Вселенная Эда. Эпизоды (СИ) - Семагин Эдуард - Страница 25

Парень стоял на мосту и, щуря глаза от порывов сильного ветра, смотрел вдаль на ревущую в порогах реку. Он чувствовал себя уязвимым, и не понимал, как теперь жить дальше.

Даже ясно дав понять, что отношений между ними нет, Ярослав, тем не менее, занимал в жизни парня весьма солидную нишу. Имея уверенность в существовании любовника, Эдик находил в себе силы не отчаиваться и принимать себя. Наедине с Ярославом выбрасывать из головы любые проблемы, наслаждаясь моментом в «здесь и сейчас».

Теперь же он вновь остался сам по себе, и невольно нахлынули воспоминания о старших классах школы, когда душевный раздрай мешал не только постичь собственные желания и переживания, но вообще отнимал всяческие силы и энергию.

Выпрямляясь, Эд вскинул подбородок и хлопнул ладонью по пыльному железному ограждению моста. Он больше не был робким девственником, который едва не заблудился в закоулках собственного сознания. Сейчас он совершенно точно знал, чего хочет, к чему стремится, и насколько сладок вкус терпких запретных плодов.

Парень беззвучно шевелил губами, репетируя емкие, но лаконичные фразы. Для того чтобы быть понятым, он обязан донести свою точку зрения в удобоваримой форме. Во что бы то ни стало.

– Так и сказала? «Слава Богу»? – недоуменно переспросила соседка Надежда, отпаивая Ольгу лекарствами. Та, истерично всхлипывая, сумела только кивнуть. – Ну, ты, мать, даешь… – задумчиво протянула приятельница, капая в стакан с водой корвалол. – Моя Тонька, когда со своим первым парнем рассталась – месяц выла-рыдала, подушку слезами поливала. Только разве что из петли ее не вытаскивала. Потом, конечно, ничего – отошла, скачет вон козой. Но поначалу… Для подростков же это все так серьезно! Им же кажется, что мир вокруг рушится. А ты, Оленька – «слава Богу»!

Соседка покачала головой и протянула плачущей женщине стакан остро пахнущей жидкости. Та залпом осушила его и всхлипнула вновь.

– Надя, сама не знаю, как так вышло! – усилием воли подавив рыдания, поделилась Ольга, – я и рада бы перед ним извиниться, да только где он?!

Мать Эдуарда бросила взгляд в окно.

– Темень уже вон на дворе, ночь скоро! А он как сбежал с утра – так и нет до сих пор! – Она вновь расплакалась, роняя голову на скрещенные руки. – А если он вообще не вернется?

– Вернется! – уверенно заявила соседка, гладя приятельницу по руке, – он у тебя мальчик хороший. Знает, что ты переживать будешь.

– А если он с крыши прыгнет, Надя? Господи! – Ольга спрятала лицо в ладонях.

– Ну, прямо уж сразу с крыши! – всплеснула руками Надежда. – Ольга, держи себя в руках, а то скорую вызывать будем.

– Не надо скорую, я держусь, – мать Эда прекратила рыдать и теперь тихонько всхлипывала, то и дело поглядывая на часы. – Раньше, если он ночами пропадал, я хоть знала, что он с этим своим Ярославом. А вот где он теперь?!

– Видишь, дорогая, как все в сравнении познается?.. – печально протянула соседка, – Оль, ты прости, но пойду я, – вдруг смущенно пробормотала она, – и так засиделась… Да и Эдик наверняка скоро вернется, вам с ним нужно будет поговорить.

– Конечно, Наденька, спасибо за поддержку, – Ольге совершенно не хотелось оставаться одной, но задерживать приятельницу, торчащую у нее едва ли не с полудня, было совестно.

Оставшись в одиночестве, она вновь расплакалась и набрала номер сына. Его телефон все так же был отключен, и она со стоном спрятала мобильный в карман.

Внезапно в прихожей раздался тихий шорох. Ольга пулей подскочила к двери и отперла ее раньше, чем Эд успел попасть ключом в замочную скважину.

– Сынок! – Слезы вновь текли по ее лицу, но на этот раз от облегчения. – Эдичка! Жив, здоров?

– Все нормально. Успокойся, – тихо проговорил Эдуард, осторожно обнимая мать и прижимая ее к себе.

– Мальчик мой, прости меня, дуру! Я так виновата, прошу те…

– Проехали, – Эдуард поднял руку ладонью вперед, прерывая поток извинений. – Пойдем, поговорим.

