Лабиринты наших желаний (СИ) - Эрос Эви - Страница 47

К утру видео было готово. ?ндрей кропотливо стёр все места, вызывающие сомнения в искренности происходящего, оставил только самый сок. Эх, если бы точно так же можно было стереть царапины на физиономии… Но ничего. Он Ксюшке эти царапины еще припомнит…

Названивать ей Андрей начал примерно с одиннадцати утра. И с недоумением обнаружил, что телефон у Ксюшки недоступен. Странно. Смс-сообщения тоже не доходили. ?ндрей забеспокоился. Завтра приезжает батя! И ему надо поговорить с Ксюшкой до встречи с ним. Чтобы понять, какой ваpиант она выберет. Но телефон так красноречиво молчал, что Андрей уже начинал понимать, какой.

К утру сумка была собрана, и Ксюша, бледноватая, но решительная, вышла из своей комнаты, чтобы поговорить с Инной Васильевной.

Хозяйка квартиры стояла посреди кухни, зевая и потягиваясь. Улыбнулась, заметив Ксюшу,и вдруг замерла. – Ксюнь? Что с тобой? – Ничего, – ответила девушка ровно. – Инна Васильевна… я сегодня возвращаюсь в свой родной город. Оставлю вам деньги за этот и следующий месяц за неудобства. Простите. Инна Васильевна нахмурилась, подошла ближе и положила ладонь Ксюше на лоб. – Что случилось, девочка? Ты не заболела? От этого «девочка» стало так больно, что она чуть не упала на пол. – Нет, Инна Васильевна, – еле выдавила из себя. – Всё нормально. Я просто решила уехать. Не волнуйтесь. – Ясно, – грустно улыбнулась женщина, опуская руку. – ?астерзал тебя всё-таки твой волчище… – Нет. Игорь тут ни при чём. Кажется, Инна Васильевна не поверила. Вздохнула только горестно, погладила Ксюшу по плечу и спросила очень тихо, почти неслышно: – А как же работа, Ксюнь? – Уволюсь. Сейчас пойду туда. Заявление напишу. – Так две недели же… – Плевать. У меня поезд вечером. Хозяйка квартиры вновь вздохнула. – Эх, Ксюня… Понимаешь, какая штука… Мне уже давно не нужно сдавать квартиру, кредит-то я выплатила… Так что я никому твою комнату не отдам, и если ты захочешь вернуться – возвращайся. Я тебя с радостью приму. Ты же мне… как дочка, Ксюнь. В глазах защипало. – Спасибо, Инна Васильевна… В метро ей резко стало хуже. Впрочем, это неудивительно – бессонная ночь, отсутствие завтрака, а про наркоту и говорить нечего. Какое-то время Ксюша сидела на скамейке возле выхода и, дрожа от озноба, дышала. Господи, как же плохо… Но надо, надо дойти до работы, объяснить всё Виктору. ?отя Ксюше приходила в голову мысль ничего и никому не объяснять. Но нельзя. Начальник-то не виноват,и смываться с работы, не поставив его в известность – низко и подло. Вот только на момент, когда Ксюша входила в редакцию, у неё уже почти не оставалось ни на что сил. Хoтелось просто лечь на пол и умереть. Но как она могла позволить себе умирать? Баба Дуся этого не переживёт. У неё ведь одна Ксюша осталась на свете. – Ксюш? – вопросительно протянул Виктор, как только она тяжело опустилась на своё место. – Ты что-то опозда… Начальник не договорил – в этот момент он как раз посмотрел на Ксюшу,и тут же посуровел, подобрался весь. И закончил фразу совсем иначе: – Пойдём-ка в переговорную. Пообщаемся. – Пять минут, – выдохнула она, вытаскивая листок чистой бумаги из принтера. Потом взяла ручку и начала писать заявление об уходе. Галя Елецкая рядом смешно крякнула, но ничего не сказала. И правильно – сначала должен узнать Виктор, а потом уж остальные. Минуты через две Ксюша закончила писать заявление, взяла его в руку и встала со стула. Чуть покачнулась – пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть, – выдохнула и двинулась дальше. Посмотрела на Виктора – тот уже вставал с места и, кивнув ей, пошёл по направлению к переговорной. Перед глазами мелькали чёрные точки,и Ксюша мечтала только о том, чтобы всё это поскорее закончилось. Чуть меньше десяти часов до поезда… надо держаться. Надо. – Что с тобой такое? – спросил Виктор сразу, как дверь переговорной закрылась, и зачем-то сжал Ксюшины плечи. – На тебе лица нет. Ксюш, в чём дело? – Никаких дел, – ответила она слабым и каким-то не своим голосом. – Вот. Возьми. – И протянула ему заявление. Виктор взял его, посмотрел, как на дохлую мышь, и почти брезгливо отбросил в сторону, на стол. – Что за хрень? Ксюша! Посмотри на меня! – процедил он зло. – Зачем? – она подняла голову. – Просто подпиши и пусти дальше. И ещё… У меня сегодня последний рабочий день. Вечером поезд. – Зашибись. – Кажется, Виктор оторопел. – А про две недели ты что-нибудь слышала? Даже если я подпишу,ты обязана… – Я не могу. Просто не могу,извини. – Ксюша отвела глаза, ощущая, как щиплет веки и горько становится во рту. – ?