Повесть о Ферме-На-Холме - Алберт Сюзан Уиттиг - Страница 23

— Да прочтите вы наконец письмо! — Встав на задние лапы, Табиса положила обе передние на стол и замахала хвостом из стороны в сторону, настаивая на выполнении приказа. — В нем может быть разгадка смерти мисс Толливер!

Мисс Поттер подняла на Грейс голубые глаза.

— Вы, конечно, можете счесть мои слова глупостью, — сказала она, как бы извиняясь, — но лучше бы эту коробку сохранить. Разумеется, скоропалительных выводов делать не стоит, однако ведь кто-то за чаем упоминал о яде. Вряд ли в этом предположении есть хоть доля истины, но если кто-либо в деревне подумал об отравлении, то такая возможность, пусть всего лишь в мыслях, но сохраняется.

— Ты слышишь! — закричала Пышка прямо в ухо Плуту. — Я же говорила! Это яд!

— Но ведь мыши сказали… — начал было Плут.

— Да что эти мыши могут знать, — нетерпеливо возразила Пышка. — Тупые создания, не умнее улиток. Может, половина из них уже умерла, а остальные и не заметили.

Грейс усмехнулась, хотя не без тревоги.

— Ну, мисс Поттер, — заговорила она, стараясь придать небрежность своему тону, — не иначе как и вы начитались Шерлока Холмса. Но вам же хорошо известно, как это бывает в деревне, — люди любят посплетничать… — Грейс покачала головой. — У Роуз Саттон разыгралось воображение — послушать ее, так бедную мисс Толливер убили раза два, не меньше. Впрочем, вы правы, коробку я сохраню на всякий случай.

— Письмо! — закричала Табиса и потянулась лапой к мисс Поттер, чтобы схватить ее за рукав своими коготками. — С кексами-mo все в порядке, а вот письмо надо прочитать. И вслух, пожалуйста!

Мисс Поттер с улыбкой обратила на кошку блестящие голубые глаза.

— Как много она может выразить! Я часто думаю, что мои зверюшки понимают меня почти как люди. Так и кажется, что Табиса пытается сказать нам что-то очень важное, правда? — Она перевела взгляд на листки. — Интересно, не читала ли мисс Толливер это письмо, когда у нее случился сердечный приступ. Вы случайно не знаете, была ли эта Сара Барвик другом мисс Толливер?

— Увы, этого я не знаю, — с сожалением ответила Грейс. — Мы были довольно близки с мисс Толливер, но она оставалась человеком довольно скрытным. — Она замолчала, вспомнив, сколько доброты и сочувствия выказала мисс Толливер, когда скончался муж Грейс, викарий, и как многим она обязана их немногословной дружбе.

Мисс Поттер задумчиво кивнула.

— В деревне, наверное, нетрудно заводить знакомства, тут все знают всех. Но смею заметить, что найти истинного друга, которому можно раскрыть душу, очень и очень нелегко.

«Как это верно!» — подумала Грейс, с уважением глядя на мисс Поттер. Именно такого друга она обрела в лице мисс Толливер, с которой делилась своими надеждами и опасениями. Однако встречного потока откровенных признаний не последовало: Грейс была вынуждена признать, что внутренний мир ее старшей подруги до самого конца остался для нее тайной за семью печатями.

— Мне кажется, мисс Толливер так и не нашла такого друга, — отозвалась Грейс. — В этом доме она родилась, здесь и прожила всю жизнь. Она никогда не покидала Сорей, замуж так и не вышла. Она была предана своему престарелому батюшке, человеку с очень тяжелым характером. Мисс Толливер ухаживала за ним до самого конца, это продолжалось лет десять, и никто не слышал от нее ни слова жалобы или недовольства. — Помолчав, миссис Литкоу добавила: — Насколько я понимаю, именно отец не желал, чтобы она выходила замуж.

— Увы, родители бывают чересчур требовательны, — пробормотала мисс Поттер, отводя глаза.

— Вы правы, — согласилась Грейс. Она задумчиво оглядела обстановку комнаты, окна, стены. — У меня возникло странное ощущение, что в этой комнате не все на своем месте. Чего-то не хватает.

— Чего-то не хватает? — повторила Табиса. Она подняла голову и следом за миссис Литкоу обвела взглядом стены. — Вот и мне так показалось. Чего-то действительно…

— По-моему, — спокойно сказала мисс Поттер, — исчезла миниатюра Констебла.

