Крутой сюжет 1995, № 1 - Ластбадер Эрик Ван - Страница 10

Недалеко от бара его поджидал грузовик Лилко, но Билли сегодня очень не хотелось покидать приятную обстановку бара. Из-за его спины доносилась музыка. Тони Бенетт пел «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско».

Настроение изменилось, когда он поехал по одной из темных дорог — он начал насвистывать нечто неопределенное. В этот момент он выехал из-за последнего поворота дороги и увидел темную фигуру в пятне света левой фары.

— Какого дьявола! — Он нажал на тормоза и высунулся в окно. — Ты, тупой ублюдок! Я мог бы убить тебя. Какого черта…

Дверца с другой стороны распахнулась и словно торнадо выбросил Билли из кабины.

— Эй! — Он покатился по холодному асфальту. — Эй, приятель! — Билли вскочил на ноги и встал в боксерскую стойку, выставив кулаки перед грудью.

— Не дергайся, сукин сын.

Глаза Билли расширились, когда он увидел блеск длинного лезвия в свете фар. «Господи, — подумал он, — меч. Меч? Должно быть, я пьян».

Перед фарами запрыгали привлеченные светом насекомые. Стояла тишина, только совсем рядом шипели и плескались волны океана.

Билли ударил, но его удар не достиг цели.

Воздух перед ним, казалось, был рассечен напополам, он почувствовал его вибрацию, а затем ощутил такую боль, которую он не испытывал прежде.

Однажды за пределами военной базы ему пришлось столкнуться с военным полицейским, который успел ранить Билли ножом прежде, чем тот ударил его в лицо. За это пришлось отсидеть на гауптвахте, но никогда в жизни он не чувствовал такого удовлетворения.

Но та боль не шла ни в какое сравнение с той, которую Билли Шотак чувствовал сейчас. Острие меча рассекло ночь и затем тело Билли от правого плеча до левой стороны таза. В ноздри Билли ударил запах крови.

— Господи Ис…

Затем на тело обрушился деревянный столб, ломая кости, но боли он уже не чувствовал. Билли казалось, что он снова едет по дороге.

Впервые за много лет на его глазах появились слезы. «Мама, — подумал он. — Мама, я еду домой».

— Думаю, я знаю, что это такое, — сказала Юстина. Наступила ночь, и усиливающийся ветер гнул деревья, стоявшие возле дома. Где-то вдалеке прогудело судно, и снова стало тихо. Они лежали рядом, наслаждаясь близостью тел.

Николас обнял ее и спросил:

— Что ты хочешь больше всего?

— Быть счастливой, — ответила Юстина. — Это все. — «Ничего нет в мире, — подумала она, — кроме наших переплетенных тел и душ». Юстина думала, о том, что никто не был ей так близок, как Николас. Она начинала ему верить и словно обретала вторую жизнь.

Вдруг в доме раздался страшный треск, он донесся со стороны кухни. Юстина вскочила и так вскрикнула, словно смерть прикоснулась к ней холодными руками. Николас встал и направился к двери, перевоплотившись на глазах. Он был полностью обнажен, но Юстине казалось, что он одет, как будто мускулы и отливающая светом вспотевшая кожа были каким-то волшебным одеянием, облегающим его тело.

Николас тихо крался на желтый свет, просачивающийся из гостиной, на полусогнутых ногах.

Юстина собрала свою одежду и двинулась за ним.

Его руки, вытянутые вперед, вдруг напомнили ей мечи, пальцы были тверды, как сталь, когда он тихо подобрался к кухне.

Юстина увидела разбитое окно, его осколки сверкали на столе и полу. Ноги отказывались идти дальше. Занавески, разбуженные внезапным ветром, громко хлопали.

Николас стоял неподвижно, как статуя, и рассматривал что-то на полу возле окна. Юстина охнула и отвернулась, но что-то заставило ее повернуться снова и посмотреть.

На полу лежала черная масса, большая и неподвижная. Кровь сочилась на пол в нескольких местах из тела, лежащего на осколках стекла. Отвратительный запах ударил в ноздри, и она зажала нос.

— Что… — Юстина снова заткнула рот и нос, тяжело сглотнув. — Что это такое?

— Я не уверен, — сказал он медленно. — Тело слишком большое для летучей мыши, обитающей в этой части страны, и это не белка-летяга.

