Игрок нулевого уровня (СИ) - "TryhardS" - Страница 5

Список активных состояний: промок, защита новичка (восемь дней)

Он рассмеялся.

Но, будь Владислав внимательнее, то смог бы заметить, что за ним уже более пяти минут наблюдало две фигуры в ржавом латном доспехе и тёмно-синем плаще. Силуэты шептались между собой и не спускали глаз с неизвестного. Будто в ожидании, что полоумный бросится на них с голыми кулаками, они сжимали кулаки на рукоятке длинных и болтающихся у пояса мечей. Это были неписи восемнадцатого и двадцать второго уровня.

— Слыш, это уже ни в какие ворота не лезет, — откликнулся басом более опытный. — Я такое впервые вижу. А тут много придурков шастает.

— В психушку или как мага? — молодой и безбородый воин с ужасом наблюдал за тем, как смуглый незнакомец решил попробовать воды из лужи. — Мне кажется, в психишку.

— Ага, щ-щас. Мы его в психушку, а он стену взорвет, охрану порвет, напишет какую-нибудь книгу и выпьет зелье. Я не хочу рисковать.

— Мы уже и так несколько тысяч магов в последнее время заточили. Тюрьма что, резиновая? Может, этот придурок попьет, вон, воды из Гнилистой речки, и сдохнет. А нам заботы меньше.

— А план кто выполнять будет? — бородач двадцать второго уровня дал подзатыльник младшему, от чего над его головой вылетело двухзначное красное число. — За руки его, капкан на харю да поволокли, че тут ещё решать.

Определившись с целью, неписи направились к катающемуся по земле атланту. Тот совершенно игнорировал лязг брони. Воины слаженно и в один момент схватили Владислава, оторвали его от земли так, что он мог лишь беспомощно мотать босыми ногами в воздухе и истошно кричать:

— Стойте! Это недоразумение! — почему-то именно сейчас, после двадцатилетнего молчания и сдерживания эмоций, он смог выдавить все свои силы на отчаянный вопль перевернувший всё внутри него. — Н-е-е-е-т!

Бородач выпустил из-под плаща связь сиреневых веревок, которые взобрались по одежде атланта как пауки на колких и многочисленных конечностях, и обернули лицо и рот несчастного. Легкие Владислава тут же сковало удушье, а где-то в груди открылась бездонная проспать, утягивающая в себя душу.

Список активных состояний: промок, защита новичка (восемь дней), безмолвие (60 минут)

— Ну что, рожа колдовская, — бородач захохотал как мерзкая копия Санта Клауса. — Бояться то не стоит, хы-хы, всего лишь наденем на тебя парочку кандалов и убедимся, чтобы ты и твой род никогда и никому больше не причинили вреда. Слава Всебогу!

— Слава Всебогу! — вторил ему нахмурившийся боец.

Владислав мог только мычать и пытаться бороться, но чувствовал себя маленьким школьником, которого тащил незнакомый дядя в тёмный переулок. Любое сопротивление было бесполезно, единичная сила противостояла завышенным атрибутам городских стражников, и даже в лучшем исходе он не смог бы ничего поделать.

Новый мир оказался таким же несправедливым, как и старый, только одетый в красивую обертку. И куда он теперь? Может, сразу на плаху? Или в тюремную камеру? Сколько он там проведет? Месяц, год? Как выполнит контракт? Неужели Вера так и останется больна, потому что он попался в самую очевидную ловушку виртуальной реальности? Но, почему-то, наравне с этими мыслями, теснилась и другая, больно обжигавшая сознание. Он больше не увидит небо?

Прошлым днём…

Начало ноября выдалось особенно промерзлым в этом году, несмотря на истерию синоптиков по поводу глобального потепления. Ветер непрерывно свистел в ушах, бросал всё более щедрые горсти белоснежной крупы и угрожал погрести под собой небольшой городок уже к Новому году. Был слышен гул допотопных снегоуборочных машин, но никто уже не возлагал на них особой надежды. Они, скорее всего, работали в автономном режиме, чтобы сэкономить топливо.

