Невеста посреди зимы (ЛП) - Уайлд Кэти - Страница 12

— Выходит, победить Таутина Зана тебе помогла отвага, — Таутина, Джофри и всех остальных, кого Каэль убил на пути кровавого освобождения четырех королевств.

— Отвага, ненависть, — он прищурился, словно мысленно вернулся в прошлое. — Ярость.

Значит, в каждом чувстве была своя магия? Все обретало смысл.

— Получается, они тоже пребывают в равновесии. Любовь и ненависть, страх и отвага…

— Нет. У этой магии нет баланса.

— Конечно, есть, — равновесие лежало в основе любого волшебства.

Отпустив поводья, Аня подняла руки так, чтобы правая была ниже левой.

— Если наложено заклинание, оно исцеляет на одной чаше весов и ранит на другой, — она выровняла ладони. — Все в мире должно уравновешиваться.

— Нет, — снова возразил Каэль.

— Нет? — Аня рассмеялась. — Даже Завоеватель не может отрицать правду и упрощать ее.

Он выхватил меч быстрее любого искусного фехтовальщика. Затаив дыхание, Аня озиралась в поисках угрозы, но Каэль лишь рассек воздух сверкающим стальным лезвием.

— Как и меч, мир не сбалансирован. Все просто. Грязная магия создает равновесие, искусственно придавая миру точку опоры, и заклинания — рычаги, определяющие баланс, — Каэль осторожно положил меч на луку седла лезвием от Ани. Он слегка надавил на рукоять, и меч наклонился острием вверх. — Ты говоришь, что для соблюдения баланса заклинание создает вес на второй чаше весов.

— Именно, — подтвердила Аня. — Так и есть.

— Грязное волшебство не создает, — покачал головой Каэль. — Оно перемещает с места на место. По твоим словам, оно добавляет человеку здоровья, украденное у кого-то другого. Если бы равновесие было истинным, здоровее становились бы обе стороны, а не одна за счет другой, — он наклонил рукоять еще сильнее. — Ты сама сказала, что заклинание, окрашивающее губы, должно было что-то обесцветить.

— Да, — хотя теперь Аня не была так уверена.

— Нет, волшебство украло цвет твоих волос и окрасило губы твоей матери, — Каэль еще сильнее наклонил рукоять. — Грязное волшебство не ищет баланс. Оно лишь ищет, откуда забрать, и искажает мир снова и снова, пока…

Меч соскользнул с седла, но Каэль быстро наклонился и, поймав его за лезвие, вложил в ножны. Урок был окончен, однако Аня всегда схватывала на лету.

— Пока не наступит Расплата, — тихо закончила она.

Каэль подтвердил ее правоту резким кивком. Аня покачала головой, уже не отрицая, но еще не веря.

— Я выросла среди волшебства и изучала его, — как и все в Ивермере вне зависимости от их талантов. — Никто никогда не видел его таким.

— С чего бы? — Каэль вновь пожал широкими плечами. — Вам выгодно считать иначе.

— И какая же здесь выгода? — Аня ее не видела.

— Волшебство — инструмент, использование которого дорого стоит. Но вы защищаете себя вычислениями и не платите по счетам. За вас платят те, кто не владеет грязной магией.

— Ты говоришь так, словно заклинателей не заботит, что их волшебство влияет на других людей.

— Как живется в Ивермере тем, кто не владеет магией? — хохотнул Каэль.

— Не очень хорошо, — на нее нахлынули постыдные воспоминания, и она не смогла посмотреть ему в глаза.

— Шахты научили меня, во что ставят жизнь те, кто считает себя выше других. Невелика цена.

Он не соврал. У Ани заныло сердце, и сдавило горло. Ища в себе силы заговорить, она некоторое время наблюдала, как под копытами коня вилась дорога.

— Если так, каждый человек может владеть магией. Любовь и ненависть, доброта и… — Аня замолкла, признав свою неправоту. Вместе с тем на нее нахлынуло странное приятное головокружение, которое никак не утихало.

Каэль лишь подтвердил ее догадки.

— Все итак владеют, — грубовато сказал он, прожигая Аню взглядом.

На ее глаза навернулись слезы. Она быстро посмотрела в сторону, слишком ошеломленная внезапным чудом, чтобы вести беседу.

