Второе рождение (СИ) - Деревянко Юрий - Страница 35

Осторожное похлопывание по колену заставило открыть глаза. Серёжа присел напротив и смотрит в глаза.

— Надь, улыбнись.

Скорчила улыбку, откинулась на спинку кресла и снова закрыла глаза. Он пытается развеселить, но не хочет понимать. Лучше бы пожалел. Или хотя бы поругал. Или помог чем-нибудь. Хотя чем он может помочь? Снова кому-то приспичило помыться. Сунула табличку с кодом под камеру въехавшей Киа. Принялась за мойку. Все действия уже доведены до автоматизма. Всё кажется настолько однообразным, что — наверно — скоро и автомойщиков заменят на какие-нибудь простых роботов.

— Надюша, не тормози, — окликает Серёжа.

Спохватилась, заставила себя закончить с мойкой и снова отправилась в свой уголок. Но Серёжа перехватил на половине дороги. Просто развернул за руку и молча обнял. И сразу стало уютно и тепло. Не потому, что было холодно. А потому, что он обнял. И уже привычно уткнулась закрытыми глазами в его плечо. А он молчит и поглаживает по спине. И когда вдруг Дима позвонил — ответила не сразу.

— Не помешал? — раздаётся в ухе. Голос у Димы как будто озадаченный чем-то.

— Что-то случилось?

— Так — приятные мелочи. Нашел у твоего котика микрофонный вход. А у меня валялся в запасах подходящий микрофон, уже подключил. Теперь попробую задействовать.

— Димочка, только ты с ним осторожно. Он ведь для меня…

— Надь, я помню. С ним вообще-то гораздо проще, чем с тобой было. Блин.

— Дима, что там?!

— Ничего страшного. Нашел его исходники. Какой-то раздолбай сочинял. Ладно, пока.

Подняла взгляд на Серёжу. И улыбнулась. Он молча кивнул.

* * *

Вечер выходного иногда тянется ужасно долго. В руках неторопливо постукивают вязальные спицы, телефон показывает учебник истории. Быстро привыкла к хорошему и теперь ужасно не хватает рядом хоть кого нибудь. Если не Серёжи, то хотя бы Потеряшки. Задумалась: Потеряшка — мальчик или девочка? В конце концов пришла к выводу, что — раз управляется девичьими мозгами — значит тоже девочка. Собственное-то тело тоже условно женское. Только по внешнему виду. Захотелось позвонить Диме, но телефон не ответил. Подождала немного — и набрала его снова. Но вместо обычного "Внимаю" услышала торопливое:

— Надежда, у тебя что-то срочное?

— Как бы… не очень.

— Димусик, скажи — пусть звонят в рабочее время, — возмущается женский голос "за кадром".

— Тогда перезвони завтра, — извиняющимся тоном просит уже сам Дима.

— Ладно…

Отбой разговора. Стало совсем грустно. Так, что бросила вязание и зарылась лицом в подушку. Кого он там привёл? Неужели ещё одна пациентка? А если — нет? А если у него всё-таки… Но ведь он — больше, чем просто друг. Как он мог? Папа тоже однажды так ушел. А потом узнала про "Тётю Аню". Он очень редко про неё упоминал. И ни разу её не видела. Только однажды так же услышала её голос по телефону. Папа тогда тоже спросил "у тебя что-то срочное?". И попросил перезвонить в другое время. После этого стала звонить ему реже. И реже с ним встречаться. А потом потеряла его совсем.

Резко села на кровати с мыслью о том, что Диму потерять никак нельзя. Торопливо оделась во всё самое темное. Ворот серой водолазки натянула на лицо. Поглядела в зеркало. Пока искала чёрные перчатки — пришло сообщение о прибытии такси. Выбежала к машине. Адрес назначения указала ещё при вызове. На вечерних улицах все ещё много транспорта. Вышла у соседнего дома и притаилась в тёмном уголке напротив его подъезда. Сама не понимая — зачем. Нашла взглядом окна его квартиры. В окне его комнаты темно, но на кухне горит свет. Там кто-то есть. Может быть — родители? Они уже должны быть дома. Услышала чьи-то шаги. И не удержалась — бросилась навстречу.

— Димка, ты…

— Надя?

Не успев затормозить, сбила его с ног. Но в падении прижала его к себе одной рукой, а другую выставила вперёд.

