Гори во мне (СИ) - Сакру Ана - Страница 27

Кит молчит, его взгляд ничего не выражает, потом вдруг на лице расцветает хищная недобрая улыбка, от которой мне становится жутко. Синие глаза сощуриваются, сверкнув.

— Да, Руд, ты прав. Привет, Лес. Рад видеть.

Руд слегка опешил, внимательно следя за котенком. Он явно не такой реакции ждал. Мне было сложно сейчас понять, на что именно он рассчитывал, но точно не на то, что Кит, поздоровавшись со мной, продолжит молчать и лишь нагло улыбаться.

— То есть я прав? — выдал мой жених после увесистой паузы. Голос Руда звенел от сдерживаемой ярости.

Конуг лишь плечами пожал.

— Да, мы знакомы.

И больше ничего не добавил. Рядом кашлянул вроде бы самый старший брат, пихнув Кита в бок. Кот повернулся к нему, возмущенно посмотрев, и снова с вызовом уставился на Руда.

Вновь повисла звенящая тишина. Мне казалось, я слышу, как шевелятся волоски у меня за затылке. Стало действительно страшно. Я заворожено проследила, как рука кота медленно переползла на рукоять меча брата. Сам он был одет как землянин и конечно никакого оружия у него на поясе не висело. Этот жест, его нахальная дикая улыбка, сверкающие глаза. Я вдруг поняла, что стоит Руду спросить еще хоть что-то, и меч Китен выхватит. С радостью. Он его убить хочет. Вот так просто. Из-за меня.

Тошнотворный ком подступил к горлу. Только в дурацких фильмах это выглядит романтичным: драка насмерть из-за женщины. В реальности же мне было жутко и мерзко.

И Кит… Что у него в голове вообще, если он с таким безумным счастливым видом ждет возможности кого-то прикончить? Я не была готова к подобному откровению. Не до конца осознавала, кто он такой. Что все его истории про битвы, казни, кровавые расправы- это не просто захватывающие страшные сказки. В моем восприятии Кит был белый и пушистый. Ну точно котенок. Я думала Рудольф опасен. А тут…будто пелена с глаз спала. Меня передернуло.

Покосилась на Руда. Тот с непроницаемым лицом следил за Китом, поджав губы в тонкую линию. Лишь лихорадочно бьющаяся жилка на шее указывала на то, в каком он сейчас напряжении. Янтарные глаза опустились на руку Кита, покоящуюся на рукояти меча.

— Ясно, — вдруг проронил Рудольф, на лице расплылась дружелюбная улыбка, которую слегка портили показавшиеся клыки, — Что ж, почти все прибыли. Пройдемте к столу?

Он чуть подтолкнул меня в спину, предлагая проследовать в столовую. Я удивленно воззрилась на жениха. Он…испугался? Испугался Кита? У меня это в голове не укладывалось. Может просто не хотел прилюдной ссоры? Но зачем тогда вообще было это все затевать. Я не понимала. Неожиданно сама для себя посмотрела на него с легким презрением. Да ты трус, Руди. Не знала.

Он перехватил мой взгляд и зло сощурился. Понял. Я тут же уставилась в пол. Я оказывается тоже трус.

— Где ты его подцепила? — прошипел на ухо, будто змея.

— Мы познакомились в клубе пару недель назад. С ним Ирэн спит. Пока тебя не было, все месте виделись пару раз, — я безмятежно улыбнулась, соврав ему прямо в глаза. Ну, попробуй, докажи обратное. А у котенка ты не спросишь. Зассышь, волчонок. Это я уже поняла.

Когти сильнее вонзились в оголенную спину, я возмущенно фыркнула. Руда уже начало потряхивать.

— От него разит тобой за километр. Не Ирэн.

Я только плечами передернула.

— Да ты просто параноик, Рудольф. Не веришь мне, вон у Конуга поинтересуйся.

Я вывернулась из его стальных объятий, сбросив руку, и, высоко вскинув голову, гордо одна направилась к столовой.

Сзади раздался протяжный свист. Черт. Вырез этот несчастный на спине. Ну класс. Спасибо, Рудольф. Теперь все Конуги лицезрели мою почти готовую выпрыгнуть из платья задницу. Почувствовала, что и щеки становятся цвета марсала, а не только предательски облегающий атлас. После свиста послышался характерный звук увесистой оплеухи и возмущенный бас кого-то из старших братьев:

— Кит, офигел?

— Сам офигел, — донесся до меня яростный шепот котенка.

Уже около празднично накрытого стола, когда все гости рассаживались по своим местам, кот незаметно прижался ко мне секунду, склонившись к уху.

— Не холодно? Может тебе пиджак одолжить? — и даже не улыбается, нахмуренный такой.

