Вечная история (СИ) - "JulyChu" - Страница 23

От оглушившего её счастья и волнения девчонка потеряла голос и лишь подпрыгивала у раскрытого окна с глупой улыбкой на лице. Бриг отчаянно махал руками, пока Рони не поняла, что он просит её отойти в сторону. Как только она это сделала, в комнату влетел теннисный мяч с привязанной к нему запиской. Ударился о стену, отлетел к столу, закатился под кровать…

На лестнице уже раздавались шаги, девушка в панике осмотрела комнату и скорее инстинктивно, чем продумав, положила на пол книгу и быстро села на покрывало. Через мгновение открылась дверь, и перед ней застыла мама.

— Что за шум был в комнате? — голос матери оставался спокойным, но Рони слишком хорошо различала едва уловимые оттенки.

У спокойствия родителей имелось много вариантов…

Оно могло быть с нетерпением, напряжением… раздражением… любопытством…

Сейчас мама была взволнована и, наверное, немного возмущена.

Рони показала на книгу.

— Мне было скучно, надоело лежать и читать, ничего не делать. Захотелось что-то уронить.

На лице матери промелькнуло недоумение, и цепкий взгляд охватил комнату.

— Уронить? Книгу? Я раньше за тобой такого не замечала.

— А я раньше никогда так долго в кровати не валялась, умирая от скуки, — последний аргумент прозвучал убедительно.

Мячик с запиской прятался под кроватью, и как бы строго не велась необъявленная окопная война с целью оградить Рони от контактов с Бригом, и какие бы подозрения не роились сейчас в голове миссис Таймер, девушка не могла себе представить, что мама начнёт осматривать комнату, тем более, заглядывать под кровать.

И оказалась права.

Беглым взглядом окинув комнату, миссис Таймер подошла к окну, внимательно посмотрела на улицу, но, никого не заметив, оставила попытки найти что-либо подозрительное в комнате дочери.

— Принести тебе чего-нибудь поесть? Или сама спустишься в столовую? — спросила Линда Таймер уже по-настоящему спокойным голосом.

Дочь покачала головой.

— Я не голодна, но к обеду спущусь.

Оставшись одна, Рони выудила из-под кровати теннисный мяч и нетерпеливо отвязала записку.

Воробышек! Прекращай хандрить! Я без тебя болею. И чем дальше, тем более серьёзные формы принимает болезнь. Еще немного, и я заявлюсь к твоим родителям с цветами. На душе и в городе темно без моей Солнечной девочки.

Целую тебя в правое ухо, левое плечо, в брови и глаза, мягкие губы.

Как же хочется до тебя дотронуться и почувствовать рядом!

Скучаю…

Нет, не живу без тебя…

Рони поцеловала записку и завалилась на постель, чувствуя себя воздушным шариком, готовым вот-вот взлететь и уткнуться носом в белую штукатурку потолка.

Прогулял занятия в школе…

Глупый, глупый Бриг.

Счастливая, счастливая Рони…

Следующие два дня Рони Таймер не расставалась с запиской, пряча её в одежде и читая каждый час, а иногда даже каждые полчаса.

За окном танцевала прощальный танец Весна, готовясь уступить город спешившему на встречу с ним Лету. А значит, не за горами купальный сезон.

Вместе с улучшающимся самочувствием приближался момент долгожданной свободы, и Рони решила проверить летний гардероб.

Когда ушли родители, она вывалила из шкафов и ящиков все вещи на пол и быстро раскидала их на две горки — те, что не будет носить, и те, которые нужно померить. Вторая горка оказалась просто огромной и испытывала силу воли хозяйки своими размерами. Девчонка уселась на диван, примериваясь к неприступному Эльбрусу. Прожевав конфету, она достала записку, прочитала еще раз и, аккуратно положив на стол, чтобы листочек было видно, решительно взялась за примерку.

По всей комнате разлетались кофточки, футболки, юбки, шорты, штаны, белье.

Рони вертелась перед большим зеркалом, вытягивалась на носочках, выворачивала шею, пытаясь осмотреть спину, вышагивала взад и вперед и строила отражению гримасы. Заняв эффектную позу, придирчиво оценивала себя и быстро выпрыгивала из одежды, чтобы выхватить из вороха новую.