– Ты, наверное, голодный? – спохватилась Ольга. – Снимай скорее куртку!

– Мама, – жестко отчеканил парень. – Не суетись. Я не голоден. Я хочу с тобой поговорить.

Он снял обувь, верхнюю одежду и прошел в гостиную. Ольга последовала за сыном и присела в кресло, рядом с диваном. Эдуард остался стоять в центре комнаты, собираясь с мыслями. Наконец, он произнес:

– Мам, я уже взрослый парень. И у меня есть личная жизнь, которая, к сожалению, тебя шокирует. Мне, правда, очень жаль, но я не хочу – и не стану – ничего менять.

Сын говорил спокойно, но решительно, и Ольга невольно проникалась уважением к нему и его словам. Это больше не было мальчишеским трепом и капризами великовозрастного детины. С ней говорил мужчина, и она старалась это осознать.

– Я буду уходить гулять тогда, когда захочу и с кем захочу. Возможно, я буду оставаться где-то на ночь. Прими это, пожалуйста, – продолжал Эдуард озвучивать заготовленную за день речь. – И ты больше ни слова, ни единой подробности, не услышишь о моей – личной – жизни. Я уверен, что так будет лучше для нас обоих. Я не буду чувствовать за собой вину, а ты не станешь лишний раз волноваться.

– Эдуард, это, может быть, и лучше, – медленно протянула Ольга, внутренне сопротивляясь, – но я же изведусь вся, не зная, где ты и с кем!

– Ты не сможешь контролировать меня всю мою жизнь, – недовольно ответил сын, передергивая плечами, – поэтому либо ты учишься принимать меня взрослым, либо…

Он набрал воздуха в грудь. Мать с полными слез глазами ждала продолжения.

– …либо я сниму квартиру и съеду.

– Эдик! – воскликнула Ольга, прижимая руку ко рту. – Ты с ума сошел?

– Я готов жить в квартире без мебели, жить с двумя-тремя соседями, спать на полу, голодать. Я очень люблю тебя и хочу жить дома, – Эд тихо вздохнул, – Но мне нужна свобода. И если ты продолжишь ограничивать меня, то я съеду. Клянусь.

– Ты же понимаешь, что я хочу для тебя только самого лучшего? – Ольга в последний раз попыталась достучаться до парня. – Например, когда я стараюсь чаще напоминать тебе о том, чтобы за прогулками ты не позабыл об учебе.

– Но я в этих напоминаниях не нуждаюсь! – Эд сорвался, повысил голос и с досадой крутанулся на месте, – Мама, ты можешь быть спокойна – я обещаю, что при любых обстоятельствах стану отличным профессионалом!

– Обещаешь? – придирчиво повторила Ольга.

– Да! – Эд прошел к окну и остановился, опершись руками о подоконник.

– Эти прогулки… Эдик, пойми, если бы ты был с девушками – я переживала бы меньше. Но незнакомые мужчины… Извращенцы с больной фантазией, у которых ты остаешься на ночь! – Ольга медленно провела рукой по волосам, – Эдик, ты можешь слушать меня, или не слушать, но факт остается фактом – это очень опасно!

– Да, – помедлив, пожал плечами Эд. – Но такова моя реальность. Я уже смирился. И тебе советую…

Ольга чувствовала, как к горлу снова подкатывает комок. Ей было невыносимо больно за сына, который вместо обычной молодежной компании сверстниц был вынужден искать встреч с совершенно непонятными людьми, чье психическое здоровье, по ее мнению, было под очень большим вопросом.

– И пожалуйста, – тихо добавил он, – Больше не пытайся познакомить меня с кем-либо из дочерей твоих подруг. Не спрашивай про симпатичных девиц в институте. Перестань подсовывать мне статьи про красавиц-актрис. Я – голубой, мама, и это не лечится. Понимаю, это словно ядерная война – ее сложно принять. Но очень прошу – постарайся.

Ольга ничего не смогла ответить, потому что горло сжало будто тисками. Слез уже не было, их поток иссяк, и оттого ей было еще больнее воспринимать пронзительную правду о сыне. Все надежды вдруг рухнули разом. И она отчетливо поняла, что Эдуард прав. Это не пройдет, не вылечится, это не исправить. Поэтому выбор прост – либо принять, либо потерять сына навсегда.

Она приблизилась к парню и ласково обняла его за плечи:

– Мальчик мой дорогой. Только будь осторожен.