— Димочка, не бросай меня…

* * *

Кажется — всё-таки немного стукнулся башкой. Но больше беспокоит не это, а то, что Надежда вцепилась мёртвой хваткой и требует обещания:

— Димочка, ты же меня не бросишь?

— Надь, ты дура?

— Дура. Только не бросай меня.

— Ты сама меня уронила уже.

— Прости, я нечаянно. Только не бросай.

Кое как подвёл её к лавке у подъезда, сел и усадил Надежду рядом.

— Надь, сколько можно тебе говорить…

— Но мы ведь друзья? Правда? Ты ведь меня не оставишь?

В её голосе явно проскакивают нотки отчаяния.

— Надь, успокойся. Во-первых, как свою пациентку — я не имею права тебя совсем оставить. Но даже если со мной что-то случится — в твоём распоряжении вся клиника.

— Так… ты меня терпишь только поэтому?

— Надя, не говори глупостей. Но я не могу заниматься только тобой. К тому же…

— У тебя появилась другая?

— Так. Давай не путать дружбу и… Кажется — у тебя тоже есть кто-то другой. Чем я хуже?

Она опустила голову и молчит.

— Надь, ты что — приревновала?

— Я… Я не знаю…

По голосу понятно, что — будь она хоть немного более живой — сейчас уже бы разрыдалась. А так просто сидит и смотрит на свои колени. Приобнял её рукой за плечи.

— Надь, я ему об этом не расскажу. Но сам постараюсь не забывать. Так тебя устроит?

Она тоже осторожно обнимает рукой и кладёт голову на плечо.

— Димочка, я дурная кукла, да?

— Надь, ты глупая девчонка — вот ты кто. Глупая и смешная.

— По-твоему — это смешно?!

Вместо ответа чмокнул её в тёплый пластиковый лобик — как маленькую девочку. И поправил чёлку. Она улыбнулась и вдруг спросила:

— Как её зовут?

— Галя.

— Как думаешь — мы с ней поладим?

* * *

Вечер ещё не настолько поздний, чтобы нельзя было принять неожиданную гостью. И эта гостья сидит за столом, глядя в упор на своего пластикового питомца. А он так же глядит своей камерой на неё.

— Димочка, прикольно. Я слышу себя и так, и через Потеряшку.

Камера опускается, Надя стучит ноготком по столу перед ней. И вздрагивает от неожиданности.

— Громко?

Надюха кивает.

— А когда он будет летать — будет слышно только его жужжание?

— Надеюсь — нет. Микрофон направленный, но всё-таки пришлось повозиться с его звукоизоляцией. Добился, что винтов почти не слышно, если только они не в поле зрения камеры. Теперь, если надумаешь в универе прогуливать — сможешь послать его на лекцию вместо себя.

— Кайфово, — радуется Надя, поднимая квадрокоптер перед собой и разворачиваясь вместе с креслом.

— Решила уже — куда поступать?

Она печально качает головой, опуская игрушку себе на колени.

— Не знаю. Куда получится.

— Ты как-то определяйся. Лето скоро.

Откинувшись на спинку, Надя прижимает кулачок к щеке.

— А ты бы мне куда посоветовал?

— Я бы тебе посоветовал сходить к Василичу. Хотя, кажется, я догадываюсь — куда он тебе посоветует.

— И куда же?

— В военное училище.

— Почему это?!

— А ты в курсе, что он — бывший офицер? Где его только ни носило. Один раз проговорился, что где-то в бывших Штатах был. Во время гражданской войны обеспечивали охрану ядерных объектов.

— Ой, я передачу смотрела про неё. Ужасно, как люди выживали… А я-то тут при чём?

— А при вот этом, — ответил, постучав её по коленке.

— Ты ведь идеальный солдат. Боли не чувствуешь, физически не устаёшь, руки не дрожат, силу можно обеспечить почти любую. Можно даже сделать тебя пуленепробиваемой. Почти как боевой робот, только при этом тебе не нужен оператор.

— Дим, ну зачем ты про меня так…

— Надь, не расстраивайся. Я давно понял, что военная служба — не для тебя. Это вообще не женское дело.

Она молчит, глядя в сторону.

— Надь, ты подумай. Василич — мужик опытный. Побеседуешь с ним, он тебе вопросы позадаёт. Какие-то же интересы у тебя есть. Увлечения там. Вот что ты делаешь, когда есть свободное время?

— Ну… Гуляю… Или вяжу…

— Так может быть — тебе в модельеры пойти?