насчет сигнализации в какую-нибудь другую фирму, и я бы остался вообще вне сферы твоего внимания.

— Да, а если уж начинать с самого начала, то во всем следует винить «Жигули».

— Ну да, «Жигули» твоих родителей.

— Они вообще-то не родителям принадлежали. Это брата машина была, моего старшего брата.

Виталий Дмитриевич продул папиросу — все тот же любимый «Казбек» — щелкнул зажигалкой.

— Ты машинку свою включил? — шутливо нахмурил Виталий Дмитриевич седые брови. — Ту, что из любого разговора абракадабру делает?

— Да с этим-то все в порядке, — махнул рукой Ковригин. — А вот некая последовательность событий меня настораживает. В общем, к нам в «Гарант» недавно пришла одна девушка. Надо было поставить сигнализацию на родительский гараж. Раньше машина принадлежала ее брату. Этот брат, насколько я понял из рассказа — типичный неудачник.

— Ты что же, настолько близко с ней познакомился, что она тебе и о брате рассказала? — тон Виталия Дмитриевича исключал даже намек на шутку.