Сказки Вильгельма Гауфа - Гауф Вильгельм - Страница 29

Так прошло много лет, все это время Альмансор жил в столице Франции, и уже не так скучал по своей родине; ему было пятнадцать лет, когда следующий случай изменил судьбу его.

В то время французы избрали себе в короли своего полководца; это был тот самый генерал, который принимал участие в Альмансоре, будучи в Египте. Альмансор слышал об этом, видел все торжества, но не знал, что это был именно его знакомец, бывший в то время еще очень молодым человеком.

Однажды, идя по мосту, Альмансор увидал своего старого знакомца, в простой солдатской шинели; прислонясь к перилам, он смотрел в воду. Альмансор не знал его имени, но решился подойти и заговорить с ним. Поклонясь ему по восточному, он проговорил свое родное приветствие. Тот оглянулся, окинул его своим быстрым взглядом и задумался, как бы припоминая что-то. — Может ли быть! — воскликнул он вдруг, — Альмансор! Какими ты судьбами? Что поделывает твой отец?

Тут Алмансор более не выдержал и горько заплакал.

— Стало быть ты не знаешь, что эти скоты со мною сделали? Ты не знаешь, что я с тех пор более не видал ни отца, ни родины моей!

Воин нахмурился.

— Быть не может, чтобы тебя увезли в то время.

— Да, я здесь с тех самых пор, как вы ушли из Египта. Один из генералов ваших отдал меня какому-то злому врачу и платит за меня деньги, но тот колотит меня и голодом морит. У меня к тебе будет просьба, — продолжал он доверчиво, — помоги мне в моем горе.

Собеседник его улыбнулся и спросил чем он может ему помочь.

— Видишь в чем дело, — начал Альмансор, — просить у тебя я ничего не стану, ты сам человек небогатый, на тебе все та же шинель и шляпа, что были тогда, видно дела твои не поправляются; но вы выбрали себе нового султана, и может быть ты знаешь кого-нибудь из его приближенных?

— Ну? Что же дальше?

— Попроси ты их, чтобы замолвили за меня словечко султану, выпросили бы мне свободу и отпустили бы меня на родину. Но тогда мне понадобятся и деньги на дорогу; только дай мне слово, что ты никому об этом слова не скажешь. Беда моя, если узнает доктор или арабский профессор!

— Кто это арабский профессор?

— Есть тут такой странный человек; да о нём после, в другой раз я тебе расскажу о нем. Дело в том, что если они узнают, то ни за что меня отсюда не выпустят. Ну так что же, поговоришь ты, попросишь за меня?

— Пойдем со мною, быть может я тебе сейчас же устрою дело.

— Сейчас? — с испугом переспросил Альмансор, — нет, теперь я не могу, меня прибьет доктор, мне надо спешить домой.

— Что у тебя в корзинке? — спросил тот удерживая Альмансора. Мальчик покраснел, сначала не хотел показать, но потом решился.

— Вот видишь, я должен служить этому противному врачу как последний раб! Из — за его скупости мне приходится бегать каждый день по несколько верст, чтобы ему купить горсточку салату, скверную селедку да комочек масла, которые будто бы дешевле на дальнем рынке чем там возле нас. Если бы мой отец знал это!

— Ну, не беспокойся, брось своего доктора, и пойдем со мною, не бойся, тебе не достанется, если он и будет сегодня без салата и селедки.

Как ни боялся Альмансор своего врача, но не мог устоять против приглашения знакомца и, когда тот взял его за руку, то с корзинкой на руке молча последовал за ним. Так прошли они несколько улиц, и странным казалось Альмансору, что весь народ на них смотрит, каждый сторонится и останавливается перед ними. Он заметил это своему спутнику, но тот молча улыбнулся.

Подойдя к великолепному замку, они остановились.

— Здесь ты живешь? — спросил Альмансор.

— Да, в этом доме. Пойдем, я тебя сведу к жене.

— Неплохой у тебя дом! Должно быть у тебя даровое помещение от султана?

— Да, пожалованное государем, — отвечал спутник вводя Альмансора, во дворец. Они поднялись по широкой красивой лестнице и вошли в огромную залу. Там проводник Альмансора велел ему оставить корзинку и затем ввел его в великолепно убранную комнату; на диване сидела женщина. Вошедший заговорил с нею на каком-то непонятном языке; затем оба рассмеялись и женщина, обратясь к Альмансору, заговорила с ним по французски, расспрашивая его о Египте.

