С волками жить...(СИ) - Петров Марьян - Страница 19

— Пришёл на зов, но перед тем как вломиться в оружейную, развёл камин? — осведомляюсь мрачно, водрузив чайник на газовую плиту.

— Холодно было, а Леон сказал вы сегодня с охоты… Ты мне не веришь? Я не вор! — коньячные глаза недобро сверкнули, черты лица на секунду стали резкими и неузнаваемыми.

— Уймись. Не вор. Дело в другом, не делай вид, будто не понимаешь. Нельзя приходить без спросу в чужие дома, особенно, где вместе живут оборотень и инкуб. Тебе ж не пять лет…

— А что я видел?! — вспылил пацан. — Полгода всего, как встал с инвалидного кресла! Хуже слепого котёнка. Что знаю?! Где был?! — Шейн вскочил, начиная нехорошо вздрагивать и смаргивать, его накрывала истерика после перенесённого шока. Стыдно мне, конечно, не стало, но меры принимать пришлось. Встал и обнял, крепко, но почти, как Дана. Я утешения не сортирую по возрасту и полу, кроме Дана, конечно, для него помимо рук, подключаются губы и… Кхммм… отвлёкся. И теперь спереди штаны распирает солидный стояк, а арабчонок делает вид, что краснеет, а сам вот-вот руку туда положит. Неужели, любовь мужика к мужику заразна и с кровью передаётся? Дан определённо взбесится, после того как простебёт, что дыньке от яблоньки не родиться, даже если селекционеру долбиться и не просыхать, а лох — это призвание. Пацан вжался и тоже возбуждён, горячий, дыхание срывается, тонкие руки выглаживают спину.

— Ты меня завершишь, Вик? — тихий хрипловатый шёпот роскошен, глаза — бархатный губительный омут, а губы…

— А ты записывался? — рублю всю романтику под корень. — Или начинался по моему желанию? Я передам тебя на обследование в Славкин Центр, чтобы сказали, как теперь с тобой быть. Пока ты — член стаи под моей опекой.

Шейн поджал губы, но проглотил всё достойно.

— Вижу… всем было бы лучше, если бы я тихо загнулся в лаборатории отца. Но я выжил, значит Всевышний так захотел. Тебе не понять, что переживает разрушающийся каждый день калека, лишённый даже маленьких радостей в жизни. Ты многое перенёс, я слышал. Но… ты был волен за себя побороться, а я? Даже не мог запретить отцу ставить надо мной эксперименты, не мог даже уползти. Два раза выдирал иглы капельниц, стали привязывать, не ел — кормили через трубку. Мерзко.

— Знаешь, папашу твоего я вообще отказываюсь понимать.

Дан

До Кемерово добираюсь, когда уже даже тупой бы догадался, что меня нет. А Вик не тупой, уж не знаю, к счастью это или к моей казни. Сильно задержали рейс, весь издёргался. В Салан ехать — значит, сразу признаться, что подвергал себя необоснованной опасности, и опять же, представляя реакцию Бойко…

Зачесалась шея, как будто её хорошенько сжали.

— Славка, ах ты сукин сын, я знал, что ты скучал! — раскинув руки, обхватываю невысокого мужчину, точнее фиксирую по рукам, чтобы он не смел их распускать. У него так знакомо дёргается глаз, и опускаются плечи при виде меня, неужели я реально такой гемор?..

— Десять секунд на объяснение! — пока прикидывал, как бы так поизощреннее соврать, у него зазвонил телефон. Вот теперь он заухмылялся, правда недолго, видимо, звонил кто-то из стаи, и, не желая меня подставить, уже он стал думать, как бы так спизднуть, чтобы не навести на себя гнев, а на меня всё остальное, на что хватит фантазии Виктора.

Улыбаюсь. А хули ещё делать?.. Я знаю, что в полной жопе, теперь ещё и Славка без слов это понял, теперь, вероятно, понимает и тот, кто решил позвонить.

Выбираюсь из тесных объятий и пру по коридору в недра квартиры. Есть хочу просто до трясучки, а ещё для храбрости бы сто грамм…

— Ох, маа-ааа-ать… — прикусываю жало, пока не сказал лишнего, а нет, не сдержался, — нихрена ж тебя разнесло!

— Вообще-то я беременная, — напоминает Кирка, поглаживая свой здоровый живот.

— И что? Половину детей ты съела?..

— Для тройни — это нормально, — и тут я сел. — Ни одного не назову Дантрес.

