Невеста смерти (СИ) - Скрипник Людмила - Страница 78
- Предыдущая
- 78/268
- Следующая
Они окинули взглядом помещение, оценивая его пространство и наличие посетителей. Им повезло, и из мирных граждан только немолодая рабыня расставляла вымытые миски на полке, да ещ одна, совсем молоденькая девочка, протирала серой, даже на вид склизклой тряпкой столы.
У дальнего стола в углу Марс сразу увидел и узнал Публия. Он потому и был отправлен на это задание — чтобы узнать поганца и снять все проблемы, которые могли бы возникнуть, начни они охотиться за случайным человеком, по каким-то причинам похожим на предателя. Марс едва заметно кивнул Дарию, тот принял — но внезапно ситуация резко изменилась. Рядом с сухопарым, почти черным по контрасту с белоснежным одеянием жрецом безмолвно возникла его охрана. Марс удивился, что посреди Рима так легко и спокойно египтяне разгуливают в своей традиционной одежде и даже со своим вооружением — ему казалось, что влияние римской культуры, которое он наблюдал даже в отдаленных фортах Германии, уж в Египет за все эти годы должно было проникнуть прочно. Но нет — храмовые воины Исиды стояли лишь в прямых желтоватого полотна набедренниках, в странных для римского глаза небольших конусовидных шлемах, из под которых спускались длинные черные прямые волосы, остриженные на уровне плеч. Их доспези состояли из широких плоских металлических колец, в несколько рядов лежащих на груди, и таких же браслетов на руках. Кривые мечи, по форме похожие на ножи Дария, но гораздо больше, уже покинули ножны…
Марс сбил с ног девочку-рабыню и буквально вбросил ее в приоткрытую дверь какой-то кладовки, успевая крикнуть пожилой:
— Беги! — и, сообразив, что может подняться паника, когда рабыни вбегут во внутренние помещения термополии и всполоша криками хозяев, остальных рабов, а те всех соседей, рявкнул. — Работает преторианская гвардия. Сохраняйте спокойствие!
И бросился на помощь Дарию, уже сцепившемуся со жрецом.
Декурион даже не заметил подскочивших к нему жрецов-охранников — махнул парными ножами, невесть как оказавшимися в его умелых руках, и вот уже один египтянин истекает кровью из перерезанной под мышкой правой руки, а его меч отброшен ногой в дальний угол, а второй заливает высоким пульсирующим фонтаном из бедренной артерии, тоже разрезанной одним взмахом кривого тяжелого ножа.
Убрав из-под рук охрану жреца, Дарий все равно не рассчитывал на легкий захват этого внешне не особо сильного человека. Тем не менее, на стороне жреца была многолетняя выучка особым храмовым приемам, передававшимся от одного поколения жрецов к другому со времен фараонов. Он выхватил кривые короткие кинжалы, чем-то напоминающие те, что были в руках Дария, но более узкие и легкие, не предназначенные для разрубания, но способные проникнуть глубоко в тело и там застрять, выйдя наружу только с кусками плоти.
Дарий понимал, что рискует сильно — его тело не было защищено ничем, кроме тонкой полотняной туники, под которую поддеть даже тонкие доспехи было невозможно. Технику боя, в которой атаковал его жрец, Дарий знал неплохо — приходилось сталкиваться во время подавления искусственно организованных вот такими же жрецами волнений, в результате которых простые жители Египта и страдали. Мужчина сложил свое отношение к египетской знати, и переубедить его не смог бы никто — бесконечная междоусобица на основании родственной принадлежности накладывалась на спокобность всех этих тысячелетиями воюющих друг с другом кланов и родов объединиться против римского порядка. И снова горели бедные кварталы и богатейшие библиотеки, лилась кровью.
Останавливать этот поток безумия и насилия приходилось обыкновенным римским парням, наскоро обученным основным приемам ведения боя в пешем строю легиона и отправленных на триремах через море защищать интересы Империи в пыльной стране, основная проблема которой заключаась в том, что формально она подчинялась Риму, а фактически — погрязла в своих противоречиях.
