Eden (ЛП) - "obsessmuch" - Страница 28

Взгляд абсолютной и чистой ненависти на его лице пугает меня, и я замолкаю прежде, чем зайду еще дальше.

Он наставляет на меня свою палочку, и… когти. Когти царапают меня, скользят вниз по лицу, рукам, грудиногамколеням. Остановитесь! Прекратите это! Когти разрывают мое лицо, о, пожалуйстаостановитесьпожалуйста… в желудок будто воткнули сотню ножей, прокручивая их, и руки ооо..

Все…исчезает.

Я открываю глаза, поднимаю руки так, чтобы я их могла видеть.

Они исполосованы. Красные следы, оставленные не заклинанием, я уверена, а моими собственными ногтями.

Меня трясет.

— Вы когда-нибудь уже запомните свое место? — Я поднимаю взгляд, на его лице написано столько ненависти, что я вздрагиваю. — Заносчивая, жалкая девчонка, вы когда-нибудь запомните это?

Дверь с грохотом открывается.

Мое сердце уходит в пятки, когда Долохов и Беллатрикс втаскивают Рона в комнату. В этот раз он в сознании, его бледное лицо перекошено гримасой боли.

— Вы двое не торопились, — Люциус даже не старается скрыть раздражение в голосе.

— Видишь ли, он немного сопротивлялся, — Беллатрикс и Долохов бросают Рона на пол. Он падает на пол, издавая стон от боли. Белла ухмыляется, пока подходит к двери камеры. — Нам пришлось его усмирять.

Рон задыхается, держась за живот, его лицо искажено болью. Мое сердце разрывается от взгляда на него.

— Что вы с ним сделали? — я быстро подхожу к Рону. — Вы ублюдки, что вы с ним сделали?

Невидимая пара рук подхватывает меня и отбрасывает назад, назад, очертпобери, меня впечатывает в стену. Все тело буквально кричит от боли, и перед глазами вспыхивают фейерверки…

Но я не падаю. Я остаюсь на месте, какая то невидимая сила приковывает меня к стене.

— Ты останешься здесь, грязнокровка, — тихо бормочет Люциус, а Беллатрикс смеется надо мной, стоя на другом конце камеры. — Я сыт по горло вашими публичными проявлениями своей привязанности к мальчишке. Вы здесь только для одного, это, надеюсь, ясно?

Слезы текут у меня из глаз… как жестоко.

— Пожалуйста…

— Нет, — он обрывает меня. — Я решил, что вы не должны помогать, поддерживать и всячески подбадривать своего друга. Мы же не хотим, чтобы ситуация стала слишком личной, не так ли?

Ненависть обрушивается на меня, и я даже не могу произнести ни слова. Меня трясет, пока я пристально смотрю в это холодное, самодовольное лицо. Лицо самого зла.

Я никогда никого так не ненавидела, как я ненавижу сейчас Люциуса Малфоя.

— Итак, с чего начнем? — Долохов так и рвется приступить к делу, устанавливая перо и пергамент в углу камеры. Он отбрасывает назад свои грязные волосы, и я замечаю яркий синяк под его левым глазом.

Должно быть, боец из Рона лучший, чем я.

— Во-первых, дайте мальчишке вот это зелье, — Люциус достает маленький флакон из своей мантии. Долохов рьяно протягивает руку, но Люциус передает бутылочку Белле, которая рассматривает ее с интересом. Лицо Долохова разочарованно вытягивается, и это выглядит почти комично.

Я бы посмеялась, если бы не была в ужасе от ситуации.

— Что это? — Беллатрикс берет бутылочку, и глаза ее блестят в предвкушении.

— Я сварил его прошлой ночью. Я бы сказал, что это довольно хитрое и изобретательное зелье. Пока оно действует мальчишка будет говорить, кричать, но не сможет ответить на вопрос, обращенный не к нему.

О, мой Бог.

Долохов начинает хохотать.

— Так ты хочешь, чтобы она отвечала на наши вопросы, а не он?

Люциус кивает.

— Да, ты угадал.

Белла издает смешок.

— О, это так жестоко, Люциус, — нараспев произносит она, но голос ее полон ликования.

Я смотрю на Люциуса, который насмешливо мне улыбается, и больше всего на свете я хочу порвать его на мелкие кусочки. Мне не верится, что кто-то может быть настолько подлым?!

— Помоги мне, Антонин, — Беллатрикс закатывает рукава и начинает вытаскивать пробку на бутылочке. Маленький клуб дыма вырывается из горлышка, когда пробка открывается с громким хлопком.