— Чистое волшебство не крадет, — прервал Каэль повисшую тишину. — Оно созидает и привносит в мир то, чего раньше там не было. Доброта не порождает жестокость. Она порождает надежду и успокоение.

Аня не думала, что можно удивиться сильнее. Но Каэль поразил ее. Она уставилась на него, и когда он вдруг улыбнулся, восторг вырвался из ее души смехом.

— Именно, — подтвердил Каэль.

— Любовь не порождает ненависти. Ненависть, в свою очередь, порождает лишь то, что ей подобно. Боль, страх.

— Которые порождают то же самое, — согласился он.

Замолкнув, Аня вдумчиво кивнула.

— В таком случае, нужно быть осторожнее с этой магией и использовать ее осмотрительно.

— Точно. Мир полон ненависти и страха.

— Наверное, потому что мы слишком осторожны с любовью и добротой, — вслух размышляла Аня. — Люди боятся, что им не ответят в равной мере. Может, боятся быть единственными, кто дает. Или боятся отказа. Навязывать чувства тем, кому они не нужны, так же жестоко, как прикасаться к кому-то против воли.

— Да, — согласился Каэль с коротким смешком.

— Для любви нужна огромная смелость, — закусив губу, Аня всмотрелась в его лицо. — Но доброта не нуждается в храбрости, поэтому должна быть самой легкой. И все же я вижу ее не так часто, как можно подумать. Наверное, я сама тоже не так добра, как стоило бы.

— Ты отправилась в долгое странствие без какой-либо личной выгоды, — грубовато начал Каэль, — чтобы убить паука в спальне своей матери. Что это, если не доброта?

— Ты очень добр ко мне, — рассмеялась Аня.

— Как же это легко, — снова усмехнулся Каэль, поддразнивая ее.

Да. Но не все его поступки были легкими.

— Ты отправился со мной, — указала Аня. — Это ли не доброта?

— Я мог послать с тобой солдат и приказать им убить паука, — все его веселье исчезло без следа. — Я поехал не ради тебя или твоей матери, только ради собственной выгоды.

— И какая тебе в этом выгода? — озадачилась Аня.

Мрачное молчание Каэля было ей ответом.

5. Каэль Ненасытный

Вейл

Непрекращающийся голод.

Вот что получил Каэль от этой поездки. Еще два раза погладив член, он разрядился и пошел в комнату. Удаляясь на ночь, Аня больше не запирала замки. Она оставляла дверь открытой и ждала Каэля.

Нет. Не его она ждала. Он не мог позволить себе ошибочно истолковать ее действия и приписать им желанный смысл.

Аня оставляла дверь открытой не потому, что ждала. Просто у нее не было выбора, кроме как впустить его и потесниться в постели.

На этот раз при его появлении она не шевелилась. В комнате было жарко и душно. В камине тлели угли. Аня спала, едва прикрыв бедра одеялом, словно неосознанно скинула его во сне.

Она обнажила ноги не потому, что приглашала.

Только разрядившийся член снова пробудился. Стиснув зубы, Каэль прошел к алькову на противоположном конце комнаты, где был небольшой балкон на одного человека. Сегодня они добрались до северного города в Вейле перед широкой рекой, отделявшей его от Лингфена, и впервые ночевали не в трактире. Молва о странствиях короля опережала его самого, поэтому у городских ворот их уже ждал мэр собственной персоной. Им выделили богато обставленную резиденцию, высеченную в камне.

В буфете нашелся полный графин. Обычно Каэль не пил сладкое вино, но сейчас не удержался и, наполнив бокал, открыл балконные двери, впустив в комнату прохладный воздух.

Стоя в алькове и всматриваясь в темноту зимней ночи, он никак не мог погасить внутренний огонь. Оставалось надеяться, что вино поможет притупить эмоции и заснуть рядом с Аней.

Услышав шорох, Каэль напрягся. Она шагала легко, почти неслышимо, но он чувствовал ее так остро, что у нее не было шансов подкрасться к нему незамеченной.

— Отличная идея, — сказала Аня за плечом у Каэля. — Здесь так жарко.

Он мельком глянул на нее, замершую с закрытыми глазами. Она подставила лицо прохладному бризу, и ее влажная от пота кожа красиво мерцала. Мало того что Аня не надела накидку из волчьего меха, так еще и сменила зимнюю тунику на тонкую сорочку, облегавшую каждый изгиб и обнажавшую ноги.