Дарий ругнулся сквозь сжатые зубы — жрец оказался еще сильнее и выносливее, чем он рассчитывал. Неестественно расширенные зрачки и без того черных глаз ревностного служителя Исиды сразу дали ему понять, что жрец не в себе и находится под воздействием тех составов, которые использовались в его церемониях. Отсюда и запредельная выносливость, удивившая даже привыкшего к схваткам в куда более жарком климате не только Египта, но и Сирии Дария.
Удар кривого кинжала в умелых руках жреца разрезал свисающий на плечо край туники, лишь чудом не задев кожу на бицепсе — и Дарий словно получил новые силы от ощущения близкой опасности. Он ухитрился сбить подсечкой жреца с ног и повалить его на пол, прижав всем телом. Жрец бился, как рыба и глухо мычал на гортанном языке. Дарий неплохо понимал по-египетски, но предпочел утихомирить поганца на государственном языке, зная, что хозяин термополии и его домочадцы наблюдают за этой сценой из всех щелей:
— Не дрыгайся! Будешь сотрудничать и все расскажешь, отделаешься только высылкой в свой Египет.
Марс схлестнулся с Публием, тоже с ходу узнавшим бывшего товарища по отряду. Он не успел подать сигнал группе, стоящей наизготовку под прикрытием портика лавки, расположенной наискосок через улицу — там, где солнечный лучик, отраженный кристаллом, было бы легко заметить.
Марс сообразил, что Друз не догадается проявить инициативу и выслать дополнительную разведку — хотя бы для того, чтобы понять, что случилось с разведчиками. И приготовился обходиться своими силами. Он совершенно не сомневался в Дарии, и поэтому сосредоточился на схватке с Публием, вытащившим нож.
— Что, Марс, все изображаешь верного сторожевого пса империи? — насмешливо поинтересовался Публий, угрожающе размахивая ножом возле горла Марса.
Марс не стал обнажать меч, вовремя поняв, что узкие пролеты между подпирающими кровлю столбами не дадут ему размахнуться. Он выдернул из ножен на поясе обычный аремейский нож, который носили с собой все легионеры даже не для боевых целей, а просто на привале веток нарубить, у упавшей лошади постромки разрезать или ремни доспехов на раненом товарище.
— Лучше быть сторожевым псом, чем бродячим помоечным!
— Гордый по-преждему? Как и твоя подружка? Так она уже оказалась в лудусе за свою гордыню. Строила из себя недотрогу, ах, не смотрите, я обмоюсь и переоденусь. А в лудусе ее может купить любой!
Марс еще крепче сжал зубы, рискуя их раскрошить. Умом он, проведший рядом с Гайей все долгие декады их вынужденного заточения, понимал, что Публий несет полную чушь, но кровь ульсировала в висках, и Марс с трудом сдерживался, чтобы не перерезать глотку Публию — все же и ножом, и рукопашным боем Марс владел намного лучше.
— Эй, призадумался? — Публий принял попытку Марса сберечь его жалкую жизнь ради пристрастного и подробного допроса за нерешительность. — Думаешь о том, кто сейчас покупает эту гордую недотрогу? Да уж не сомневайся, она популярна в горде…
Марс коротким ударом в челюсть вырубил предателя и быстро связал узким ремешком, который был у него закреплен на обычном поясном широком ремне с ножнами меча и ножа.
Марс и Дарий выволокли своих пленников на крыльцо термополии и остановились, вдыхая свежий воздух полной грудью.
— А где Друз?! — поинтересовался Дарий, проверяя, насколько надеждно связан ремнем по рукам и ногам жрец. Полностью обездвижив поганца, мужчине пришлось тащить его на себе до крыльца через всю темополию, и препровождать его теперь таким же способом до таблиния префекта Дарию совершенно не хотелось.
Спустя некоторое время после возвращения в преторианский лагерь с двумя задержанными, Марс и Секст Фонтей наконец, остались с глазу на глаз.
— Голова кругом, — префект прихлебнул горячую смесь из отвара фруктов меда и пряностей. — Если Публий сказал правду, то жреца этого надо оставлять у нас. Если отправим в Маммертинскую тюрьму, его прирежут. Причем его же подельники. И мы ничего не узнаем.
- Предыдущая
- 78/268
- Следующая