— Констебл? — Грейс была озадачена.

Мисс Поттер протянула руку к пятну на стене над письменным столом красного дерева, на котором стояло несколько фотографий.

— Когда я была здесь в последний раз, миниатюра в позолоченной рамке висела на этом месте.

— Ну конечно! — воскликнула Грейс, направляясь через всю комнату к столу. — Как вы наблюдательны, мисс Поттер! Это был английский сельский пейзаж, в рамке — от силы несколько дюймов в ширину и в высоту. Даже след на стене остался, обои в этом месте не выгорели. — Она нахмурилась и повернулась лицом к Беатрикс. — Но… Констебл? Уж не Джона ли Констебла вы имеете в виду, великого английского пейзажиста?

— Именно его, — сказала мисс Поттер. Ее лицо оживилось, стало почти красивым. — Я узнала его кисть, как только впервые увидела картину. Это произошло несколько лет назад. Видите ли, мой брат Бертрам и я, мы просто обожаем Констебла. Бертрам и сам пишет большие пейзажи, правда, они гораздо мрачнее, чем у Констебла. — Она помолчала и неуверенно добавила: — Вообще-то этот пейзаж надо было чистить. Но картина и так весьма ценная, тем более что миниатюр у Констебла очень немного — насколько я помню, всего девять или десять. Возможно, мисс Толливер боялась доверить кому-нибудь ее очистку.

Еще более озадаченная, Грейс снова посмотрела на стену.

— Констебл, — задумчиво произнесла она. — Вот уж не думала. Да я уверена, что никто в деревне и понятия не имел о ценности картины. — Грейс тревожно замолчала. — Но куда она могла подеваться, в конце концов? Когда мы праздновали день рождения мисс Толливер, за день до ее смерти, картина безусловно была на своем месте — я бы непременно заметила ее отсутствие, хотя бы по этому пятну на стене.

— Кто-нибудь заходил в дом после смерти мисс Толливер? Само собой, кроме тех, кто выносил тело.

— Насколько мне известно, нет, — ответила Грейс. — Как я и сказала мистеру Робертсу, единственный ключ от дома находится у меня. — Она внимательно посмотрела на мисс Поттер. — Мистер Робертс очень хотел заполучить его, не правда ли? Но не мог же он в самом деле…

— Да послушайте вы! — С этим криком Пышка выскочила из-за дивана. — Я же своими глазами видела, как этот самый Робертс пытался залезть в этот самый дом! Я и в темноте его узнала. Он вряд ли тогда пролез, когда мы с рыжей его заметили, но ведь он мог и снова прийти.

— Пышка! — воскликнула Грейс. — Ты что тут делаешь? — Она подошла к дивану и заглянула за спинку. — И Плут здесь! Боже правый! Ну, кто тут еще прячется? Сию же минуту выходите! Будто не знаете, что нельзя являться в дом без приглашения.

— Почему же без приглашения? — возмутилась Пышка. — Нас пригласила Табиса.

— Марш отсюда, — сказала Грейс. Прижав к каждому боку по извивающейся кошке и в сопровождении виновато семенящего Плута, она проследовала к двери и выставила всю троицу на улицу.

Вернувшись в гостиную, Грейс продолжила размышлять вслух.

— Не мог же мистер Робертс в самом деле средь бела дня проникнуть в дом, да еще после всего этого шума по поводу ключа.

— Но ведь вполне возможно, что он еще раньше забрался сюда и взял картину, — заметила мисс Поттер. — А весь шум из-за ключа поднял намеренно, чтобы сбить нас с толку. Ведь в этом случае, когда обнаружат пропажу, никто его не заподозрит.

Грейс не удержалась от улыбки.

— Милая мисс Поттер, вы меня удивляете! Ведь в душе вы скептик!

— Боюсь, вы правы, — сокрушенно согласилась Беатрикс. — Длинная череда моих предков-диссентеров[9] дает о себе знать. Эти упрямые, расчетливые, лишенные фантазии ланкаширцы были скептиками до мозга костей. Хорошо это или плохо, но я унаследовала их характер.

— Мой муж, прежний викарий, говорил, что всегда с особой заботой относился к скептикам в своем приходе, потому что только от них он мог услышать правду, в особенности — горькую. — Грейс помолчала. — Кстати о викарии. Я вспомнила, что в нашей деревне пропало еще кое-что. Приходская книга.