Хорт – сын викинга - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 53

Его скипрейд не слонялся по городищу без дела. Под началом Сокола бывшие «волки» и мангеры упражнялись в близлежащем лесочке во владении оружием и слаживались, чтобы во время сражения быть как одно целое. Сокол оказался очень толковым малым, и Морав назначил его форингом, чем вызвал ревность у Могни. Но долго обижаться здоровяк не мог по причине своей отходчивой натуры, и вскоре с большим рвением он выполнял все, что приказывал Сокол.

Морава беспокоили отношения с новым вождем тверди. Конечно же, им выбрали Гардара, хотя многие и противились. Но Рогволд на большой совет не явился по причине немощи – в тот день Морав едва вытащил его из Нави, – и верх взяли те, кого в свое время прикормил Яролад. Наверное, Гардар пообещал им всякие блага и свое покровительство. Как бы там ни было, а он все же получил вожделенную власть и ее символ – двусторонний топор из небесного железа, щедро украшенный позолотой, и с рукоятью, на которой были начертаны древние руны.

По старинным преданиям, железо это и впрямь упало с небес, и лучший кузнец племени ковал и украшал этот топор целый год. Металл топора был чрезвычайно прочным и по цвету сине-сизым – будто морская волна во время грозового ненастья. На нем были видны даже более светлые волны и рябь. Этим топором можно было с одного удара разрубить любой, самый прочный, панцирь, не говоря уже о щитах, которые рассыпались на щепки.

Но Мораву было совершенно безразлично, кто станет во главе тверди. Мыслями он уже находился далеко от родных берегов. Его неудержимо влекло море. Это было сродни наваждению. Иногда ему казалось, что мать родила его в морской волне, потому что он мог плавать и нырять часами, при этом не испытывая усталости и не чувствуя холода. А вода в Варяжском море редко когда прогревалась в достаточной мере.

Вжик-вжик… Вжик-вжик… Мысли толпились в голове суматошно, как воины в бою, когда начиналась свалка. Тем не менее они так сильно отвлекли его от окружающей действительности, что Морав невольно вздрогнул, когда услышал рядом звонкий мальчишеский голосок:

– Поспеши! Вождь послал своих людей забрать твой драккар!

Морав-Хорт резко поднял голову, и, похоже, в его взгляде промелькнуло что-то очень страшное, потому что малец – им оказался Златовлас, внук одного из старейшин, который был другом Рогволда, – отпрянул от юноши с такой поспешностью, будто узрел готового к нападению волка.

– Когда это случилось? – резко спросил Морав.

– Да вот только сейчас вои вышли за ворота, – ответил Златовлас, опасливо поглядывая на Морава.

Конечно же, он знал, что тот волкодлак. И, как все дети, боялся, что Морав может оборотиться в волка и съесть его.

– Тебя дедка послал?

– Угу…

– Передашь ему от меня низкий поклон и благодарность. А это тебе… – Морав пошарил в сумке, где находились разные принадлежности для мелкого ремонта оружия, достал оттуда завалявшийся там дирхем и вручил его мальчику.

Златовлас широко улыбнулся, цепко схватил не очень чистой рукой серебряную монету и мигом умчался по своим делам. А Морав-Хорт, не мешкая, бросился к воротам и вскоре оказался в лесочке, который полнился звоном оружия и звуками голосов.

– Все за мной! – приказал он своему скипрейду безо всяких объяснений, чтобы не терять время. – Бегом!

Морав был уверен, что люди Гардара пойдут к потаенной гавани берегом, по узкой кромке плотного слежавшегося песка. В хорошую погоду идти вдоль берега было легко и приятно, особенно летом, когда пригревало солнце и начинали разбойничать комары и слепни – прохладный воздух и ветер, который в это время обычно дул со стороны моря, отпугивали зловредных насекомых. Поэтому он повел свою дружину в хозяйство Дымши кратчайшим путем – по узкой лесной тропинке, которую непосвященный человек, к тому же незнакомый с местностью, мог просто не найти.

Они успели. Правда, Морав с такой скоростью бежал, что некоторые дружинники запыхались. Но расспрашивать его на бегу о причинах такой спешки не стал даже Сокол, хотя имел на это полное право, что очень порадовало Морава, который в одночасье превратился в Хорта. Значит, ему доверяют всецело, а это дорогого стоило. Вои без веры в своего военачальника всегда сражаются с оглядкой, что в конечном итоге может привести к поражению.

