S-T-I-K-S. Зовите меня Форс-Мажор (СИ) - Каменистый Артем - Страница 31

Вот так. Был один стрелок, и внезапно от него отпочковались ещё двое. Все метнулись прочь широким веером. Достать их сходу уже не получится, ведь Трэш на части разрываться не умеет.

Притормозив, один за другим метнул три диска. Два беспрепятственно пролетели сквозь фигуры, выглядевшие вполне материально.

Третий ударил в мясо и кости.

Чёрт! Он ведь живым собирался его брать. Пятнадцать килограмм разогнавшейся стали поставили на этом замысле крест.

Ну да и чёрт с ним, не всё ещё потеряно. Ведь кваз никуда не делся, так и продолжает постреливать.

Не сильно торопясь, дабы в горячке не остаться без последнего источника важной информации, Трэш подбежал к уродливому туземцу, вырвал из его рук пулемет и отбросил в сторону. Содрал с головы каску, толкнул согнутым пальцем в защищённую бронежилетом грудь, заставив завалиться на спину.

И почти вонзив пару когтей в глаза, проурчал на человеческом языке:

– Ну привет тебе, акробат хренов. Поговорим?

Взгляд у туземца был нехорош. Трэш не разбирался в изменённых, но по всему заметно, что процесс зашёл далековато. И дело тут, главным образом, в глазах. Именно они выдают степень ненормальности. Жёлтые, но не желтушные, а будто от тигра пересадили. С кошачьими роднят ещё и заметно удлинённые зрачки хищника. Взгляд вроде и человеческий, и в то же время в нём явно что-то ненормальное проскакивает.

И это ненормальное — ни капли не человеческое.

Вопреки ожиданиям, пуля, выпущенная вначале боя, попала серьёзно. Правый бок разворотило так, что из-под бронежилета свешивались клочья разодранной печени. С таким ранением полагается или мгновенно умирать, или спустя несколько секунд. В лучшем случае протянешь несколько минут, после чего тихо успокоишься от шока и кровопотери.

И уж сознание должно теряться сразу, без проволочек.

А этот мало того, что сумел подняться, он ещё и стрелял из тяжёлого пулемёта. Причём метко.

Опять какое-то колдовство.

Или нет? Что это среди овсяных стеблей белеет? Выжатый одноразовый шприц. Какое-то лекарство себе вколол? Но какое? Тут, скорее, стимулятор требуется.

Однако, стимуляторов, способных поднимать мёртвых, в природе не существует.

Но этот поднялся.

Нехорошо косясь из-под занесённых над глазами когтей, покалеченный кваз изобразил намёк на кивок, ухмыльнулся уродливо и тихим утробным голосом ответил:

– Можно и поговорить. Я сейчас как раз не сильно занят.

Чуть отведя лапу, Трэш пошевелил пальцами, что выглядело угрожающе и спросил:

— Вы кто такие? Откуда взялись?

Ответ последовал незамедлительно и был настолько удивительным, что Трэш не сразу врубился в смысл сказанного.

— Подразделение гамма-один, проект "Вторая жизнь". Мы сами по себе, в структуру организации не входим. Мы как бы есть, но одновременно нас нет. Между собой нас называют подразделение гамма-один экспедиционного корпуса "Новая земля". Но мы не военные, мы непонятно кто.

— Корпус?! – поразился Трэш, когда осознал суть сказанного. — Так вы что, местные экспедиционники? Бред какой-то. Мне что, глаз тебе вытащить, чтобы ты лапшу мне на уши не вешал?

Ничуть не испугавшись, кваз ответил:

– Что-то я ушей у тебя не наблюдаю, чтобы лапшу вешать. В заднице их прячешь, что ли? Мне, честно говоря, абсолютно до фонаря, веришь ты, или нет. Я вообще говорю только из-за того, что на спеке поболтать тянет. Ты сам-то кто такой? Мне так и так хана, я ещё не подох, только потому, что урод уродский. Дальше меня ничего не уйдёт. Интересно ведь, откуда ты такой красивый нарисовался.

– А ты откуда? И почему вы без защиты? Вы не тянете на экспедиционников, вы местные.

– Сам ты не тянешь. И не надо длинных слов, можно просто — внешники.

– Ну да. Местные нас так и называют.

– Нас? — жёлтые глаза кваза при этой оговорке сузились.

— Однажды я остался без маски, – признался Трэш. — Так получилось.