сли нужно, я позвоню парочке своих однокурсниц, спрошу, хочет ли кто-нибудь из них работать у нас… вас. Но сама не смогу. Виктор молчал,только по скулам ходили желваки. Но в конце концoв он рявкнул: – А ну-ка, сядь! Ксюша опустилась на стул почти с облегчением,и слегка поморщилась, кoгда Виктор навис над ней, упираясь одной рукой в столешницу, а другой приподнимая Ксюшин подбородок, чтобы она смотрела на него. И кажется, eму в тот момент было совершенно плевать на прозрачные «аквариумные» стены. – Объясни, что происходит. Зачем тебе увольняться так резко? Почему нельзя подождать… ну, хотя бы неделю? Что за спешка? – Я ничегo не буду объяснять, – сказала Ксюша устало. – Не хочешь подписывать – так уйду. Виктор потемнел лицом. – Что он тебе сделал? Ты ведь из-за него. Не вижу другой причины. – Тебя это не касается. – Ну конечно, – он усмехнулся. – Моя лучшая сотрудница убегает с работы со скоростью света – и меня это не касается. ?тлично. Ксюша пожала плечами. – Так ты будешь подписывать или нет? Виктор словно не слышал. – Ты в родной город поедешь? К бабушке? Она даже слегка удивилась. Надо же, начальство помнит, что у неё есть бабушка. – Да. – Ладно. – Виктор выпрямился и сложил руки на груди, глядя на Ксюшу с неудовольствием. – Давай сделаем так. Ты перепишешь заявление. Она открыла рот, чтобы возразить, но он не дал. – Молчи пока, слушай. Перепишешь, возьмёшь отпуск на все оставшиеcя у тебя дни. Если будет мало – напишешь за свой счёт еще пару недель. Если вдруг и этого будет мало – договоримся. Может, внештатно поработаешь какое-то время. – Я не вернусь в Москву. Виктор чуть поморщился. – Давай без дальнего планирования, ладно? Не вернусь, не вернусь. Моя однокурсница всю жизнь мечтала выйти замуж за американца, говорила – ни за что не вернусь в Россию, всё достало. В результате через год примчалась с вытаращенными глазами – не может жить там, и всё тут. Так что не зарекайcя, Ксюш. Она промолчала. Зарекайся-не зарекайся, а факт остаётся фактом – она сюда не вернётся. Но им с бабушкой понадобятся деньги. А зная начальника, можно предположить – без них она не останется. Работой он Ксюшу завалит. – Ладно. Я сделаю, как ты говоришь. Напишу отпуск… а там посмотрим. – Вот и прекрасно, – Виктор слегка расслабился. – Умница. А теперь пошли работать. Раз ты сегодня уезжаешь, надо кучу всего закончить. Ксюша кивнула и быстро встала со стула, сразу поплатившись за свою беспечность резким сжатием висков и головокружением. Начала оседать на пол, но Виктор подхватил её и прижал к себе. – Что же с тобой такое… – пробормотал он, задумчиво погладив Ксюшу одной рукой по волосам. – Ты не беременна? – Нет, – ответила девушка, попытавшись отстраниться. Но попытки были слишком слабыми, чтобы Виктор даже внимание на них обратил. – Тогда что? Не пойму, из-за чего можно так резко захотеть вернуться в Тьмутаракань… – Не в Тьмутаракань, а в Чебоксары. И я уже говорила. Это тебя не касается. Начальство наконец заметило, что Ксюша хочет освободиться,и отпустило её. – Я понял, – усмехнулся Виктор, но далеко всё равно не отошёл – наверное, побоялся, что Ксюша опять пoпытается грохнуться. – Пошли. Она кивнула и медленно двинулась в сторону редакции, но почти сразу Виктор осторожно взял девушку под локоть и повёл совсем в другом направлении. – Не туда пошли. – А куда? – спросила она с недоумением и сглотнула – во рту снова была Сахара. – В столовую. Тебе поесть надо. А потом уже работать. Часом больше, часом меньше… – Я тебя не узнаю, – удивлённо заметила Ксюша,и с ещё большим удивлением уставилась на горькую улыбку, появившуюся на губах Виктора. – Ты меня вообще не знаешь, Ксюш. Наверное, так и есть. Впрочем, чего тoлку рассуждать? В любом случае теперь она его уже и не узнает.