Сказки Вильгельма Гауфа - Гауф Вильгельм - Страница 21

— Ваше искусство я уважаю и, верьте, глубоко ценю его, — сказал он главному повару придворных завтраков, — но такого супу и таких гамбургских клецок вы еще не делывали!

И сам повар отведал и почтительно пожал карлику руку.

— Да ты волшебник, — сказал он ему, — в самом деле твоя зелень придает особый вкус клецкам.

Тут вошел в кухню придворный лакей и потребовал герцогский завтрак. На серебряном подносе и на серебряных блюдах понесли во дворец кушанье, а смотритель дворцовой кухни, взяв карлика за руку, увел его к себе.

Не прошло пяти минут как пришел от герцога посланный за самим смотрителем. Тот нарядился в свое лучшее платье и пошел.

Герцог был очень доволен и весел, он только что доел остатки своего завтрака и утирал себе бороду.

— Да сих пор я всегда был очень доволен твоими клецками, но сегодня они были необыкновенно хороши; кто готовил? С тех пор как я сижу на троне праотцев моих, я не едал такого завтрака.

Смотритель придворной кухни рассказал, как нынче к нему явился карлик и просил место повара, и как он дал ему на пробу изготовить завтрак, прибавя, что своим искусством карлик поразил их всех. Герцог приказал карлика позвать и стал расспрашивать его кто и откуда он? Бедный Яша не мог сказать ему правды: как он был белкой и служил у старухи волшебницы, а потому отвечал кратко, что он круглый сирота, а поваренному искусству он научился у одной старухи. Герцог не расспрашивал его больше и только подивился и полюбовался на него.

— Хочешь оставаться у меня? — сказал он, — я назначу тебе жалованья пятьдесят золотых в год, праздничное платье и кроме того еще две пары штанов. Твоя обязанность будет заключаться в том, чтобы ежедневно изготовить мне завтрак и наблюдать за обедом; вообще я желаю, чтобы кухня моя была под твоим ведением. Так как каждому служащему у меня во дворце я сам даю имя, то пусть ты будешь карлик Нос.

Карлик Нос упал герцогу в ноги и благодарил его, обещаясь век свой служить ему верою и правдою. Он принялся за работу, и с тех пор, можно сказать, герцог стал другим человеком. Прежде ему случалось крутенько расправляться со своею прислугою: часто летали им в головы блюда; раз даже он бросил в лицо самому смотрителю придворной кухни непроваренную телячью ножку; она была жестконька и не понравилась герцогу, а смотритель после этого пролежал трое суток. Конечно герцог загладил свой поступок, щедро отсыпав несколько пригоршней золотых пострадавшему смотрителю; но все-таки повара не без страха подавали герцогу кушанье; с тех же пор как готовил карлик — все вдруг переменилось: прежде герцог кушал только три раза в день, теперь же, чтобы вполне наслаждаться искусством своего повара, он стал кушать пять раз в день и при всем том не находил случая не только гневаться, но даже быть недовольным чем бы то ни было, и день ото дня полнел и здоровел.

Вскоре карлик стал известен на весь город; все о нем говорили, дивились его искусству и самая знать просила у герцога позволения присылать поваров в науку к карлику Носу. За это ему щедро платили, но он не брал этих денег себе, оставляя их прочим поварам, чтобы задобрить их.

Так прожил Нос два года; жизнь его текла спокойно без всяких перемен; всем бы хорошо ему было, если бы не разлука с родителями.

Однажды он пошел по своему обычаю на базар. Важно прохаживался он взад и вперед по площади, осматривая живность и зелень. Теперь уже никто не смеялся над ним, всякий знал его и уважал в нем отменного повара. На этот раз карлик Нос пошел за гусями, он долго выбирал потому, что герцог любил самых жирных. Все торговки наперерыв добивались чести продавать придворному повару; одна только тихо сидела на самом конце рынка, грустно опустя голову на руки. Нос подошел к ней, у нее были три отличные жирные гуся; купив их вместе с клеткою, он взвалил ее на плечи и пошел домой.

Ему показалось странным, что только два гуся гоготали, а третий сидел смирно, будто вздыхая. «Надо поторопиться заколоть его, — проговорил карлик — а то пожалуй околеет, он что-то невесел». Вдруг гусь проговорил человечьим голосом.