Зазвонил телефон, и Юстина вздрогнула. Она схватила Николаса за руки.

— По-моему, это гусь, — сказала она. Николас словно очнулся и снова посмотрел на то, что разбило окно.

— Он был ослеплен светом, — сказал он.

Юстина отошла к дальней стене и подняла трубку. Разговаривала она считанные секунды, потом вернулась и тронула Николаса за руку.

— С тобой хочет поговорить Винсент, — сказала она.

Он глянул на нее, потом отвел взгляд в сторону.

— Хорошо. — Его голос был хриплым, мысли находились далеко. — Не подходи к этому, — предупредил он, направившись к телефону. — В чем дело? — сказал он резко.

— Я пытался дозвониться тебе домой, — сказал Винсент. — Не застав тебя, я решил позвонить сюда. — Николас молчал. — Послушай, я прекрасно знаю, который час. — В голосе Винсента слышались странные нотки. — Это произошло снова. Флорум обнаружил другое тело. Его сейчас фотографируют. — Через разбитое окно врывался ветер. Николаса зазнобило. Он ждал, пот на его теле высох. Он смотрел на массу, лежащую на полу, на черный труп и красную кровь, продолжавшую сочиться. — Ник, тело было рассечено от плеча до таза одним ударом. Ты понимаешь?

Мужчина в зеркальных солнцезащитных очках не свернул на стоянку такси, как это сделало большинство пассажиров с поезда, он быстро, не оглядываясь, направился на Седьмую Авеню.

Он двигался без усилий, и несмотря на большой черный рюкзак за плечами, так грациозно, что его можно было принять за профессионального танцора.

Мужчина был в голубой шелковой рубашке с короткими рукавами и хлопчатобумажных слаксах того же цвета, на ногах его были серые ботинки почти без каблуков с тонкой, как бумага, подошвой, у него было довольно широкое лицо, по углам рта шли глубокие складки, будто он никогда не улыбался. Черные волосы коротко подстрижены.

На другой стороне улицы он протиснулся сквозь толпу у отеля Статлер Хилтон, пересек 32 улицу, миновал зелено-белую красочную рекламу Китайского Экспресса и нырнул в двери Мак-Дональд.

Уже внутри мужчина подошел к ряду телефонов-автоматов, расположенных вдоль стены. Слева от каждого на специальных полках лежали телефонные справочники, вложенные в металлические переплеты, во избежание воровства и порчи.

Человек в зеркальных очках открыл справочник. Желтая обложка была порвана, а средние страницы помяты так, будто кто-то пробовал их жевать. Полистав справочник, он нашел нужную страницу. Палец заскользил вниз по списку абонентов. В самом низу палец остановился, и мужчина кивнул сам себе. Он уже знал адрес, но по многолетней привычке любил перепроверять информацию.

Он нашел нужный дом где-то между Колумбия-Авеню и Бродвеем. Ноздри его расширились на мгновение, когда он поднимался по каменным ступеням подъезда. Открыв дверь из стекла и дерева, мужчина очутился в мрачном вестибюле. Перед ним находилась стальная дверь со стеклянным окошком. Рядом с дверью торчал звонок, который он тут же нажал.

— Да? — раздался тонкий голос из переговорного устройства.

Мужчина в зеркальных очках слегка наклонился к микрофону.

— Я хочу потренироваться, — сказал он.

Он ждал, держа пальцы на дверной ручке.

— Пожалуйста, входите. Второй этаж. Последняя дверь налево.

Замок загудел, и мужчина открыл дверь.

Он почувствовал какое-то волнение. Впервые с тех пор, как приехал в город, он ощутил себя дома. Мягко и бесшумно мужчина стал подниматься по покрытым дорожкой ступеням.

Терри Танака говорил по телефону с Винсентом, когда Элин подошла к нему. Видя просьбу в ее взгляде, он попросил Винсента подождать и, закрыв ладонью трубку, спросил:

— Что такое, Элин?

— Пришел человек, который хочет тренироваться.

— Да? Пусть поднимется.

— Мне кажется, тебе лучше поговорить с ним самому, — сказала она.

— Почему? Что случилось?

— Думаю, он тебя заинтересует. Я видела его походку. Он не ученик.

Терри улыбнулся.