- Не знаю, что там получилось, но результат выглядит серьёзно, – одобрительно заявил раненый. – Не то, что у нас. Глянь на меня. Где я, и где ты? Мы ведь похожи. У нас ведь тоже такое случилось. Я к тому, что мы остались без масок. Не все, конечно. По разному бывает. Этот мир полностью дерьмовый. Здесь всё дерьмом пропитано. Оно в воздухе, в земле, в воде. Оно повсюду. К чему ты ни прикоснёшься, оно тебя запачкает. Это может быть что угодно: глоток воздуха, капля чужой воды на губах, царапина от когтя твари. И это всё, это конец, с этой минуты начинает тикать таймер. Твой личный таймер. Ты не видишь, что он показывает. Но он есть, и он тикает. Пока время не выйдет, надо успеть сменить одежду и смыть с себя всё это дерьмо, до последней частички. Ничего не должно остаться. В изолированную зону мы попадаем со ссадинами и ожогами на коже. Жёсткая чистка. Но мы не всегда успеваем. Да и помогает она не всегда. И тогда, в карантине, тест показывает, что это всё, ты его подцепил. Оно уже в тебе. Это не аппендикс, это скальпелем не вырежешь. И никакие антибиотики не помогут. Снова включается таймер. Но это уже не тот таймер. Он другой. Когда твоё время выйдет, тебя прикончат, как бешеную собаку. Вот только это будешь уже не ты. А потом домой везут гроб. Красивый гроб, накрытый флагом. Да только в этом гробу даже пылинки от тебя не будет. Я не знаю, что там, но знаю, что к нашим телам это не относится. Тут всё очень просто. Очень. Кто хлебнул воздуха Стикса полной грудью, тем назад дороги нет. Но не для всех это смерть. Ты ведь понимаешь.

Трэш кивнул:

– У тебя иммунитет.

– Да, так. Не все начинают урчать. Научники говорят, что от трёх до пяти из сотни выкарабкиваются. Но это уже другое. Назад таким хода нет. Всё равно что смерть. Родным так и говорят. Для них ты мертвец, гроб с тобой похоронили. Но ты-то живой. Что с тобой делать? Валить как-то некрасиво. Хоть и биоматериал, но это свой биоматериал. Остальные не поймут. Нехорошо, когда своих вот так валят. Ведь такое здесь с каждым может случиться. Каждый год у нас десятки случаев заражения. Некоторым везёт, они выживают. Вот и накопилась группа. Нас и больше бывало, и меньше. А сейчас, – кваз бросил взгляд на ближайшее тело. – Ноль остался. Из-за тебя. Закончился наш контракт. Вечный контракт...

– Я вас не трогал, – заметил Трэш.

– А кому какое дело, кого ты трогал? У нас приказ, и мы его выполняли. Удобно, когда есть такая группа. Защита нам не нужна, автономность ничем не ограничена. И мы полностью ненормальные. Туземцам до нас далеко. К нам ведь стаскивают всё, что находят в тварях. Спораны ладно, их хоть задницей везде жри. Горох тоже не дефицит. А вот жемчужины... Жемчужины – это совсем дело другое. Споровые тела высшего порядка. Высшие источники силы для этого вонючего местечка. Только хрень всё это. Я про название. Научники их по молекулам разбирали, да так и не поняли, что же это такое. Нет там никаких спор. Неживое оно, с виду. Набор химических элементов, структуры какие-то странные и свойства непонятные. Но вкати подопытной собаке, обратится с такой скоростью, что до ста досчитать не успеешь. Самая забористая дурь. И нас, таких, как мы, от неё накрывает по полной. Что-то она с нами делает. Меняет внутри. Мы начинаем делать такое, что только в кино показывают. Но это не кино, это на самом деле.

Трэш снова кивнул:

– Вам годами скармливали весь жемчуг, что доставался корпусу. Ну а вы от этого получали разные способности.

– Да, – подтвердил кваз. – Годами его жрали. Турок рекордсмен, он больше двадцатки продержался. В смысле, больше двадцати лет такой жизни. Мог и третий десяток разменять. Теперь не разменяет... на тебя нарвался. А я здесь почти восемнадцать оттрубил. И последние одиннадцать вот таким пришлось... Всё хуже и хуже. Научники обещали, что есть способ исправить. С местными они тёрли по этой теме. Мол, дай время, всё решим. Потерпи, и всё у тебя будет. Вот я и терпел. Одиннадцать лет терпел. Сначала это почти не мешает. Даже интересно немного. Но это только в первые года. А потом, чем дальше, тем хуже. Некоторые умения, как бы, засыпают. Они никуда не пропадают, но перестают откликаться, что ты с ними ни делай. Потом начинаются странные мысли. Неприятные. У человека таких не должно быть. Но они есть, – речь кваза становилась всё невнятнее и невнятнее. – Ну а с тобой что не так? С тобой, парень, точно что-то не так. Ты вообще не похож на человека.