Драккар покачивался на легкой речной волне, пуская во все стороны золотые лучики. Позолоченный змей-аспид на носу корабля поражал живостью; казалось, еще немного – и он издаст рев, превосходящий звуки боевых рогов во много раз, расправит крылья, взлетит под небеса и выпустит из своей разверстой пасти, в которой виднелся ярко-красный язык, всепожирающий огонь. Осталось только вставить весла в уключины и выйти в море, где на помощь мангерам придет парус. Драккар уже был вооружен соответствующими снастями (Дымша поставил все новое) и только ждал момента, чтобы показать, чего стоит в дальнем плавании.

– Я не ждал вас так рано, – несколько растерянно сказал Дымша. – Ваши щиты еще не совсем готовы. Они уже окрашены, отлакированы, осталось лишь нарисовать на них коловрат.

– Потом! – отмахнулся, Морав-Хорт. – Это не к спеху. Когда закончишь работу?

– Думаю, что к вечеру.

– Хорошо. Все в лодью! – приказал Морав своему скипрейду. – Приготовиться к бою! Стрелять только по моей команде!

Недоумевающие дружинники быстро заняли полагающиеся им места и начали натягивать спущенные тетивы (так делали, чтобы лук не терял упругости), а сам Морав остался на суше. Он заметил, что над ближним леском поднялась стая воронья и закружила над берегом. Знать, любители поживиться чужим уже поблизости…

Дружинников вел Одар, бывший «волк» из дружины Морава. Он переметнулся на сторону Гардара сразу, еще тогда, когда сын Яролада был всего лишь хэрсиром. Отец Одара принадлежал к ближнему кругу усопшего вождя, был его близким родичем, поэтому сын не мог поступить по-иному. К тому же Одар обладал изменчивой натурой и недолюбливал Морава с детства – уж неизвестно, по какой причине.

Завидев драккар, полный воинов, и Морава, который с вызывающим видом стоял на причале, он изменился в лице, поняв, что задумка Гардара может и не сработать. Но, понадеявшись на беспрекословную волю вождя (правда, он мог все решать только в военное время; когда царил мир, за порядком следили волхвы, за которыми было главное слово), Одар мрачно молвил:

– Наш вождь решил, что корабль должен принадлежать его личной дружине.

– С какой стати Гардар распоряжается моей собственностью? – тихим, вкрадчивым голосом полюбопытствовал Морав-Хорт.

– Он вождь и имеет право!..

– Не кричи! – перебил его Морав. – Здесь нет глухих. Во-первых, я стирэсман. И получил этот титул от самого Яролада. Во-вторых, драккар завоеван мною в бою, а не построен на средства общины. Он мой законный трофей.

– Тогда мы отберем его силой!

– Да? – Морав внезапно исчез; его заменил Хорт – грозный в своем удивительном спокойствие, которое в любой момент могло закончится чем-то страшным. – Попробуй…

Краем глаза он заметил, что Сокол отдал команду стрелкам, и те со зловещим видом взяли луки на изготовку. Жестом Хорт приказал ему не торопиться и вперил свой страшный взор в Одара. Тот побелел как полотно и невольно отступил на шаг. Дружинники, которых он привел собой, зароптали. Они видели, чего стоит Морав-Хорт в бою, и им вовсе не хотелось уйти раньше времени к предкам. Тем более что большинство из них знало – даже лизоблюды, которые постоянно подъедались у Гардара, – что Морав прав. И дружинники были уверены, что он будет драться. А связаться с волкодлаком, тем более хоробрым, и врагу не пожелаешь.

– Ты за это заплатишь… – прошипел Одар, как потревоженная гадюка.

Он уловил настроение своих людей и сообразил, что они не вступятся за него. А супротив Морава ему в одиночку не сдюжить. Собственно говоря, он понял посыл волкодлака – сразиться один на один, чтобы решить судьбу драккара. Но хитрость в Одаре, который при всем том был сильным и отважным воином, превозмогла ярость, пожирающую его изнутри. Он благоразумно решил отступить, хотя и считал, что серебряный оберег, который висел у него на груди, привязанный к кожаному гайтану священным наузом, сможет противостоять чарам оборотня. Но одно дело – предполагать, а другое – испробовать.