Карлик Нос в изумлении поставил клетку наземь и посмотрел на гуся. Тот жалобно глядел на него своими умными глазами.

— Не бойся, не бойся, гусек, не трону тебя, — успокаивал его карлик, — ты птица редкая; должно быть в птичьих перьях не весь свой век жила. Ведь был же и я когда-то белкою!

— Правда твоя! — сказал гусь, и я был человеком! Я дочь великого Ветробока; имя мое Мими. Не думала я, что кончу жизнь свою постыдною смертью на герцогской кухне под поварским ножом!

— Успокойся, милая Мими, — говорил карлик, — пока я жив — никто тебя не тронет. Я устрою тебе местечко у себя в комнате, ты будешь сыта и покойна; все свободное время я буду проводить с тобою, чтобы ты не скучала, а на кухне скажу, что взял откормить гуся особым способом для герцогского стола, и при первой же возможности освобожу тебя.

Растроганный гусь благодарил карлика со слезами на глазах. Как Нос обещал, так и сделал: он отгородил уголок в своей комнате, посадил туда гуся под предлогом откормит его особым способом; приносил ему лакомых блюд и проводил с ним все свободное время. Они рассказывали друг другу свои похождения, и он узнал от Мими, что она дочь сильного волшебника Ветробока, живущего на Готландском острове. Отец ее поссорился со злою, хотя и слабейшею волшебницею; она однако перехитрила его и в отмщение оборотила дочь его в гуся. Выслушав рассказ Носа, она сказала ему: «Как дочь волшебника, я знаю некоторые заговоры и из всего, что ты мне рассказал, вижу, что ты заговорен на какую-нибудь траву. Волшебница поспорила с тобою, разбирая зелень у твоей матери; понюхав какую-то траву, ты вдруг превратился в человека, наконец иные ее речи — все это подтверждает мои догадки и если ты найдешь траву, на которую ты заговорен — то чары исчезнут и ты снова станешь прежним Яшею».

Но где было найти Носу неизвестную ему траву?

Тут прислал за Носом герцог и объявил ему, что ждет к себе важного гостя, соседнего владетельного принца, предупреждая карлика, что у этого принца отменный стол, а потому и герцог желает угостить его на славу. «Смотри же, — говорил он, — чтобы у тебя ни разу не повторялись одни и те же кушанья, от этого зависит вся судьба твоя. Требуй что тебе надо; я не пожалею ни золота, ни бриллиантов и лучше разорюсь, пусть я стану нищим, только бы достойно принять моего высокого гостя!»

Карлик выслушал. «Приказание ваше будет исполнено, — сказал он, низко кланяясь. — Если Бог поможет, заслужим милость и перед гостем вашим».

И вот карлик принялся за работу; он не щадил ни герцогской казны, ни трудов своих. Целый день стоял перед плитой в чаду и в огне, и только раздавался его голос: то и дело он покрикивал на поварят да на прислугу.

Уже две недели гостил у герцога принц и был всем очень доволен. Принцы ели по пяти раз на день, и герцог был счастлив, что угождал своему гостю. Тут вздумалось герцогу показать принцу карлика Носа.

— Каков мой повар? — спросил герцог, когда Нос вошел в комнату.

— Истинный художник! — воскликнул принц, — но скажи, любезный, — обратился он к карлику, — почему при твоем глубоком знании дела, при таком разнообразном столе, ты до сих пор не подаешь нам пирог Сюзерена.

Карлик испугался, он и не слыхивал о таком пироге, но он тотчас же спохватился:

— Я надеялся, что ваше высочество еще долго будете радовать герцога своим присутствием, и берег такое блюдо на прощанье, — сказал он.

— Должно быть ты и мне берег его на прощанье, чтобы накануне смерти меня им угостить, — засмеялся герцог, — потому что и я его никогда не едал. Нет, милый, выдумывай сделать на прощанье что-нибудь другое, а пирог подай нам завтра же.

— Приказание ваше будет исполнено, — отвечал карлик кланяясь и затем уда лился. Но невесело ему было; молча пошел он к себе в комнату и там рассказал свое горе бедной пленнице Мими.