— Знаешь что? — сказал наконец хозяин, — лучше всего я тебя сейчас же отведу к государю.

Альмансор испугался, но мысль быть освобожденным и вернуться на родину придала ему силы.

— Хорошо, пойдем, — сказал он, — сам Аллах помогает несчастным! Но ты меня поучи, что мне делать, как кланяться вашему государю? В землю что ли?

При этом вопросе оба засмеялись и уверили Альмансора, что это лишнее.

— А страшен он? — продолжал допрашивать Альмансор, — какие у него глаза? С бородой он?

Собеседник Альмансора снова рассмеялся.

— Нет, я тебе лучше ничего не скажу, ты сам его узнаешь. Помни только, когда мы войдем в комнату, то все будут с непокрытыми головами, кроме одного: сам государь будет в шляпе.

Сказав это, он взял за руку Альмансора и пошел с ним в приемную залу государя. Чем ближе они подходили, тем сильнее билось у мальчика сердце, дрожали колена и он едва устоял на ногах, когда придворный лакей отворил им дверь. В комнате стояло человек тридцать, все в шитых мундирах, в лентах и звездах по французскому обычаю. Все они стояли с непокрытыми головами, и Альмансор стал уже осматриваться где же государь? Но по-видимому его в комнате не было. Вдруг он взглянул на своего провожатого, — он был в шляпе!

Долго глядел на него в удивлении Альмансор не говоря ни слова. Затем сняв шляпу, сказал:

— На сколько я знаю, не я государь французов, а потому я могу снять шляпу; но ты не снимаешь — неужели же ты сам государь?

— Да, я, — отвечал тот, — но я все тот же друг твой и прошу тебя не сердись за то, что ты попал сюда, это случилось второпях в суматохе; даю тебе слово, что с первым же кораблем ты обратно поедешь на свою родину. Иди теперь к моей жене и потешь ее своими рассказами об арабском профессоре и о чем еще вздумаешь. Салат и селедку я отошлю твоему доктору, ты же оставайся у меня во дворце до своего отъезда.

Альмансор упал на колена, целовал у государя руку и просил у него прощения, за то что не узнал его, потому что он вовсе не похож на государя, оправдывался мальчик.

— Ты прав, у меня на лбу этого не написано, но я ведь и царствую всего несколько дней, — с улыбкою сказал государь.

С этого дня зажил Альмансор счастливо и спокойно. Он навещал арабского профессора, но доктора больше не видал. Так прошло несколько недель, тогда государь снова призвал Альмансора и сказал ему, что судно готово и отправляется в Египет. В несколько дней собрался Альмансор и богато одаренный государем весело отправился на родину.

Но Аллаху угодно было испытывать его в несчастиях; он не допустил его видеть родные берега. Другой европейский народ воевал в то время на море с французами. Англичане взяли в плен судно, на котором находился Альмансор. Всю команду и его в том числе пересадили на меньшее судно, которое последовало за прочими.

Но море не более обеспечивает от неприятеля как суша, и там, как в степи на караван, нападают разбойники. Тунисский капер напал на небольшое судно, оторванное бурею от прочих, людей повезли как невольников продавать в Алжир.

Альмансору было не так тяжело как прочим, потому что он был правоверный, не христианин как другие, но и для него теперь пропала надежда вернуться на родину, свидеться с отцом. Там прожил он шесть лет у богатого барина; занимался его садом и поливал цветы. Тогда умер его господин без прямых наследников. Все его состояние разделилось и раздробилось на несколько частей, и Альмансор попал в руки торговца невольниками, который в то время снаряжал судно для выгодной распродажи их. Случилось так, что и я был рабом того купца и ехал на одном корабле с Альмансором. Там мы с ним познакомились и он рассказал мне свою жизнь. Когда же мы остановились у пристани, то мне довелось быть свидетелем дивного промысла Аллаха. То были берега его родины, и нас повели на рынок того самого города, где родился Альмансор, где жил его отец и откуда был похищен французами! А в довершение всего — сам отец купил своего сына как раба!