Мне вдруг стало смешно. До истерики. Жених заставляет одеть развратное платье, а любовник беспокоится о том, что я неприлично выгляжу.

— Что смешного? — Кит неодобрительно щурится на мою все шире расползающуюся улыбку.

— Мне его Руд купил, — фыркаю тихо и наслаждаюсь видом бровей, взмывающих до невероятных высот.

— Я всегда подозревал, что Адольф не в себе… — бормочет Кит еле разборчиво.

— Что?

— Ничего, — он отворачивается, ловя на себе пристальный тяжелый взгляд старшего Шварцвальда, отца Руда, продолжает быстро, едва слышно, — После ужина выйди в сад. К беседке. Поговорить нужно, как быть дальше. Срочно.

И отходит сразу. По телу невольно пробегают мурашки. Кит так серьезен, я его не видела таким никогда. И я… Я не готова пока ничего решать. Паника накатывает с такой силой, что ладони моментально потеют, а на лбу выступает испарина. Как душно, дурно тут.

— Садись, дорогая, — подоспевший Руд по виду уже полностью оправился от сцены в гостиной и любезно отодвигает мне стул.

Я занимаю свое место, поднимаю голову от расправленной на коленях салфетки и упираюсь взглядом в пронзительные синие глаза. Стало так жарко, будто меня в костер бросили. Отлично, ближайшие два часа мне суждено делать вид, что я не замечаю Кита, сидящего прямо напротив.

Как там предрекал Руд? Вечер обещает быть долгим.

Во главе стола восседал Ульрих Шварцвальд, отец Руда, со своей супругой Дианой, моей ровесницей. Правда вела она себя так, будто ей как минимум пятьдесят, ну или сто пятьдесят, а может просто с утра вместо кофе уксус выпила. Я ее отчаянно не любила за манерность и заносчивость. И в этом мы с Рудом полностью совпадали. Правда, его причина была гораздо более веской. Диана выдавала немолодому уже Ульриху сыновей как налаженный заводской станок. Ровно по одному в год. А значит, Руд скоро будет как в четвертый раз не единственный наследник отцовской империи. Мачеха ласково поглаживала округлившийся живот, кидая на пасынка морозные взгляды, и он не забывал отвечать ей тем же.

Вообще многозначительных перекрестных взоров за нашим концом стола хватало. И когда мы только есть успевали — для меня оставалось загадкой. По левую руку от Ульриха сидели трое братьев Конугов, потом какой-то огромный викинг-блондин, рядом с которым даже котенок выглядел недорослем, а чуть дальше Кевин, который был с Китом в клубе. По правую: Руд, я и ближайшие родственники, занимающие главенствующие позиции в клане.

Я постоянно ловила на себе тяжелые хмурые взгляды братьев Китена.

Знали ли они, что мы виделись все это время?

Если и нет, то теперь явно догадывались. Пронзительные голубые глаза чуть разных оттенков, но с такими же неестественными лазурными сполохами, как у котенка, прошивали меня на сквозь, вызывая невольную скованность.

А еще Ульрих. Он тоже смотрел: задумчиво, вязко, медленно поглаживая подбородок. Лишь Руд делал вид, что все прекрасно и ничего не произошло, спокойно рассуждая о делах. Ко мне он обращался, чуть поворачивая голову, ровно настолько, сколько нужно, чтобы это выглядело естественным. Но я чувствовала невероятный жар, исходящий от него, выдающий огромное усилие, которое мой жених предпринимал, чтобы не выпустить внутреннего зверя. Ооо, Рудольф великолепно умел владеть собой, со стороны было ничего заметно. Разве что темные глаза посветлели, хищно переливаясь янтарем, но это он уже был не в силах контролировать. Он долго не сможет так, промелькнуло в голове. Просто затаился, ждет…Чего?

Лишь Кит, сидя напротив, смотрел на меня прямо и открыто, по-мальчишески улыбаясь и делая вид, что не замечает, что раздражает этим буквально всех присутствующих. Хотя вполне возможно, он именно этого и добивался. Его мерцающие синие глаза то и дело подолгу задерживались на моем лице, которое моментально заливалось предательским румянцем. Движения рук стали резкими и порывистыми, как у человека, не способного удержать возбуждение внутри себя. Нервная улыбка то и дело растягивала искусанные губы. Казалось, он вскочит в любой момент и… От меня взгляд неминуемо переползал на Руда, темнел, становился вызывающим, брови хмурились, улыбка превращалась в оскал. Но это было лишь мгновение. Кит отворачивался и опять являл собой образчик дружелюбия. Иногда мне даже казалось, что это лишь плод моего не в меру разыгравшегося воображения. И все же тревога не отпускала.