— Логично. Все в саду будут с Петями и Васями, и вдруг ты со своими Дантресами припёрлась. Женщина, ты, как шар! — никогда не видел беременных оборотней, у неё глаза человеческими вообще не становятся. И хотя она кажется внешне спокойной, я-то вижу, что просто показавшись на глаза, уже её выбесил, и в своём сознании она мне голову оторвала уже раз шесть. Сама такая же мелкая и худая, но живот… как он её не перевешивает?..

— Хреново, да? — спрашиваю с полуулыбкой, видя, как зверь внутри неё бесится.

— Вообще пиздец, — так же с улыбкой, люблю честных.

— А хочешь развлечение? — скинув с плеча рюкзак, выуживаю оттуда пробирки с жижей и передаю ей в руки. Глаза волчицы тут же вспыхивают неподкупным человеческим интересом. — Не задавая лишних вопросов, мне надо выяснить, что там намешано. Сделаешь?

— А что мне за это будет?

— Не буду уговаривать Славку, в дань нашей дружбе, назвать всех своих детей моих именем.

— Шантажист. Это жестоко даже для тебя!

— Работай, у меня мало времени.

Пока я застегивал рюкзак, она стала как-то подозрительно принюхиваться, странно, носки вроде не воняют. Ее лицо озарила безмятежная улыбка, я такое при наркотическом опьянении видел, жутковато.

— Что там у тебя? — спрашивает прямо, наступая на меня своим животом, я неосознанно пячусь, пока не упираюсь спиной в Славку.

— Это Леон попросил, — спираю всё на старого, пусть сам разбирается с сородичами.

— Покажи!

— Да вот уж ху… — Славка пихает меня под рёбра, видимо, материться при детях уже нельзя. — ху… ху… я не знаю слово на «ху» кроме хуй! — сдаюсь, не в силах переиграть начатую фразу. — В любом случае, это не твоё дело. Ну? — поторапливаю её. — Сделаешь?

Кира собирается, наверное, час, то это ей не идёт, то это не налазит, я предлагал замотать бабу в штору, но Славка меня без матов наругал, хоть и посмеялись.

А атмосфера-то накаляется.

Искрит и взрывается между нами. Воздух тяжелеет, он забивает лёгкие, и дышится труднее, хочется вырваться из тесных стен чужой квартиры, закрыться. Нехорошее предчувствие настигает в тот момент, когда слышим женский крик на лестничной клетке, только проводив Кирку к такси…

Никогда не видел, чтобы Славка так взбесился. Столько ярости было на его лице, столько решимости. Он выскочил из квартиры первый и, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, бросился вниз. Выхватив пистолет, два первых раза гном стрелял наугад, не разбирая, кто это может быть. И уже позже, встав рядом с прижавшейся к стене женой, закрывающей живот руками и со слезами на глазах — от страха у нее не нашлось даже сил драться, — бил уже в цель. Славке под ноги прямо с потолка плюхнулась тварь, точно такая же, только чуть меньше, какую мы видели в лаборатории. Из раны в области груди лилась зелёная жижа вперемешку с кровянистой сукровицей. Славка звонил оперативникам, а я всё стоял и смотрел: на истерику Киры, на бешенство друга, на только что произошедшую смерть, и не мог пошевелиться, только наблюдать. Демон внутри меня ликовал, в то время как человек подыхал от чувства вины и наложенных перед близкими обязательствами. Видимо, так люди чувствуют сердечный приступ, когда всё, что они ощущают, сводится к нестерпимой боли в области груди.

Покачнувшись, взялся за перила, но не устоял, сел на ступеньки, в глазах потемнело.

Разрываясь между мной, местью и женой, Славка растеряно держал Киру за плечи и так же не мог двинуться. Первая взяла себя в руки именно женщина, оценив ситуацию.

— Дан, ты как? Ранили? — помотав головой и проморгавшись, стряхиваю с ресниц влагу.

— Я позвоню Бойко, пускай забирает тебя, — и по нарастающей до крика, — НА ХУЙ ОТСЮДА!!!

— Тогда твои дети останутся сиротами, — предупреждаю, пока он ещё не нажал на вызов. — Со мной всё нормально. Отвези Киру в лабораторию, ей нужно отдохнуть, тем более там охрана, ни одна тварь не пролезет.

— Ты знаешь, кто это? — он брезгливо ткнул мёртвую голову носком ботинка, из открывшейся пасти вывалился язык. Кира достаточно быстро спускалась вниз, ей надо было срочно на воздух.