Через полчаса навалилась усталость. Надоевшая слабость после болезни! В глазах метались разноцветные мошки, и все, что надевала Рони, стало казаться глупым, безвкусным, одинаковым.

— Ну уж нет, еще немного!

Характер, оказывается, можно закалять и в собственной спальне.

Маленькая кружевная юбочка, если её укоротить, давала такой же эффект, как и домашний халат, тот самый, с крупными цветами. Рони вспомнила себя в любимом наряде, потом — тот день, когда она была в нем в последний раз, и что тогда случилось… И она физически почувствовала, как соскучилась по Бригу.

Это было незнакомое, тяжелое чувство, которому не находилось определения.

Тело заявило о своем праве на чувства и настроение хозяйки, требуя прикосновений обаятельного парня с серьгой в левом ухе. Память стала подбрасывать веток в разгорающийся костер неудовлетворенных желаний. И Рони задохнулась от глубины и силы незнакомых чувств. Ей хотелось, нет, казалось необходимым ощутить руки Брига на своих плечах, груди, животе, почувствовать прикосновение горячих, упругих губ, принять тяжесть его тела.

Это было похоже на сумасшествие, и, почувствовав головокружение, Рони повалилась на кровать. Не помогло. Стало еще хуже.

Этот матрас знал их первую близость, хранил отголоски её счастья и того, как хорошо ей было с Бригом.

Ей всегда было хорошо с ним.

А сейчас пусто, плохо, уже невыносимо, до физической боли!

Рони постаралась отогнать от себя наваждение, но воспоминания, слишком яркие и почти осязаемые, не уходили, возбуждая и мучая еще сильнее. Она слышала горячий шепот Брига, чувствовала музыку его ласк, тело требовало его страсти.

— Да что же это такое, — испуганно прошептала девчонка, переворачиваясь на живот и цепляясь руками и зубами в подушку, готовая расплакаться.

Прийти в себя помог звук подъехавшей машины. Вскоре внизу хлопнула входная дверь, возвещая возвращение миссис Таймер из магазинов.

Рони вскочила с постели, словно боялась быть замеченной за каким-то неприличным занятием, и бросилась рассовывать разбросанные по комнате вещи по ящикам шкафа, опять перемешав их все вместе.

Когда вошла миссис Таймер, дочь уже закрывала дверцу шкафа.

— Рони?

— А? — вспыхнула девушка, словно её застали на месте преступления.

— Ты еще не готова? Мы нужно к врачу.

Рони отчаянно закивала головой,

— Забыла, мам, я совсем забыла, хотела одежду разобрать на лето и забыла… я сейчас, быстро.

Врач выпустил малышку Таймер на свободу. Долгая болезнь и заточение в четырех стенах подошли к концу, и девушка с трудом скрывала свою радость от того, что скоро покинет надоевшую комнату, а значит, непременно увидится с Бригом.

Ожидание следующего дня превратилось в пытку.

До вечера Рони слонялась по дому, начиная кучу дел и бросая их, пока Линда не вмешалась в процесс наведения беспорядка и не заставила дочь взять себя в руки. Вещи были разобраны, книги в библиотеке вернулись на свои места, а мука, сахар и масло пропали на полках и в холодильнике после того, как Рони передумала печь печенье.

Около шести вечера вернулся мистер Таймер, и дочь перенесла свое внимание на отца. Поприставала с вопросами о делах на работе, даже сыграла быструю партию в шахматы. Вернее, быстро проиграла, так как никак не могла сосредоточиться, и пришлось стремительно исчезать из гостиной, спасаясь от недовольной гримасы мистера Таймера. Ему никогда не удавалось скрыть выражение досады и легкого раздражения, когда дочь безнадежно проигрывала. На этот раз Рони была на удивление невнимательна и выбирала глупые ходы.

На ужин были приглашены два важных для бизнеса отца человека с женами, и на кухне для Рони тоже не оказалось места. Когда мама волновалась или пробовала новые, сложные рецепты, ей было важно контролировать весь процесс, и тогда она видела в дочери не помощницу, а причину для раздражения.

Девушке пришлось исчезнуть в своей комнате. Она понимала причины своего беспокойства. Нестерпимо хотелось, чтобы быстрее наступил завтрашний день, необходимость ждать злила, пугало возвращение физической тоски тела.