Непокоренный остров (Документальная повесть) - Виноградов Юрий Александрович - Страница 9

— Товарищи рабочие! Мы, моряки-артиллеристы, благодарим вас за ваш самоотверженный труд по установке и монтажу орудий на этих башнях, благодарим, что обучили расчеты обслуживать механизмы. По долгу флотской чести мы должны теперь сказать вам большое спасибо и с почетом отправить в Ленинград…

Рабочие одобрительно загудели, и Вержбицкий замолчал, давая им возможность выговориться. Когда в тамбуре вновь воцарилась тишина, он продолжил:

— Товарищи рабочие, но мы сейчас не можем отправить вас на свои заводы. Обстановка сложная и в Ленинграде, и на полуострове Ханко, да и на нашем острове. Очень сложная. Каждому это известно лучше меня.

— Что же вы нам предлагаете? — нетерпеливо спросил один из рабочих, ближе всех стоявший к командованию дивизиона.

— Предложение одно, товарищи: встать в ряды защитников нашего острова. Специалисты вы отличные, уже готовые боевые номера орудийных расчетов. А освободившихся краснофлотцев мы отправим на противодесантную оборону побережья.

Наступила тишина, рабочие молча переглядывались, напряженно оценивая предложение нового коменданта Осмуссаара.

— Значит, Ленинград тю-тю… — прозвучал чей-то робкий голос.

— И вовсе не «тю-тю», — выступил вперед батальонный комиссар Гусев, — только сейчас нет возможности отправить вас в Ленинград. А появится возможность — пожалуйста, задерживать не будем.

К Вержбицкому подошел Белозеров.

— Разрешите мне сказать, товарищ капитан? — спросил он и, не дожидаясь ответа, повернулся к рабочим: — По-моему, все ясно. Ведь каждый из нас и так уже номер орудийного расчета. Мое предложение такое: стать добровольцами нашего славного советского флота!

Белозерова поддержал и мастер Февралев.

— Правильное предложение! — сказал он. — Я вот давно к первой башне прикипел. А где воевать, здесь или в Ленинграде, все едино. Лишь бы бить фашистскую нечисть…

Рабочие заговорили вдруг разом, каждый высказывал свое согласие остаться на острове, называл артиллерийскую специальность, которой владел в совершенстве, просил зачислить на первую или вторую башню.

— Спасибо, спасибо, товарищи! — громко произнес Гусев. — Вы поступили как истинные ленинградцы. Наш остров стоит на дальнем рубеже прикрытия Ленинграда, следовательно, вы здесь, на Осмуссааре, защищаете свой родной город!

Стоящие в коридорах краснофлотцы бросились обнимать своих новых собратьев. Наперебой они предлагали поделиться с ними своим флотским обмундированием и тащили их в кубрики, к рундукам, в которых покоились запасы форменок, тельняшек, брюк и бескозырок.

Капитан Кудрявцев сделал расчеты всего личного состава. Из 850 человек на противодесантную оборону побережья вместе со строителями высвобождалось 350 бойцов. По его предложению был создан стрелковый противодесантный батальон трехротного состава с маневренной группой в пятьдесят человек. Командиром батальона Вержбицкий назначил военинженера 2 ранга Сошнева, начальником штаба у него стал военинженер 3 ранга Слезингер. Несколько позднее произошли изменения и в самом дивизионе: представитель артиллерийского управления наркомата Военно-Морского Флота старший лейтенант Васерин приступил к исполнению обязанностей заместителя начальника штаба, а инженер Белозеров был избран секретарем партийной организации дивизиона.

Новый командир противодесантного батальона на всех трех районах обороны — западном, северо-восточном и южном — развернул фортификационные работы по укреплению побережья. Личным составом рот строились окопы, траншеи, доты и дзоты. Места наиболее вероятной высадки вражеского десанта ограждали колючей проволокой, фугасами, минами. Имевшийся на складах запас взрывчатки, мин, колючей проволоки оказался ничтожно малым. В ход пошли подручные средства, каждый предлагал свой способ ограждения вверенного ему участка обороны. Особенно отличалась группа сержанта Вдовинского, изготовлявшая мины и фугасы собственной конструкции. Взрывчатку для них извлекали из двух выброшенных штормом на берег, сорванных с якорей мин, а также из неразорвавшихся авиационных бомб и снарядов. Две тысячи мин они сделали из переданных зенитчиками 37-миллиметровых снарядов, завезенных для будущей малокалиберной зенитной батареи. Достаточно было Вдовинскому несколько видоизменить взрыватель, и гильза со снарядом превращалась в противопехотную мину. Начальник штаба батальона Слезингер из остатков железной арматуры сконструировал особое препятствие, заменяющее заграждение из колючей проволоки. Выставленное возле уреза воды, оно преграждало вражеским солдатам прямой путь на берег, к тому же электрики пустили ток. Работы проводились с раннего утра и до позднего вечера, несмотря на ежедневные обстрелы территории острова батареями противника с мыса Пыысаспеа.