Долохов грубо толкает Рона на колени, запрокидывая его голову. Рон отчаянно борется, вырываясь из рук Долохова.

— Отвали от меня, ты, больной у…

С кончика палочки Беллы срывается черный луч, ударяя Рону в живот, и он выгибается назад, воя от боли. Я всеми силами пытаюсь вырваться из крепко держащих меня невидимых оков, но тщетно.

Люциус посмеивается надо мной.

Беллатрикс становится рядом с Роном, а Долохов пытается открыть ему рот. Рон поворачивается ко мне с диким криком.

— Нет, Гермиона…

Долохов держит его челюсти, а Белла вливает густую, вязкую темно-зеленую жидкость ему в рот.

— Вот так, малыш, пей свое лекарство, — подвывает Белла.

Рон закрывает рот и задыхается. Вызывающий отвращение звук достигает моих ушей, когда жидкость вытекает на его подбородок и выливается через нос.

— Остановите это! — я кричу. — Оставьте его в покое! Он же задохнется!

— Ну, ну, — протягивает Люциус. — Он сильный мальчик, я уверен, он перенесет это.

Рон падает вперед, тяжело и глубоко дыша и кашляя, а отвратительная субстанция стекает по его подбородку.

Мне так жаль, Рон, мне так жаль…

— Вы готовы отвечать на наши вопросы, мисс Грейнджер?

Я не отвечаю. Я просто смотрю на Рона, как он лежит на полу, приводя свое дыхание в норму и стирая зелье с подбородка.

Невидимая сила поднимает мою голову, и я встречаюсь взглядом с человеком, которого я ненавижу больше всего на свете.

— Я хочу, чтобы вы мне… нам сказали, куда конкретно собирался Поттер, когда вы в последний раз его видели?

Ну почему? Почему это должно быть именно так? Почему нельзя по-другому?

— Молчи, Гермиона! — кричит Рон. — Не говори им ничего, слышишь?

Люциус ухмыляется.

— Незачем орать, Уизли.

— Заткнись, Малфой! — ревет Рон, слегка запинаясь и пытаясь встать на ноги.

— Как ты смеешь говорить с ним в таком тоне? — Беллатрикс в гневе поднимает свою палочку. — Ты — отвратительный маленький предатель крови, как смеешь ты… Круцио!

И камеру наполняют крики. Ужасные, кошмарные крики, от которых вот-вот лопнут барабанные перепонки. Рон корчится на полу и его крики разбивают мне сердце.

— ПРЕКРАТИТЕ! — я кричу. — ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕКРАТИТЕ!

— Достаточно, Белла.

По команде Люциуса, Беллатрикс убирает палочку и Рон в бессилии падает на пол, тяжело дыша, а я не могу ему помочь, не могу.

Люциус смотрит на меня.

— Скажите нам то, что мы хотим услышать.

Я пытаюсь не паниковать и делаю глубокий вдох. Я не могу сорваться сейчас. Я должна рассуждать логически.

Хорошо. Если я откажусь отвечать, они будут вновь пытать Рона. А я не могу этого допустить, просто не могу.

Но если я им сообщу, куда намеревался отправиться Гарри, они смогут найти его, а если они его найдут, они его убьют, сомневаться не приходится. И тогда получается, что я не только обрекаю лучшего друга на верную смерть, но и ставлю под удар нашу победу в войне. Ведь Гарри — избранный.

Я смотрю, как Рон, шатаясь, поднимается на ноги.

— Не делай этого, Гермиона, — говорит он тихо. — Чтобы они не делали со мной, я справлюсь, не выдавай Гарри…

Его слова прерываются ударом в челюсть от Долохова.

— Тебя не спрашивали, ты, ничтожный маленький ублюдок!

— Оставь его.

Долохов подчиняется команде Люциуса и толкает Рона на пол. Я смотрю на своего друга, который, молча, кивает мне.

Как будто от этого мне станет легче.

— Подумайте об этом, мисс Грейнджер, — Люциус медленно идет ко мне. — Подумайте хорошенько. Вне сомнений, молодой Рональд уже достаточно натерпелся, — он подходит ко мне, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо. — Если вы ответите на мой вопрос, мы освободим его от дальнейших страданий.

— Оставьте ее в покое! — Рон начинает кричать, но его вновь прерывает Долохов, ударом ноги в живот. Из моих глаз текут слезы, и я лихорадочно пытаюсь сообразить, что же делать.