Влад кутался в поношенное пальто, его серая фигура едва ли выделялась в заснеженном ландшафте унылой провинции. Кучерявый юноша не знал, куда деть коченеющие руки, и просто растирал их по мере движения. Под ногами блестели ошметки грязного снега. Шаги давались с трудом, как в болоте. В такую температуру легко пожалеть об отсутствии шапки, перчаток, и, конечно же, дорогого термобелья. Единственным спасением Влада стал дырявый шарф. Тем не менее, он практически не помогал в борьбе с холодом, и пареньку ничего не оставалось, кроме как прижать усталое лицо к груди, чтобы согреть покрасневшее горло.

Подобный способ защиты не предполагал возможность смотреть по сторонам, впрочем, Влад не многое терял. Когда ходишь по вечерним улицам, единственное, что попадётся на глаза — яркие лампы. Гнутые, как корни дерева, и установленные вразнобой. Наверное, строителям не доплатили. Здания напоминали скопления звуковых колонок, но где-то всё ещё возвышались устаревшие дымоскребы. Они скрипели под собственным весом и жалобно требовали экстренного ремонта, запланированного ещё на прошлое десятилетие. Одинокие веранды полуразоренных кафе давно занесло снегом, но и сквозь заледеневшие стекла внутренних помещений едва ли можно было углядеть хоть одну живую душу. Проезжая часть почти не отличалась от пешеходной, правда, разделять их и не требовалось: машины нынче встречались реже самолетов.

Влад давно не смотрел на небо, и не видел в этом смысла. Во-первых, это потребовало бы оторвать подбородок от груди и подставить многострадальное горло холоду. Во-вторых, вряд ли бы он увидел что-то кроме скопившихся заслонов из чёрного, сухого дыма. Ну и, в конце концов, когда-то юноша уже имел возможность взглянуть вверх. С тех пор него не было ни единой причины считать, что с тех пор «там» что-то изменилось. Гораздо более насущными являлись проблемы с витавшим в воздухе смрадом и осточертевшим смогом. Их предполагалось пережидать на работе или хотя бы дома. Именно поэтому Владу не попался ни один подобный ему неудачник за время скитаний.

— Двенадцать тысяч триста два, двенадцать тысяч триста три, — юноша сипло отсчитывал количество шагов от магазина до дома, хотя сам вряд ли бы смог объяснить, зачем. Можно сказать, он просто пытался заснуть и не просыпаться. Или наоборот, разнообразить путешествие, чтобы отогнать заползающие в глаза наваждения? — Двенадцать тысяч триста четыре…

Во внутреннем кармане пальто Влад держал драгоценный сверток, который и стоил всего этого похода. Впрочем, чуть ближе к телу, было ещё одно отделение со множеством потерявших свой щедрый хруст купюр. Хранить их дома слишком небезопасно, риск ограбления очень велик. Конечно, окрепший и закаленный физическим трудом девятнадцатилетний паренек мог дать отпор незваным гостям. Но он не хотел сесть в тюрьму.

— Мжчина, мжчина! — хриплым, прокуренным голосом донеслось до Влада откуда-то из-под картонки в одном из переходов. Груда мусора оказалась человеком в костюме, на груди мятого пиджака даже сохранился бедж с плохо различимым именем и профессией, как-то связанной с финансами. Старик, давно за пенсионным возрастом ещё прошлой поправки. Его горящее алкоголем, изнуренное лицо вызывало смесь жалости и отвращения. — У вас нет рботы? Пжалуйста, я могу рботать! У меня сорок джва года опыта…

Безработный вцепился в штанину Влада и неистовым натиском оторвал приличных размеров кусок ткани. Даже это не помешало потрепанному старику продолжать молить прохожего о невероятном. Юноша стиснул зубы и одернул ногу, чем отправил просителя в скопившийся под ботинками наплыв помоев и снега.

— На стройку сходи, дубина, — пробурчал Влад и ускорил шаг, — там ставка два бакса в час.

— Но я ведь экжперт по коммер…

Влад уже не слышал, так как скрылся за поворотом. Теперь он то и дело поглядывал на брюки и ранее не отличавшиеся особой ухоженностью, а сейчас и вовсе пришедшие в негодность. Хотелось выругаться в голос. Проклятье! Была дыра в бюджете, а теперь ещё есть и в штанах!

— Надо будет попросить Веру подшить…

Дорога вышла на финишную прямую. Глаза юноши слезились, он слегка хромал от долгого пути. Ноющая спина снова пульсировала неприятными порывами. Горло засохло и знобило. Хотелось как можно быстрее дойти до дома и сбежать от надоевшего свиста ветра да машинного гула.