Наиболее сильным вражеский огонь был утром 21 сентября. Стреляли все батареи, избрав главной целью вышку КП и башни 314-й береговой батареи. Клещенко стало ясно, что вот-вот в секторе обстрела его батареи появится конвой противника, следовавший к острову Вормси. Так оно и случилось. Дальномерщики вскоре засекли на горизонте пять транспортов, шедших под охраной дюжины тральщиков и торпедных катеров. Когда темные борта нагруженных транспортов стали отчетливо вырисовываться на сетке визира, Клещенко открыл огонь. Едва снаряды начали вздымать белые султаны воды вокруг головного транспорта, как к нему с пушистым хвостом клубящегося дыма кинулись сразу два торпедных катера. Клещенко все же заметил в визир взрыв на палубе, прежде чем дымовая завеса скрыла цель из виду. Он перенес огонь на соседний транспорт, но и тот был тут же скрыт непроницаемой пеленой серого дыма.

Досталось и батарее. Разорвавшийся у вышки крупнокалиберный снаряд перебил одну из четырех бетонных опор, на которых покоилась боевая рубка, а в первой башне взрывной волной наглухо заклинило стальную дверь блока. 90-я батарея капитана Панова вынуждена была открыть ответный огонь по батареям противника, и только тогда обстрел Осмуссаара прекратился.

Особенно много хлопот доставили немецкие батареи на следующее утро. В ночь на 22 сентября с Ханко ожидалось транспортное судно «Вохи», на котором генерал Кабанов по просьбе Вержбицкого присылал для гарнизона Осмуссаара винтовки, станковые и ручные пулеметы, мины, взрывчатку и прожектор. Поскольку «Вохи» приходило ночью, Вержбицкий распорядился принять его на удобный южный пирс. Для разгрузки была подобрана специальная команда со всех подразделений гарнизона. Душой ее, как и во всех подобных делах, был комсорг 314-й башенной батареи младший сержант Бабарыкин.

В полночь команда разгрузки была уже на южном пирсе, пришли туда командир и военком дивизиона. Однако «Вохи» не появлялось. Его заметили с пирса лишь на рассвете, в быстро редеющей предутренней мгле, в миле от берега. Вержбицкий, понимая, что судно вот-вот заметят на мысу Пыысаспеа, вызвал по телефону начальника химической службы дивизиона и распорядился немедленно прибыть на южный пирс. К счастью, ветер дул с запада, и дым от зажженных шашек разрастающейся полосой потянулся к «Вохи». Немецкие наблюдатели все же успели засечь транспортное судно до того, как его скрыл клубящийся дым. Батареи с материка открыли огонь, на корме судна вспыхнул пожар. К этому времени дымовая завеса полностью охватила «Вохи» и скрыла его от корректировщиков противника. Горящее судно быстро приближалось к пирсу, на его палубе суетились члены экипажа. Многие из них, боясь взрыва находившегося в трюмах боезапаса, едва борт коснулся стенки пирса, тут же попрыгали на дощатый настил. На палубе работали со шлангами лишь четыре человека, пытаясь потушить разгоравшееся пламя.

— Куда? Назад! — закричал Вержбицкий на спрыгнувших с судна моряков. Голос его потонул в грохоте взрывов, вздымавших вокруг «Вохи» смертоносные фонтаны воды: немецкие батареи открыли огонь по пристрелянному ранее южному пирсу.

Краснофлотцы из команды разгрузки невольно залегли, не зная, что предпринять. Секунду колебался и Вержбицкий, понимая, какая опасность нависла над людьми и судном. Потом он высоко поднял руку и во весь голос крикнул: